Лейтенант с наганом в руке, что-то крича, всё продолжал метаться взад-вперёд по импровизированной траншее. Иногда он клал руку на плечо бойцу, разговаривая с ним, а иногда зло совал кулак под рёбра или давал пинка.
Контроль командиром взвода подчинённых в бою выглядит чуть-чуть иначе, чем показывают в кино. Но дело у стрелков постепенно шло. Чем больше времени они находились под огнём, тем больше росла уверенность – всех не убьют. И отступить было нельзя, за спиной была не только родина, за их спиной из крепости под огнём продолжали выходить люди.
– Спокойно, сейчас выскочим!
Выскочить можно лишь в короткий миг, когда немецкие пехотинцы ещё не начали атаку, а немецкая артиллерия уже прекратила огонь. Пулемётчиков сейчас у форта нет. Они отошли, опасаясь оказаться в зоне убойного разлёта осколков.
Ага, разрывы начали стихать.
– Ракеты!
Три белых огонька из ракетниц устремились в небо. Через пятнадцать секунд огонь неожиданно стих. На западном берегу немецкий корректировщик восхищённо выдохнул:
– Schnelle Truppen!
Молодцы его камрады-пехотинцы, взяли русскую позицию, не страшась осколков его снарядов!
Цвет выпущенных Пановым ракет, согласно приказу на взятие Бреста, означал: "Мы здесь! Прекратите огонь!" Довершая неразбериху, он выстрелил в небо ещё одним сигналом: "Русские танки идут!"
Пользуясь замешательством, остатки роты вырвались из форта и бросились в сторону рощи.
– Быстрее, быстрее! Не растягивайтесь! Поршнями двигайте, мужики! – подгонял Ненашев народ, поднимал упавших и тревожно озирался на форт. Мало-то как их стало: он привёл сто двадцать человек, обратно возвращалось около шестидесяти.
Двигаться быстро не получалось. Под ногами не асфальт, не бетонное шоссе, а высохшее болото, изрытое воронками. Обливаясь потом, люди не шли, а буквально ползли несчастные пятьсот метров, волоча с собой раненых, пулемёты и миномёты.
Чуда для всех не случилось. Как и предполагал Панов, ворвавшиеся в форт немцы не только принялись зачищать казематы от большевиков, но и сразу выкинули на валы пулемёты. А ветер, коварно сменив направление, закрыл дымом обзор двум расчётам "Максимов", оставшихся их прикрывать.
Бойца, бежавшего впереди Максима, резко швырнуло вперёд. Выронив карабин и падая на колени, он с хриплым свистом втянул в лёгкие воздух и нелепо ткнулся лицом в песок. Ненашев, споткнувшись о тело, кубарем полетел дальше, получая в не прикрытый каской затылок рацией, закреплённой за спиной, и теряя сознание.
Дальше педантичный, очень ответственно относящийся к делу пулемётчик не спеша, словно в тире, расстрелял раненого бойца и ведущих его красноармейцев.
"Забавляется, скотина", – зло подумал Сотов, волоча за шкирку Ненашева и за лямку распотрошённый пулей деревянный ящик. То, что рация уже бесполезна, пограничник не знал.
– Комбата! Комбата убило!
От полного расстрела группу спасла снайперская пара. Панов предусмотрительно не выдвинул их на передовую позицию, а оставил позади. С валов пятого форта никак нельзя дать работать немецким корректировщикам-наблюдателям.
А оставшихся с фельдшером раненых не убили. Медик крикнул, что здесь одни раненые, и лейтенант вермахта придержал солдат, желавших отомстить за потери и пережитый ужас под огнём русских миномётов. Он зло посмотрел на обрадованного фельдшера: если бы не приказ! И как вызывающе выглядели нашлёпки-чашечки на коленях и локтях мёртвых и живых русских в светло-коричневой форме! Слух о присутствии здесь особой части большевиков подтвердился. Большевиков следовало хорошенько допросить, но, осмотрев лежащих раненых, немецкий солдат с белой повязкой и красным крестом лишь молча покачал головой.
Тогда они хорошенько припёрли снаружи дверь, а кричащего что-то про действие уколов большевистского медика погнали к себе в плен.
Ненашев на какое-то время перестал управлять боем, чем сразу воспользовался противник, убедившись, что огонь из форта прекратился.
"Ауфтрагстактика", старательно разложенная по полочкам комбатом на занятиях, сработала с неизменным эффектом.
Право на самостоятельное принятие решений при знании каждым командиром общей задачи позволяло действовать вермахту и без связи в верхнем звене. Нередко донесения и распоряжения из-за атмосферных помех попадали адресатам через часы и даже сутки .
В бетонную стенку дота словно ударила огромная кувалда. Очередное прямое попадание, немцы давно пристрелялись к голой бетонной коробке.
