Панов не мальчик-одуванчик и, в отличие от прочих попаданцев, договорил все нужные слова:
– Командиры у Царёва обстреляны, но бойцы – зелёная молодёжь. Могут дрогнуть. Ещё рядом полигон, если отходить начнут, то через тебя. Чёрт его знает, как люди себя поведут, а паника заразна. Так что ты, Акимов, теперь не только охрана, но и заградотряд. Не морщись, действуй по обстановке.
Такой вариант обязательно следовало предусмотреть. Паника была, есть и будет во все времена, во всех армиях, как о героизме ни пиши. Ему нельзя позволить немцам пустить в дело главную "пятую колонну" Второй мировой войны.
Бывало всякое: люди, первый раз попав под артобстрел или воздушный налёт, бросали оружие, матчасть и разбегались. Удача, если командирам хватало воли, мужества и сил остановить солдат, не прибегая к крайнему средству .
Кто-то там, "набивая обручи на бочки", долго и пространно рассуждает о "преступном" сталинском режиме. Тогда он любой "преступный".
Четырнадцатый год. Расцвет Российской империи, начало войны. Саша ничего не путает. "Торжественно заявляю, что не заключу мира до тех пор, пока последний неприятельский воин не уйдёт с земли нашей", – сказал государь Николай Второй подданным.
Кто-то под ожесточённым ружейным и артиллерийским огнём идёт в убийственную лобовую атаку на германские позиции, выставив штыки и нервно докуривая папироску, а кто-то предваряет случившееся в 1941-м.
В ноябре 1914 года солдаты 13-й Сибирской дивизии, попав под внезапный огонь немецких пулемётов, стали паникующей толпой. "Что же, братцы, нас на убой сюда привели? Так сдадимся в плен!" – крикнула какая-то сволочь, заразив страхом людей. Почти целый батальон насадил на штыки белые платки . И что? Неужели вечный героический позор или вечная борьба с режимом?
Но почему спустя какое-то время в окопах появились лихие сибирские стрелки. Крепкие, как таёжные кедры. Бороды на лицах, иконы поверх шинелей. Тяжёлые на подъём люди, но безудержные и упрямые. Обязательно до штыка доходило в атаках.
Серые папахи клином врезались в густые ряды обезумевшего от страха врага. И в обороне сибиряки держались крепко, стреляя редко, с убийственным для солдат кайзера результатом . Кто они? Неужели другой, "правильный" российский народ?
"Так это турки, мы их всегда били!" – орал весь Селенгинский полк. Так привычно для русских солдат, оборонявших Севастополь в Крымской войне, выглядели наступающие на них ряды колониальных войск зуавов в красных фесках. Бесстрашные львы марокканских пустынь не выдержали натиска и бежали от беспощадных русских штыков до своей французской линии.
А товарищ Сталин долго страдал рефлексией, аж до лета 1942 года. Почему не учились у врага?! Почему не действовали сразу по-брусиловски: "имея сзади особо надёжных людей и пулемёты, заставляя идти вперёд даже слабодушных. Не надо останавливаться и перед поголовным расстрелом целых частей за попытку повернуть назад или, что того хуже, сдаться в плен"?…
– Товарищ майор, а вы туда? – прервал его мысли Манов.
Назначенный вместо Суворова начальником штаба сапёр не робел, но не решался при людях называть комбата по имени.
– Да, командный пункт узла обороны выношу в пятый форт. Выгоню оттуда пехоту, и, как мы и планировали, пристреляем во время немецкой артподготовки пушки и пулемёты.
Вот почему Ненашев не протестовал против командиров с малиновыми петлицами. Пусть вспомнят высшее стрелковое образование.
Максим вышел из палатки и глубоко вздохнул, наблюдая суету вокруг. Минут пятнадцать безделья у него есть.
– Кончай ночевать, мужики! Подъём! А ну, шевелитесь, славяне! Быстрее, на войну опаздываете.
– Какую к чёрту войну? – послышались сонные голоса.
– Настоящую! – без насмешки в голосе пояснил лейтенант, будивший красноармейцев. – Боевая тревога! Одевайтесь и бегом за мной.
Ненашев несколько раз поднимал бойцов с мёртвого часа или ночью. Но команду "В ружьё!" не орали. Взводный дёргал сержантов, те – бойцов, а потом все вместе с максимальной быстротой, одевшись, а то и просто схватив в охапку штаны, гимнастёрку и выдернув из пирамиды карабин, неслись в доты.
Там уже одевались, застёгивались и мотали портянки. По пути огня не зажигали, хватало синего света фонарика и крашенных известью досок, рёбрами вкопанных в землю, указывающих маршрут.
Красноармеец с винтовкой в руках переминался с ноги на ногу. Тревожно как-то, всё чаще звучат приглушённые расстоянием выстрелы со стороны города.
