- Контузило его, товарищ политрук. Плетет невесть что.
Карпенко понимающе покачал головой.
- Ладно. После вчерашних боев от вашей дивизии практически никого не осталось. Только вы вот. Но это не повод распускать слюни.
Следопыты тихо стояли, пытаясь осознать произошедшее. Карпенко повертел документы в руках.
- Что делать-то с вами? Ладно, пока побудете у меня, потом оформим. Емельянов, отведи во взвод Демина, накорми и найди во что одеть. Да, и Нину к ним направь, пусть осмотрит - контуженные они какие-то. Всё, идите.
Поникшие следопыты поторопились выйти из блиндажа. Политрук их окликнул:
- Куда? Кругом. Документы свои заберите. И советую больше их не терять, a-то головы потеряете.
* * *
Поникшие следопыты некоторое время молча гуськом шли по траншеям за Емельяновым. Иногда то один, то другой вскрикивал - босая нога наступала на острый камень или гильзу. Окопы уходили куда-то в глубину обороны. Первым заговорил Спирт:
- Охренеть, какой расклад… Парни, чего делать будем?
- Я же говорил, не надо было. - Чуха, повернувшись к Борману, сорвался на крик: - Это ты во всем виноват! Зачем ты стрелял в них? Зачем? Я же говорил…
- Не скули, раньше надо было думать. Говорил он. Сам стрелял не хуже других.
- Это чего значит, мы все умрем? - захлопал глазами Череп.
Спирт снисходительно похлопал его по плечу.
- Ну, наконец доперло.
Прислушавшийся к их разговору Емельянов спросил:
- А ты собрался жить вечно?
Череп вздохнул, как бы говоря, что, конечно, жить вечно он не собирается, но и на тот свет не торопится.
Чуха тихо заскулил, опускаясь на дно окопа:
- Домой хочу. Вы мне все надоели. Я хочу домой.
Старшина, прищурившись, внимательно осмотрел щуплого Чуху. В плащ-палатке, накинутой на голое тело, тот казался подростком-беспризорником, невесть как попавшим на фронт.
Емельянов, не выдержав, подошел к нему и тепло, с участием спросил:
- Чего, сына, по мамке соскучился? Сколько тебе лет?
Едва сдерживая слезы, Чуха ответил:
- Двадцать.
Емельянов удивленно присвистнул:
- У меня двое сынов моложе тебя, и ничего, воюют. Сопли собери и пошли. Вам еще повезло, что на нашего политрука нарвались. Командира убило, он нам теперь царь и бог. Мужик что надо, своих бережет. А вот у соседей за такое пачками расстреливают.
И, не оборачиваясь, пошел дальше. Следопыты переглянулись и вновь дружно зашагали за старшиной.
- А что, многие бегут с фронта? - поинтересовался догнавший старшину Борман.
- Куда бежать? За нами голодный Ленинград. А впереди немцы. Стреляют тех, кто струсил, кто умом тронулся - боевой дух поддерживают. Струсил - пуля! А в атаку пошел - может, еще поживешь. Вот такой расклад, паря.
Метров через сто от блиндажа они вылезли из траншеи и подошли к палатке с красным крестом. Иногда из палатки раздавался приглушенный стон. Рядом стояли телеги. Емельянов забрался на одну из них, отдернул брезент и начал сбрасывать следопытам, подбирая на глаз по размеру ношеную, местами рваную форму.
Спирт брезгливо поднял брюки галифе.
- И это что, носить можно?
- Твое дело. Но на вашем месте я бы оделся, - усмехнулся Емельянов.
Чуха, трясясь от холода, уже натянул на себя гимнастерку, на которой было несколько бурых пятен.
- Все в дерьме каком-то. Это что?
- Кровь, - флегматично ответил Емельянов.
Чуха тотчас стал срывать с себя обмундирование. Борман успел схватить его за рукав и зло зашептал на ухо:
- Ты че, не понял, где находишься? Вякнешь - урою. - Затем он перевел взгляд на остальных: - Вас это тоже касается. Оделись, быстро!
Через пять минут следопыты практически ничем не отличались от остальных солдат.