Объект номер пятьсот семь по проекту одноэтажный. Установка ДОТ-4 с 45-мм пушкой на месте, в дыру под так и не пришедшую с завода пулемётную установку НПС-3 смотрит "Максим", стоя на импровизированном лафете. Для огня по площадям его наводят по команде с пушки, где есть оптический прицел. В угловой амбразуре командирского каземата почти на запад торчит ствол ещё одного станкового пулемёта. Вентиляции, освещения, системы охлаждения нет, пусть и проложены коммуникации, но не смонтировать агрегаты, ещё не изготовленные на каком-то оборонном заводе.
Это первый ключевой объект обороны уровского батальона, вооружённый лучше всех.
К пороховым газам, режущим глаза, добавилась густая цементная пыль, заставляющая кашлем надрывать лёгкие, а ещё раньше забившая фильтры противогазов. Раскалённый воздух от оружия изгнал царившую здесь прохладу. Прямые попадания в дот вызывали сотрясения, из-за которых кровь текла из ушей.
Приказы "Все в дот!" и "Из дота на выход!" превратились в монотонный кошмар. Как только рядом разрывался тяжёлый немецкий снаряд, следовало схватить пулемёт и укрыться в бетонной коробке. А потом заставить себя вылезти, зная, что смерть на всех парах несётся к тебе с зарядами взрывчатки, канистрами бензина и огнемётами в руках.
Ненашев недостроенные доты использовал и как коллективные убежища, но с одним очень важным условием: выиграть в гонке, кто быстрее: или наступающие солдаты вермахта, следующие за огневым валом в последнем броске, или обороняющиеся бойцы, судорожно выбегающие с оружием в руках из укреплений и занимающие места в траншее.
Отражать атаки и корректировать огонь помогал заранее укрытый наблюдательный пункт прямо на берегу Буга. На той высотке, где накануне позлил комбат полковника-немца, Корзинкин прекрасно видел спины штурмовых групп, наступающих на узел обороны.
Взрывы прекратились так же неожиданно, как и начались. Поредевшая контрштурмовая группа неохотно вылезла наружу. Вслед, закрывая за собой тяжёлую, бронированную дверь, мешком вывалился в ход сообщения политрук. Песок со стены траншеи сыпался за воротник, но он не замечал. От духоты у Иволгина мутился рассудок, он мало что соображал, лишь жадно глотал кажущийся теперь прохладным воздух.
Тем временем к одноказематному пулемётному доту рядом немцы тащили 75-мм пехотную пушку. Кто-то укрывался от пуль и осколков за её щитом, откидная часть которого доходила до самой земли, а кто-то полз рядом, волоча ящики с боеприпасами в дополнение к тем, что укреплены на однобрусном лафете.
Чёртова страна, чёртов фюрер, затеявший войну на два фронта! С неба всё сильнее припекало солнце, обещая пекло. Но они и так, как свиньи, все в поту. В сапогах мокро от воды, а теперь к ней добавилась ещё грязь и песок, превращая каждый шаг на восток почти в пытку. Но главная напасть – проклятые, не желающие сдаться или разбежаться большевики.
Фельдфебель посмотрел в дикие, побелевшие от страха глаза подчинённых. Пули щёлкали вокруг, всё чаще ударяя в щит.
– Ещё немного! Метров двадцать вперёд, вон до той воронки, там окажемся в мёртвой зоне второго дота русских. Или вас надо уговаривать? – Он демонстративно похлопал по кобуре.
Ветеран знал, насколько с непривычки опасен шок. Спустя некоторое время они пообвыкнутся быть под огнём, но первый шаг в сторону стреляющего врага даже у него вызывал мурашки.
Теперь он встал на колени, как и расчёт, укрывшийся за щитом, внимательно рассматривая цель в бинокль и руководя наводчиком. Всё зависит от неё, группы огневой поддержки штурмового отряда, доставившего к цели "лом" весом в четыреста килограммов и способный пробить брешь в обороне противника.
– Правая сторона проволочного заграждения. Левее десять, пулемётное гнездо. Огонь!
Сапёры и группа разграждения рядом, готовые начать в ту же минуту, как только заткнётся пулемёт в долговременной огневой точке.
Первый выстрел был сделан целеуказующим снарядом, рассыпавшим картонные кружки красного цвета перед выявленной амбразурой дота и поднявшим вверх дым. В это место сразу ударили миномёты, ослепляя наводчика-большевика.
Далее последовали осколочно-фугасные снаряды, то взлетавшие почти по миномётной траектории, то прямым выстрелом прицельно обрушивающиеся на окопы пехотного прикрытия русских.
Для навесной стрельбы у пехотной пушки, как у гаубицы, изначально предусмотрен переменный заряд, а наводчикам хватало курса математики средней школы и учебной артиллерийской практики.
И у нас на лафете "сорокапятки" в 1943 году появится 3-дюймовый ствол, такой же малозаметный и катаемый расчётом по полю, взамен "полковушки" 1927 года.
Панов в ГАУ написал, не питая на его счёт никаких иллюзий. Конструкция получится не универсальная, ни рыба ни мясо против танков, даже с воткнутым кумулятивным снарядом в стволе.