Длинная марсианская ночь подходила к концу - над местным эквивалентом востока небо из темно-фиолетового превращалось в сиреневое, и расплывшиеся в парниковых слоях бледные пятна звезд постепенно гасли, уступая небо звезде-хозяйке. Барханы впереди были резко и графично очерчены бордовыми тенями, словно эстампы. Это происходило из-за разреженности марсианской атмосферы, в которой свет рассеивался немного хуже, чем на Земле. С первыми лучами солнца начинали оживать индикаторы радиации, оглашая предутреннюю тишину деловитым потрескиванием. Магнитное поле Марса слабее земного примерно в восемьсот раз. Вместе с разреженной атмосферой это увеличивает количество достигающего его поверхности ионизирующего излучения, хотя, конечно, гораздо меньше, чем в период Первой Волны. В этом унылом пустынном ландшафте от индикаторного треска создавалось впечатление, что на планете тоже просыпается жизнь, - пускай чуждая и враждебная, но все-таки жизнь. Вон там над горизонтом пролетела стайка дискообразных глюков, а вон там, чуть севернее, поднялся в небо тоненький дымный выхлоп - наверное, ожили фотоэлементы какого-нибудь автоматического предприятия (не помню я по карте, чтобы там были людские поселения, да и вулканов действующих не должно быть).
Кое-где на горизонте вспыхивали зарницы магнитных бурь, которые на далекой Земле назывались полярным сиянием, а в последние годы просто ионными смерчами.
На гребнях освещенных солнцем барханов поднялись первые утренние "пылевые дьяволы" - маленькие смерчи, вызванные резким нагревом песка и воздуха первыми лучами солнца, и как следствие - локальным скачком давления. Иногда такие воронки превращались в смерчи по триста метров в высоту, и начинались многодневные песчаные бури. Это явление сезонное - просто нынешнее лето выдалось жарким по марсианским меркам, из-за того что совпало с прохождением Марса через перигелий.
Новый сол… Вообще утро всегда воскрешает какую-то надежду, как бы ни было погано накануне. Даже угрюмый и циничный Йорген непринужденно болтал с Сибиллой и, что самое удивительное, завел ради нее со своего КПК "Наин Нейч Нэйс", который та очень любила.
Йорген и Сибилла родились уже тут, и вся земная культура, включая музыкальную, была унаследована ими от их натуральных дедушек или мам и пап. То, что привезли они с собой с Земли еще тогда, в те годы. То, что происходило на Земле, сейчас все представляли смутно и по слухам - от редких новостных видеозаписей или случайных сеансов связи со станцией до рассказов вновь прибывших и их скудных культурных запасов. Так что наслаждался каждый на свой лад.
Вот так вот, оглашая пустыню маниакальными завываниями, дизельными гитарными запилами и веселым потрескиванием индикаторов, мы взобрались на последний бархан, откуда открылся величественный вид на терракотовую каменистую равнину, кое-где заветренную красновато-оранжевым песком, который красиво гармонировал с охристыми ноздреватыми скалами, у подножия которых и притулился маленький горнодобывающий завод полного цикла. Он повторял ритмику скал своими тремя трубами, торчащими на разной высоте, поблескивая в лучах восходящего солнца сетками стальных конструкций и корпусами агрегатов.
Никто точно не измерял, где кончалась граница долины Элизий - местности, изобилующей дикими обособленными кланами, - и начиналась равнина Амазония, где сохранились даже отдельные крупные города и крупные производства. К тому же мы пересекали рубежи целых трех крупных географических территорий. Южный край Амазонии, упирающийся в плоскогорье, которое тянулось далеко на юг, за экватор. Его называли в народе по-разному: кто - Лежанкой Лукаса, кто - Плоским Лукой. На картах же оно обозначалось как Lucus Planum - плоскогорье Луки.
Последний раз я был тут не так давно. Йорген и Сибилла покинули меня, уйдя в рейд с какими-то сомнительными типами. Я идти отказался и сидел в лагере клана Бобров. Они-то меня и взяли "погулять" в эти места. Вообще мне больше нравились эти дикие равнины, чем гористые местности долины Маринера, хоть там и был мой клан, татуировку которого я носил на плече. Просто нам с Йоргеном и Сибиллой не сиделось на месте, и, чтобы попасть рано или поздно в Амазонию и поглядеть на крупные марсианские города, мы обошли почти всю планету по экватору, дабы не лазить по горам. А горы за долиной Маринера огромные, и их много - только через полярные широты обойдешь…
Несмотря на оставляющую желать много лучшего репутацию Элизия, я познакомился тут со многими интересными и хорошими людьми, которые, как ни странно, тут жили как раз на границе между западным и восточным полушарием… Да… когда доберемся до Олимпа - мы почти закончим нашу марсианскую кругосветную прогулку…
Мы выбивались из графика примерно на сорок стандартных минут, нужных как раз для того, чтобы преодолеть терракотовую долину, но я не волновался - на всех экстрим-комбезы, шлемы с защитными светофильтрами и электромагнитные антирадиационные генераторы, так что надо было бы еще постараться, чтобы даже больному калеке схлопотать дозу радиации, мало-мальски опасную для здоровья.