Тёплый ветерок доносил запах свежескошенного сена и аромат цветов. Боец провёл рукой по траве. Обилие росы предвещало как и неимоверно ясный день, так и невыносимое пекло.
Во тьме за полем чуть заметно проступали очертания рощи, едва-едва различимо виднелась пара огней в фольварке Пельчицы, где находилась застава пограничников.
Внезапно там взлетели ракеты, и погас свет. Спустя минуту тревожный сигнал в точности повторила застава в Митках. Он побежал стучать в окно караулки.
– Будите старшину!
Сигнал относился и к ним.
Антон Ильич, услышав доклад, встревожился. Через пять минут примчались галопом на успевших покрыться испариной конях лейтенант-пограничник и пара бойцов сопровождения.
Выслушав их, старшина горестно вздохнул, вспоминая слова, небрежно брошенные уровцем после организованной шикарной бани. Жаль, не внял им их комбат. Командиры как услышали про воскресный выходной день, так и ушли ночевать и веселиться в город.
– Боевая тревога! Хлопцы, быстро хватайте "Максимы", винтовки, получайте патроны, здесь занимаем оборону.
Выступать на север, на позиции, отстоящие отсюда более чем на десять километров, показалось ему неразумным. Пусть придут настоящие командиры. А если что, отсидятся в форте. Подвалы здесь глубокие, стены толстые…
– Отставить оборону! – вмешался знакомый голос. – Остальное исполнять!
Тьфу ты! Лёгок на помине весёлый до неприличия капитан. Ого, теперь майор.
– Всё понятно?
Ненашев показал приказ. Старшина зашевелил губами, скрупулёзно вчитываясь в текст, после чего кивнул:
– Да, товарищ майор.
Кроме них других войск на этом участке границ нет. Пусть долго крутится в личном гробу человек, определивший их место.
– Что с патронами?
– Есть по паре лент на пулемёт и по нескольку обойм на винтовку.
"Минут пятнадцать-двадцать интенсивного боя", – прикинул Максим. Эх, сюда бы волшебника, пусть ящики с боеприпасами сразу возникают на позициях.
– Не густо. Пришлю машину. Пока не прибыли ваши командиры, прикрепляю своих. Старшина, ты бы, как комбат, их своим бойцам отрекомендовал.
Антон Ильич изумлённо захлопал глазами. Как, отвечать за батальон? И командиры с кубиками его, старшины, бойцы?
Панов чуть скривился. Тот, кто постоянно живёт заботами людей, – настоящий вождь, князь, командир, председатель колхоза, чёрт возьми!
Максим парил в бане всё руководство старшины, они клялись в вечной дружбе и чуть ли не песни пели вместе. Но потом к нему приехал целый грузовик домработниц с узлами грязного белья, искренне посланный, так что сразу испортились отношения. Их жёны не хотели стирать его сами!
– Скажу коротко и прошу передать каждому бойцу лично. Это не манёвры – красные против синих, всё серьёзно. Ваша задача прикрыть выход дивизии из крепости. Помочь своим товарищам, госпиталю, командирским жёнам и детям. Мои ребята знают, что делать.
– А что, товарищ майор, неужели такая сила попрёт? Не отобьёмся?
– Тебе по правде или привычный лозунг задвинуть?
– По правде!
– Держитесь, пока есть патроны. – Ненашев не стал патетически восклицать "до последнего!". Пуля теперь молодец, а штык дурацкий. Но каждый боец должен знать, за что именно конкретно ему предстоит стоять до конца.
– Понятно.
– Если понятно, то держись. Хорошо окопайтесь по манеру финнов. Время вам дам, но миномёты и зенитные пулемёты подчиняю себе. А вам разрешаю вскрывать любые склады, вне зависимости, чьи они.
Ненашев достал заготовленное распоряжение, составленное не только по всем правилам, но и ссылающееся на неминуемый приказ командующего округом, опоздавший на несколько часов. Ни один интендант не подкопается, особенно после того, как Максим приложил печать к листку и расписался.
– А вы, товарищ майор?
– Останусь с ротой здесь. Должен же кто-то объяснить вашему комбату, куда делся батальон. Глядите в оба. Слушать лишь тех, кого знаете в лицо. В городе орудуют диверсанты. Будет кто-то возникать, сразу под замок! До выяснения! Отвечаю лично, как комендант обороны участка.
Если немцы сегодня не начнут войны, его расстреляют.
Но лучше бы так. Подождать год и встретить по всем правилам.
Позицию Панов выбрал давно. "План без "шверпункта", словно человек без характера", или неправильно выразился господин Гинденбург?
Фортификация Первой мировой войны и сейчас позволяла вести круговую оборону форта, окружённого рвом, наполовину заполненным водой.