По изменившемуся выражению лица Блэра-Оруэлла, Матвеев догадался, что пользуется некоторой известностью в самых неожиданных слоях британского общества. А еженедельные гринвудовские колонки в "Дэйли мейл" не проходят незамеченными даже для оппонентов лорда Ротермира, к растущей армии которых, несомненно, принадлежал и его визави.
- Коллега, вашей миной можно сквасить целую цистерну молока! - усмехнулся Матвеев, вполне оценив выражение лица оппонента, все еще не нашедшего, что ответить Гринвуду.
- Просто я удивлён, господин Гринвуд, что встретил в революционной Барселоне не просто соотечественника, а репортера одной из самых реакционных британских газет. Впрочем, судя по вашим статьям, человек вы неординарно мыслящий, пусть и стоящий на неприемлемой для меня политической платформе.
- А вы, господин Блэр, кажется, независимый лейборист? - прищурился Матвеев. - Находитесь так сказать на полпути от "розового" к "красному"? Впрочем, не люблю ни того, ни другого, - вспышка бешенства миновала, ее сменило холодное презрение и, пожалуй, раздражение на самого себя.
- От первого у меня оскомина и изжога, а от второго я боюсь потерять голову… - Степана, что называется, несло, но с другой стороны, и "наступать на горло собственной песне" было ни к чему.
Как источник информации, Оруэлл особого интереса не представлял. Обычный корреспондент обывательской газеты, и даже принадлежность к Независимой Лейбористской партии, которая вот-вот грозила объединиться с Компартией Великобритании, не добавляла собеседнику особой ценности. Не являлся Степан и поклонником будущего творчества писателя Оруэлла, отнесённого им по здравому размышлению к агитационной разновидности литературы. Перепевы Замятина в "Скотном дворе", некие достоинства которого можно отнести исключительно к искусству переводчика, примитив и прямолинейность "1984" - ничего, что затронуло бы какие-то струны в его душе. Прочёл, как и подобает образованному человеку, где-то даже интеллигенту - "самому-то не смешно?" - составил нелестное мнение, и на этом - всё.
"Проехали…"
- Вот как? - с усмешкой переспросил Оруэлл.
Ну что ж, никто и не говорил, что мистер Блэр прост. Умен и уверен в себе. Не без этого.
- Именно так, - "улыбнулся" в ответ Степан. - А здесь, в Испании, каждый второй, если не первый, пытается потчевать меня красным и смертельно обижается, когда узнаёт, что оно мне не очень-то по нраву.
В ответ на "искромётный" экспромт Гринвуда, Оруэлл лишь вежливо кивнул.
- Боюсь, коллега, я не способен постичь всю глубину ваших обобщений, ибо не слишком-то разбираюсь в винах. Предпочитаю что-нибудь покрепче. Но, похоже, сейчас в Барселоне с хорошей выпивкой откровенно паршиво. Я, по крайней мере, не смог найти ни одного места, где продают виски или хотя бы джин.
"Старательно играет простака", - решил Степан, по-новому оценивая собеседника.
"Рубаха-парень из Уайт-Чепеля…"
- Хотите, я подскажу вам кратчайший путь к источнику хорошей выпивки в этой стране? - спросил Матвеев "на голубом глазу" и, не дожидаясь ответа, продолжил:
- У националистов её совершенно точно в достатке. Так что для вас дорога одна - в милицию. Рекомендую отряды Объединённой Марксистской партии. Там хотя бы порядка больше, чем у анархистов, но решение за вами, разумеется. На вкус и цвет, как говорится…
На этом, собственно, разговор и закончился. Запруженная толпой не слишком широкая улица не лучшее место для политической дискуссии. Для светской беседы, впрочем, тоже. Да и весь эпизод запомнился бы одним лишь "мемориальным" характером - все-таки Оруэлл был, вернее, когда-то должен был стать известным писателем - однако продолжение у этой истории оказалось куда более причудливым и весьма симптоматичным в свете не оставляющих Матвеева размышлений на тему "Цена Победы".
Спустя не так уж много времени в руки Матвеева попала газета…
Некролог. Газета "Обсервер" от 1 ноября 1936 года.
"Редакция газеты с глубоким прискорбием извещает о гибели, в результате несчастного случая, нашего собственного корреспондента в Испанской республике Эрика Артура Блэра, более известного под псевдонимом Джордж Оруэлл…"
Новости. Радио Би-би-си. 5 ноября 1936 года.
