- Хасид Чурбанян, независимый блоггер-миллионщик. Господучи, можно ли утверждать, что не так уж всё утопично в вашем Рейхе? Не омрачает ли что-нибудь приготовления к торжествам по случаю грядущего в этом году государственного юбилея? Ведь наверняка ещё остались желающие, так сказать, выбить престол из-под тирана, несмотря на всю вашу активную работу, направленную в этом отношении на внутреннее несогласие с центральной линией ТП ТУР и лично вашими решениями.
- Нас эта проблема беспокоит не меньше других, и, разумеется, даже в Утопическом Рейхе не бывает всё безоблачно. Всегда найдётся пара-тройка уродов. Я делаю всё, что в моих силах, чтобы избавиться от недовольства и недовольных.
- Сэм Барлок, портал чикагского агентства новостей. Расскажите о своей книге "Камера обречённых".
- Жизнь - изначально тюрьма, ваше "death row" на известное число лет. Кто-то может вырваться из неё и создать свою собственную судьбу. Так, например, сделала я. Большинство обречено гнить заживо, даже при тоталосоцизме. Отсюда обывательская зависть и злоба. У ваших граждан психика искалечена рекламой, которая, в любом виде, запрещена в нашем Рейхе. У нас разрешена информация, а дорогие модели телефонов считаются позорными, поскольку, когда такие качества из области морали, как честь, верность слову, личная доблесть и самоотверженность служат ориентирами для личности, для корысти места остаётся не так уж много. Ну и немного фальшивой автобиографии, куда без неё?..
- Соломон Бронский, самый популярный блоггер Израиля. Из вашего государства уехали все евреи, так как мы знаем, чего вы хотите на самом деле. Это было понятно уже по вашей тату с лидером национал-социализма. На того, кто хочет нацизма, найдётся свой Советский Союз. Вы не думали об этом? Любой изм должен навсегда остаться лишь уроком для человечества, уроком из истории. Подобное слепое следование за лидером в наше время немыслимо.
- Советский Союз?.. Вряд ли. Уже нашёлся сплав тоталосоцизма.
- Артур Мрачнов, отдел новостей сайта "ТоталКонтакт". У вас есть механизмы психологической защиты от нежелательного общения?
- Одной лишь психологической защиты мало. Нужно психологическое нападение.
- Выключай, хорош! - зевая и потягиваясь, приказала господучи, и Вася послушно нажал кнопку "выкл." на пульте. - Как порой неудобно на себя смотреть, ты бы знал!
- Ничего не поделаешь - образ… - понимающе кивнул Вася.
- А Соломона надо замочить!
- Задачу понял.
Далее господучи с Муссалиновым поехали с кортежем на бронированном "Туре" в Кунцево на дачу господучи. Там, за тройным забором под надёжной охраной, вне зоны досягаемости свиты и репортёров, обычно все фавориты и давали свою присягу вечного и верного служения идеалам тоталосоцизма, взамен получая мини-утопию - генитальный контакт со своим идеалом, то есть главой Рейха. По сложившейся традиции Алина Леонидовна сперва потренировалась с Васей, считая важным поддерживать себя в форме. Они поотрабатывали по "лапам" "Блиц-Зиг-Рот" и другие связки ТУР-до, и лишь потом она дала ему вдоволь полапать себя до утра.
5. Сон по Фрейду
Было за полночь. Маврошкин с Алиной ехали на метро от "Петровско-Разумовской" в "Релакс". В клубе должно было состояться ночное индустриально-киберготическое мероприятие из тех, что периодически там проходят и собирают народ со всей Москвы, шокирующий своим видом обывателей в метро и окрестных жителей на "Пролетарской". Снегирёва со своим спутником находились в пустом вагоне, если не считать нескольких молодых людей, один из которых сидел напротив Алины и проводил ловкие престидижитаторские манипуляции с монеткой. Несколько правее с пивом в руке ехал молодой россиянин, уже успевший, впрочем, заматереть в образе лихого алкобыдлана, и что-то пьяно втирал парню азиатской наружности.
Глядя на это, Алина широко улыбалась и делала негромкие комментарии для Маврошкина наподобие: "Сейчас он его отп*здит". Пропаливший это алкаш, оставив азиата в покое, подошёл к Снегирёвой с вопросом:
- Х*ли ты надо мной ржёшь?
Алина, то ли по привычке не ожидая от расиста подвоха, то ли просто из-за гула в метро не услышав предъявы, продолжала улыбаться. Зато сказанное хорошо расслышал Михаил. Поезд как раз только отъехал с "Менделеевской", и до "Чеховской" ещё было время подраться.