К тому же я изучил заводик через инфракрасный сканер и убедился, что, кроме двух-трех церберов, нас там никто не поджидает.
Ирина тоже, казалось, приободрилась и забыла обо всех наших ночных перипетиях. Мы с ней весело болтали, обсуждая туристов и вообще марсианскую публику - кто кого видел. А итальянец Джованни Муррей с японкой Аюми и каким-то невнятным негром, у которого из-под шлема выпирала копна пестро переплетенных косичек-раста, пытались сбацать акапелла Боба Марли, да так, что Ирине даже пришлось пару раз на них шикнуть.
Мы спустились в долину, освещенную косыми солнечными лучами, словно мощным прожектором на съемочной площадке. Иногда на Марсе меня нет-нет да и охватывало чувство абсолютной нереальности происходящего, особенно в такие моменты, как сейчас: я глядел на длинные черные тени гор, разрезающих долину пополам, и вдыхал затхло-кисловатый марсианский воздух, сдвинув кислородную маску и отбросив сигарету.
Загадочными артефактами выглядели обломки покореженной техники: ГРВ, севший на обода проколотых колес, поржавевший джип "хонда" с газотурбинным двигателем. Возле запыленной бетонки, которая кольцом огибала долину и почти сливалась с ландшафтом, стояло одноэтажное здание из грубо отесанных каменных блоков с провалами узких черных окон, на стене которого было намалевано грубой малярной кистью какое-то подобие летающей тарелки, а дальше шла надпись "Ночной клуб "У Глюка". Музыка, куры-гриль, прохладительные напитки, выпивка!" Да-а-а, с фантазией тут жили ребята!
В небе парила одинокая гарпия, и, если бы не обилие красных оттенков и не неестественно отвесные скалы, можно было бы подумать, что мы на Земле, где-нибудь в мексиканских прериях века двадцатого.
Нас с Ириной нагнал итальянец Джованни Муррей.
- Красиво, правда? - обратился он к Ирине.
- Да, - просто ответила она, - очень. Я всегда любила восход солнца.
- Вы такая очаровательная девушка и такая смелая, - воодушевленно продолжал он. - Я до сих пор не могу забыть, как лихо вы подстрелили этого грифа, что напал на сеньора Охотника, - это было великолепно! Вы служили в русской армии?
- Нет, - ответила Ирина, поморщившись, - я занималась в стрелковом кружке.
- Это так необычно для такой хрупкой красавицы, я слышал, что женщины в России очень мужественны.
- Конечно, - Ирина кисло улыбнулась, - дромадера на скаку остановят, в горящий реактор войдут.
- У вас есть вопросы к гиду? - не выдержал я потока его славословий.
Ирина бросила на меня удивленный взгляд.
- Простите, что прервал вашу беседу, сеньор Охотник. - Он слегка поклонился в мою сторону. - Кстати, как вас зовут?
- Странный, - ответил я.
- О, это кличка?
- Это мое свойство. - Он начинал меня слегка раздражать.
- Хм… Интересно. - Он загадочно улыбнулся. - Я хотел спросить у вас.
- Спрашивайте.
- А правда вы приведете нашу группу к этой загадочной базе, которая затеряна где-то на этой планете? Этот старик… там, у поселения… он говорил…
- Мне платят за то, - ответил я с видом разухабистого наемника, чтоб сбить с него этот романтический налет, - чтобы вы добрались до вулкана Олимп, а не для того, чтобы мы искали марсианскую Аркадию. Понимаете? Есть реальность и мечты. За мечты на Марсе люди расплачиваются жизнью - такова здесь реальность.
- Значит, вы уверены, что этой базы не существует? - Он смотрел на меня с оттенком сожаления.
- Если многие тысячи людей за почти двести лет ничего не нашли здесь, а планета, надо сказать, не слишком огромная, - значит, искать нечего. - Я закурил. - И потом - вы можете поверить, что кто-то контролирует Марс? Я здесь пять лет, и если честно, все, что я наблюдал, - это повальная анархия и дикость. А вы думаете, что у кого-то на полке лежат ключи от Марса и он ими не пользуется? Опасаясь, наверное, военной инспекции ООН? Или что с Марса уволят? Или вы считаете, что эту базу бок о бок с военными строили зеленые человечки, которые не хотят, чтобы люди сильно размножались на Марсе?
- Вы - жестокий утилитарист. - Он пытался сделать вид, что мои доводы неубедительны.
- Это Марс, - сказал я резко, - а не ролевая игра и не "Star Galaksy".
- Но я кое-что слышал об этой базе еще на Земле. - Он хитро улыбнулся.
- Представляю себе… - Я посмотрел на него с сожалением: такие, как он, на Марсе долго не живут.