* * *
От обоза они направились обратно на передовую. Со стороны их шествие по траншеям выглядело несколько комично, и многие бойцы провожали их удивленными взглядами. Емельянов уверенным шагом, расправив плечи, шел впереди. За ним гуськом, пригибаясь, дрожа и ежась от холода и страха, брели следопыты. Спирт, наблюдая, как на голове Чухи смешно качается каска, не выдержал и щелкнул по ней пальцем. Чуха визгнул и, схватившись за уши, упал на дно окопа.
Спирт рассмеялся:
- Да, не по Хуану сомбреро.
Убедившись, что никакой опасности нет, Чуха вскочил.
- На себя посмотри, боец спецназа образца сорок второго года.
- А оружие когда дадут? - поинтересовался Череп у старшины.
- Дадут, дадут, не переживай. Всё дадут.
- А куда ведешь, отец?
- Во взвод Демина. Почти пришли.
Впереди показалась землянка. Емельянов приподнял плащ-палатку, прикрывающую вход в нее, и, сделав ироничный жест рукой, пропустил вперед ребят.
* * *
В углу маленькой сырой землянки, едва освещенной керосиновой лампой, сидел белобрысый парень в форме младшего лейтенанта. На вид ему можно было дать не больше восемнадцати. Установив планшет на коленях, он, сутулясь, что-то писал. При виде вошедших младший лейтенант тут же свернул листок и аккуратно положил в планшет.
Несмотря на полумрак, следопыты мгновенно узнали в младшем лейтенанте того самого парня, так напугавшего их у костра. От удивления у Черепа даже отвисла челюсть, он издал неопределенный звук. Емельянов, не церемонясь, присел рядом с Деминым.
- Командир, принимай пополнение.
Череп закрыл рот и обрел дар речи.
- Так это же…
- Да закрой свой рот, балда, - успел прошептать ему на ухо Борман. - Догадались мы, кто это, только молчи.
Демин встал, поправил форму и как можно бодрее поздоровался:
- Здравствуйте, товарищи бойцы!
- Здравия желаем, товарищ командир, - вяло, вразнобой прокричали следопыты.
Демин обвел их настороженным взглядом и, прохаживаясь перед ними, продолжил:
- Так-с. Прошу уяснить себе следующее. У меня правило одно. Если струсил, - Демин неожиданно неловким движением выхватил из кобуры наган и показал его следопытам, - расстреляю! Лично! Вот из этого вот нагана! Каждого!
Так же неожиданно он успокоился.
- Ну, давайте знакомиться. Откуда вы?
- Из Питера, - коротко кинул Череп.
Демин посветлел лицом.
- То-то, я смотрю, ваши лица мне кажутся знакомыми. Точно встречались раньше. Только где, вспомнить не могу.
Борман и Спирт переглянулись.
- А с района какого? - продолжил расспрашивать Демин.
- Я с Петроградской. А вот они с Васьки, - по-приятельски улыбнулся Череп.
Борман, ожидая очередного ляпа своего подчиненного, замер в тревожном ожидании, но ничего поделать не мог. Демин, довольно улыбаясь, встал напротив Черепа.
- И я с Петроградской. А ты где живешь?
- На Большой Посадской.
- Елы-палы, и я с Посадской. А дом какой?
- Девятый.
- А я из двенадцатого. А в школу какую ходил?
- В двадцать третью.
- И я в нее. А секцию бокса знаешь?
- А то.
Череп встал в боксерскую стойку и сделал несколько демонстрационных выпадов.
- С пятого класса, три раза в неделю.
Демин тоже встал в стойку, провел обманное движение кулаком, после чего в шутку, по-приятельски, легко ударил Черепа в живот.
- А тренер у тебя кто был?
- Сам Петрович.
Демин снова стал серьезным, встал прямо и поправил форму.
- Какой Петрович? Не было у нас никакого Петровича.
Предвкушая худшее, в разговор вступил Борман, отодвинув Черепа плечом:
- Не слушайте его, товарищ командир. После контузии он. Заговариваться стал. Провалы в памяти.
- Так я это, того… Имена путаю, - захлопал глазами Череп.
Демин понимающе похлопал Черепа по плечу.
- Ладно, идите. Вы, наверное, голодные. Старшина, распорядись. Потом поговорим.