"… Как рассказывают очевидцы, причиной гибели Эрика Блэра стала ручная граната, брошенная местным подростком в окоп занятый бойцами ополчения Объединённой марксистской рабочей партии ПОУМ, в котором состоял наш корреспондент. О причинах своего поступка мальчик не смог ничего сказать, кроме того, что очень хотел пошутить…"
Глава 2
Два голоса в тумане
Хроника событий:
25 сентября - 17 ноября 1936 года - "Марш на Мадрид" частей Особого Экспедиционного корпуса при поддержке подразделений Народной армии. Силы мятежников рассечены на Северную и Юго-западную группировки.
27 сентября 1936 года - Франция, Бельгия, Швейцария и Нидерланды объявляют об отказе от золотого стандарта.
Октябрь 1936 года - В районах Испании, занятых республиканцами, начинается коллективизация сельского хозяйства, национализация промышленности, и ликвидируются католические культовые учреждения. Активную помощь в этом местной власти оказывают представители Красной Армии и Коминтерна.
2 октября 1936 года - В Австрии объявлена амнистия в отношении нацистов.
1. Олег Ицкович / Себастиан фон Шаунбург, Испания, 5 октября 1936
Август и сентябрь прошли в непрерывных разъездах. И не то, чтобы Гейдрих загонял, или еще что, но логика событий заставляла одинаково "спешить и метаться" и гестаповского разведчика Себастиана фон Шаунбурга, и попаданца Олега Ицковича.
"Волка ноги кормят".
Где-то так. Но, так или иначе, мотало его не по-детски, и, что называется, от края и до края, если иметь в виду "Европейский ТВД". Хотя, если не считать Испании, вся прочая Европа театром военных действий пока не стала, но могла стать. Очень скоро. Даже быстрее чем кто-нибудь мог подумать. Потому и носился Олег между странами и континентами (ведь Турция - это уже Азия, а Марокко - Африка), потому и спешил. Время уходило слишком быстро, а лавина новых, неизвестных в прошлой истории событий нарастала все больше, и теперь уже абсолютно неизвестно, где и когда - и тем более, как - обрушится она бедой на глупое, ничего не подозревающее человечество.
Два месяца, а показалось - год, хотя временами дни пролетали, словно мгновения. И все-таки скорее год, жизнь или вечность, потому что…
"Потому…"
За два неполных месяца Олег дважды встречался с Вильдой - в Вене и Берлине, один раз, и тоже в Берлине - с Таней и Виктором. И ни разу со Степой. Но если без встреч с Матвеевым Олег мог какое-то время обойтись, короткая - в два дня - встреча в Марселе с Ольгой оставила в душе Шаунбурга такую зияющую пустоту, что заполнить её было просто нечем. Ни работа, ни чувство долга, ни тем более - алкоголь таких "болезней" не лечат. А любовь, как начал догадываться Ицкович, бывает не только сильной и очень сильной, но и хронической, а значит - неизлечимой.
В октябре Гейдрих попросил - именно попросил, а не приказал, что было не вполне обычно даже для их в некотором роде "доверительных" отношений - съездить в Испанию и "осмотреться на месте". Германию начинала тревожить неопределенность военно-политической ситуации в охваченной гражданской войной стране.
Съездите туда, Баст! - сказал Гейдрих. - Понюхайте воздух. Мы хотим знать, что там происходит на самом деле. А вашему мнению доверяю не один только я.
"Я вхожу в фавор? - удивился Олег. - Обо мне вспомнили старые товарищи?"
Ну, что ж, такое предположение, пожалуй, не лишено логики. Вступив в НСДАП еще в двадцатые годы, Шаунбург успел лично познакомиться со многими из тех, кто ныне превратился в полубогов Третьего Рейха. Во всяком случае, с Геббельсом Баст был знаком куда лучше, чем с Гейдрихом, а ведь шеф "Зипо" почти нарочито - на публике - называл Баста своим другом.
"Возможно", - пожал мысленно плечами Олег и отправился в Испанию.
Добираться - хоть и с оказией - пришлось окружным путем: через Италию, Ливию и Испанское Марокко. Так что устал Баст до такой степени, что, сойдя с военно-транспортного самолета на землю, на ногах держался только усилием воли. Однако времени на отдых предусмотрено не было. Организатор поездки - агент Гестапо в Кадисе Эрих Кнопф сразу же отправил Шаунбурга дальше. В Севилью, в штаб "W" или, вернее Sonderstab W, во главе которого стоял генерал-лейтенант Гельмут Вилберг, в Саламанку, в ставку генерала Санхурхо, и далее везде, включая Мадридский фронт, где действовал генерал Мола, стремившийся компенсировать урон, произведенный рассекающим ударом Экспедиционного Корпуса РККА.