- Я не знаю, почему тебе это интересно, - насторожился тот, - но... А ты знаешь, пожалуй было. Какой-то он спокойный был слишком. Я сначала подумал, что он просто замкнулся после того, что у них на перевалочной случилось, а сейчас, как ты спросил, вдруг понял, что это не совсем то. И с ним было как-то... дискомфортно. Неуютно даже. Ты к чему спросил-то?
Борщевский не стал ходить вокруг да около и выложил Витальичу рассказ Удальцова про явления. Особенно он напирал на то, что произошедшее вполне укладывается в описание "Зеркала".
- Вот у нас был человек, на себя не похожий, - рассуждал вслух Борщ, - в присутствии которого возникают нехорошие ощущения. Что с этим человеком случилось на самом деле, не знает никто. И этот человек вдруг взял и растворился, а образец его тканей распался на составляющие элементы. Как тебе версия, что твой покойный друг по случайности вляпался в "Зеркало"?
- Звучит невероятно, но это хоть какое-то объяснение, - согласился врач с высказанной версией. - То есть, после того, как исчез некий стабилизирующий фактор, поддерживавший набор химических элементов в форме человеческого тела, мой покойный друг просто развалился на составляющие? В принципе, такое можно предположить - все необходимые для создания органических соединений элементы в банке наличествовали. Борис, но это же... это же...
Витальич запустил анализатор снова, а сам открыл на компьютере папку с архивом истории обращений за медицинской помощью.
- Филлипыч, - обратился он к Борщу, - говоришь, что явление это у нас хоть штука и редкая, но всё же не уникальная? То есть, если кто-то из наших бродяг рассказывал что-то про встречи с самим собой и бесследно исчезающих товарищах, то это будет наилучшим подтверждением тому, с чем мы вчера столкнулись.
- Коменданта тоже надо дёрнуть, - дополнил сказанное Борщевский. - Точно знаю, что он подобный фольклор собирает. Как там пелось: "Кто ходит в гости по утрам, тот поступает...". Но сначала посмотрим, что нам скажет анализатор.
Прибор в своём мнении остался непреклонен и по-прежнему утверждал, что в банке, кроме необходимых для создания газированной воды компонентов, более нет ничего.
Комендант, невзирая на раннее время, уже не спал. Выслушав рассказ Борщевского и Витальича, он, после небольшого размышления, вспомнил, что про нечто похожее действительно слышал. Причём дополнил подробностью: бронекостюм "испарившегося", по словам очевидцев, был изнутри влажным, а в помещении было тяжело дышать. Случилось это происшествие на какой-то из институтских баз и широкой огласки не получило.
Некоторое время попререкались на предмет снятия карантина. Комендант поначалу настаивал на том, что снимать его на основании домыслов и баек является высшей степенью безрассудства, но тут Витальич вспомнил, что брал у Михалыча анализ крови, как это предписывалось для всех вновь прибывавших на Базу, и был тот анализ чистым и без отклонений.
- Так что, если у него какая зараза и была, - подытожил врач, - то подхватил он её где-то здесь, у нас. Но мы-то тут живём уже не первый год, подобным образом у нас никто не умирал, а он вот и нескольких дней не продержался.
Карантин был снят спустя полчаса, когда убежавший обратно в медблок Витальич позвонил оттуда и сказал, что проба крови, которую он брал у "Михалыча", также превратилась в воду.
- Ну смотри, Борщевский, - недовольным тоном произнёс комендант, - под твою ответственность.
- Как всегда, в общем, - хмыкнул Борщ. - Тут и так всё под моей ответственностью.
***
Сквозь наползший на Базу туман порой проглядывало тёплое весеннее небо. Скамейка в курилке была влажной, но костюм позволял этому досадному обстоятельству не придавать значения. Борщевский курил в одиночестве, размышляя о событиях последних суток: растворившегося Михалыча он толком узнать не успел, и хотя тот произвёл на него благоприятное впечатление, но жалко его Борщу не было. Администратору Базы довелось повидать достаточно смертей и кое-чего похуже, чтобы переживать о ком-то малознакомом, да ещё и человеком не являющимся. Настоящий Михалыч, скорее всего, тоже покинул мир живых - слова Удальцова о том, что после смерти оригинала копия на этом свете долго не задерживается, он помнил прекрасно.
"Витальичу надо бы об это сказать, - подумал Борщ. - Он, небось, думает, что с настоящим-то всё в порядке".
Кузя, после снятия карантина убежавший к себе только что не вприпрыжку, тоже был той ещё занозой в мыслях. Что ни говори, но Витальич был прав: психи здесь долго не живут. Мнительность со страхами, вкупе с отсутствием адекватного восприятия происходящего, ведут их к потере осторожности, переносу внимания с реальных опасностей на кажущиеся, и для таких ребят гибель становится вопросом времени, причём скорого.