Снегирёва сидела слева от Маврошкина. Алконавт стоял перед ней. Вскочив, Миша сильно толкнул алкаша в грудь, одновременно проводя заднюю подножку, затем стал добивать противника, упавшего на сиденье рядом с парнем с монеткой, ударами левой в голову. Престидижитатор неуверенно бросил что-то вроде: "Ребят, ну что вы делаете?". После примерно пяти ударов Маврошкин переориентировался на захват правой ладонью области носа и рта, чтобы немного перекрыть кислород, левой же осуществлял контроль руки с опасной бутылкой "Жигулёвского", с которой быдлан так и не пожелал расстаться. Парень с монеткой к этому времени уже отсел подальше. После нескольких секунд удушья мужик под Мишей стал всем своим видом призывать последнего к благоразумию и просить о переговорах. Миша уже выпустил пар и подобрел. Он слез с алкаша, в то же время внимательно следя за так и не выпущенной им бутылкой. Между тем оппонент окровавленным ртом выдавил, что Миша молодец, и что сам избитый тоже так всегда поступает, когда с девушкой ходит. Это развеселило Михаила. Подсевшая Снегирёва предложила было вместе пойти бить чурок, однако поезд уже подъехал к "Чеховской". Миша сказал, что пора выходить. Алине, судя по выражению лица, выходить не хотелось, так как она ещё была во власти своей внезапной мысли о совместных противоправных действиях, но делать было нечего, и они, перейдя на "Пушкинскую", доехали до клуба без дальнейших происшествий.
"Релаксовский" охранник оказался знакомым, поэтому нож был с улыбкой передан Алиной на хранение, а не спрятан в бюстгальтер, как это бывало обычно в других клубах. Прослушав пару групп и проплясав до утра, Снегирёва и Михаил разъехались по домам. Точнее, Миша поехал домой, а Алина, конечно, к Ларисе.
Лара - хозяйка квартиры, где на тот момент обитали Варя и Алина - стала пить в последнее время больше обычного. И всё бы ничего, но дело в том, что она, напиваясь снова и снова, каждый раз создавала потенциальную угрозу самому́ существованию вписки на хате. Стоило лишь Алиночке с Варей отлучиться, Лариса могла уснуть, оставив включённым кран в ванной, или же, напротив, разжечь пожар мировой революции, забыв выключить плиту. Алина с Варей осознавали, что жить с Ларой под одной крышей становится всё опаснее с каждым днём. Хотя сама Алина тоже снова стала пить, но никогда не напивалась так сильно.
Вернувшись, Снегирёва лицезрела пьяную Лару, как-то опять накосячившую, и Варю, стыдившую её. Отведя Варю на кухню, Снегирёва предложила переехать к Мише Маврошкину на "Петровско-Разумовскую". Чуть подумав, Варя согласилась. Они как раз обе оказались без работы, и уже скоро, пока Лариса курьерила, девушки спокойно собирали вещи. Миша был доволен. Он попросил другана Гаврилу, у которого был гавриломобиль, помочь с транспортировкой груза, состоявшего из лесбиянки, нацистки и их багажа. Гаврила не был против.
В своё время, около года назад, Алина уже жила у Маврошкина, но после трёхмесячного юбилея гражданского брака, день в день, Снегирёва бросила Мишу и уехала к Ларисе. Теперь, спустя где-то полгода, всё, или почти всё, возвращалось на круги своя.
Мать Алины, к слову, была очень странной женщиной. Впрочем, если посмотреть с другой стороны, ничего особенного, тем более для того времени, в ней не было. В древнейшие времена зачатки психиатрических знаний уже позволили бы с уверенностью поставить Татьяне Владиленовне суровый и однозначный диагноз: паранойя в тяжёлой стадии. Среди множества форм её бреда особенно экзотично в глазах Михаила выглядели обвинения Маврошкина и Ларисы в том, что они давали дочке Татьяны наркотические таблетки с целью отнятия квартиры. Обвинения, выдвигавшиеся на полном серьёзе, были совершенно безосновательны. Татьяна мечтала покончить при помощи полиции с деятельностью Лариной банды, и тем самым спасти свою однушку от грязных посягательств. Между тем в противовес Михаилу из Татьян-Владиленовных галлюцинаций реальный Маврошкин за свои деньги сделал Алине ключи от подъезда и квартиры, а также брал на себя заботу о пропитании двух девушек.
Из-за травмы спины Алина не могла спать на кровати Михаила. Если Снегирёва полагала, что нацизм позволяет ей осуществлять духовный рост, то Маврошкин считал, что это рост вкривь и вкось, и что Алинина душа так же неестественно повёрнута на правый бок, как и её позвоночник. Возможно также, что деформация тела и вызвала дефект души. Миша ложился на ночь рядом с Алиной на постеленном на полу матрасе, по этой причине большая кровать оказывалась в полном Варварином распоряжении. Днём обе девушки обычно сидели на кровати, ели, пили и смотрели видео; чаще это были мультфильмы.
Глядя на заботу, проявляемую Михаилом и буквально атакующую её со всех сторон, Алина мечтательно обронила как-то:
- Вот бы меня хоть один нацист так, как ты полюбил…
- Ни один нацист никогда тебя так любить не сможет. Идеология не позволит. А у меня нет ни идеологии, ни религии - лишь любовь.
Приснилось как-то раз Михаилу, лежавшему под боком любимой, столь близкой и одновременно столь далёкой, будто он побрился наголо. Состричь свой длинный хаер, предмет гордости металлиста с многолетним стажем, вне мира сновидений Маврошкину в голову в жизни бы не пришло. Однако данная метаморфоза во сне казалась абсолютно естественным и даже единственно верным средством для овладения вниманием нацистской девушки. Вниманием особого рода, впрочем.