"Надо бы действительно с ним поговорить, - рассуждал Борщевский. - Кто знает, - может, и согласится на небольшой отдых от Аномальных. Не в госпитале, так хотя бы просто на Большой земле. А не согласится, так моя совесть чиста будет".
- Что там у нас Димон делает? - Борщевский не заметил, что разговаривает сам с собой. - Надо бы его проведать, а то он совсем расклеившийся был.
Окурок полетел в урну, Борщевский поднялся и направился в лазарет.
Глава 7.
""БТРы на выгуле", картина маслом. Машинным, - мрачно пошутил про себя Коля. - Не хватает только экскаваторных ковшей в качестве намордников".
Вид у их отряда, стоявшего на пригорке, с которого открывался вид на Вилёвск, был что надо: три броневика походили на громадных собак, а Удальцов, Бормоглот и Якушев - на их хозяев, посадивших своих питомцев на поводки. Это было первая ассоциация, пришедшая в колину голову после того, как выяснилось, что запитывать найденные в Пансионате энергетические винтовки Удальцов планирует от бронемашин. Оставалось лишь гадать, что и когда навело его на эту мысль, но Коля не сомневался - импровизацией и игрой по обстоятельствам это не являлось. Удальцов будто бы знал, что конкретно он найдёт в Пансионате, и загодя к этому подготовился: аккумуляторы винтовок, за своей бесполезностью, были отсоединены, а их место заняли коннекторы с подведёнными к ним кабелями, предназначенными для токов большой мощности. Другими концами провода подсоединялись к силовым выводам на корпусах броневиков, вмонтированным туда будто бы специально как раз для этого. Единственное, чего не хватало для полноты картины, так это взрёвывания двигателей в качестве собачьего лая - их звук совершенно не походил ни на старый добрый дизель, ни на электромоторный, и сколько Коля не силился понять, что за агрегаты стоят в броневиках, но до чего-то путного додуматься так и не смог. Удальцов на его вопрос по этой теме лишь отмахнулся, и оставалось только гадать, какие ещё изменения наличествуют в конструкции этих бронемашин.
Теперь же выяснялось, что в довесок к их возможности преодоления дальних дистанций без дозаправки, они ещё могут являться чем-то вроде электростанции на колёсах. Коле думалось, что Удальцов, при его опыте, вряд ли стал бы переоценивать возможности машин, скорее уж - недооценивать, и это повергало в трепет: при пробных выстрелах из энергетических винтовок, звук двигателей становился ниже, что могло свидетельствовать об использовании ими того же источника энергии, но казалось, Удальцов этому совершенно не придавал значения, либо же считал несущественным.
Про винтовки Удальцов не соврал: обгоревший танк, стоявший во дворе, брызнув ржавой пылью, отлетел на десять метров в сторону от стрелявшего в него учёного, будто его пнул невидимый гигант. От попадания заряда корпус некогда могучей боевой машины перекорёжился и местами пошёл трещинами. Удальцов довольно хмыкнул и предложил всем присутствующим попробовать самим.
Несчастный танк запинали выстрелами в кусты, откуда вскоре послышалось характерное шипение - "рыжая волосня" получила огромное количество пищи. Удальцов выступал в роли наставника, рассказывая про особенности винтовки, режимы прицела и технику безопасности. Его уверенность свидетельствовала - учёному вне всяких сомнений доводилось пользоваться подобным оружием ранее.
Практиковались в стрельбе пусть и недолго, но, глядя на результат, Матрас поразился, какое количество энергии было истрачено, по сути, впустую. Однако куда больше его удивляла реакция на это Удальцова, столь расточительно разбрасывающегося энергоресурсом - научник явно считал это мелочью, не стоящей его внимания, и, скорее всего, так оно и было на самом деле.
Теперь же задачей Коли и Завьялова стало прикрытие образованной ударной группы. Матрас, совершенно не ожидавший такого поворота в вопросе вооружения, выцыганил у Удальцова его снайперку - очень уж она ему приглянулась - и уже строил планы, как бы её оставить себе насовсем. У Коли ещё в предыдущий день возникло подозрение, что Удальцов исправляет его ошибку в выборе оружия, и та лёгкость, с какой научник давал её на попользоваться уже второй раз, могла являться косвенным свидетельством этого. Энергетическая винтовка, при всей своей мощи, имела пусть и один, но достаточно существенный недостаток, а именно - привязку к бронемашине. Колю подобное ограничение свободы передвижения в пространстве категорически не устраивало, и он без сожалений уступил возможность порезвиться с этим оружием Якушеву.