Но и изнутри все было под контролем, поскольку сотрудники ротмистра Воинова имели твердую уверенность, что ученому люду нельзя доверить сохранность даже собственных очков - непременно потеряют, если не среди бардака, перманентно разводимого на рабочих местах и прилегающей территории, то на собственном лбу. И битый день потом будут разыскивать. Прецеденты имели место. Но если с потерей очков еще можно было смириться с горем пополам, то куда исчезали всякого рода приборы, материалы и даже продукты, начальник хозяйственной части, подчинявшийся напрямую Александру, понять решительно не мог. Не на "ту сторону" же! Хотя этого исключать было нельзя, и в этом он собирался разобраться самым решительным образом, как только представится возможность.
Веренице нагруженных снаряжением бойцов во главе с ротмистром пришлось миновать целых три контрольно-пропускных пункта, где непроницаемые жандармы сверяли проходивших с заложенными в компьютер их "биометрическими слепками" так долго, что даже самые терпеливые, вроде того же гиганта Решетова, начинали нервничать. Да и сам Бежецкий только внешне старался выглядеть невозмутимым, готовый удавить дотошных контролеров. И только мысль, что он сам настоял на подобной проверке, помня историю со лже-Бекбулатовым, позволяла ему сдерживаться.
А вот беднягу Федорова, ковылявшего за своими бойцами, отсеяли на первом же рубеже - в списках допущенных в святая святых он сегодня не значился. И пришлось штаб-ротмистру грустно наблюдать за удаляющимися товарищами, проклиная тот день и час, когда он поддался на уговоры проклятого Воинова "сходить на рыбалку"…
Наконец все преграды оказались позади, и от чужого мира, куда еще не ступала нога человека, десантников отделял лишь недлинный коридор с гремящим под подошвами полом из рифленого металла (для удобства скатывания в "ворота" зондов) и…
- Тут же тупик! - недоуменно обернулся к остальным балагур Шеремет, в "прошлой жизни" прошедший со своей пластунской ротой не один конфликт на всех континентах Земли и, по его словам, бывавший даже "у черта в заднице". - Куда дальше-то?
Десантники загудели. Как все могли убедиться, коридор упирался в ровную каменную стену, монолитную даже на вид. Да к тому же вызывающую законное недоверие: в полутьме коридора было хорошо заметно, как время от времени по бугристому, изъязвленному временем камню пробегают чуть заметные змейки голубоватого свечения вроде электрических разрядов.
- Не, братцы! - безапелляционно заявил вахмистр Лежнев после внимательного изучения пляшущих по камню электрических "чертиков". - Я вам не монтер какой! С детства электричество это недолюбливаю! А ну как шандарахнет? Может, там тыща вольт! Я вот слыхал, в Америке мазуриков всяких на электрическом стуле казнят! Не, православные, я туда не полезу!
Остальные, судя по репликам, были с ним согласны. Поэтому ситуацию необходимо было брать в свои руки.
- Отойти от коридора! - скомандовал ротмистр Воинов и с грохотом прошагал мимо напряженно молчащих солдат в "тупик". - Пойдете прямо за мной, Лежнев, - обернулся он к "электрофобу". - Не слышу ответа.
- Так точно! - браво прищелкнул каблуками вахмистр, и в бледно-голубых медвежьих его глазках мелькнуло уважение.
- Пристегните к поясу трос, - протянул ему бобину с прочным и легким нейлоновым линем Александр.
Солдат подчинился беспрекословно, передав трос стоящему позади него Решетову, сосредоточенно пощелкивающему тумблерами своего "Василиска" и крутящему головой, ловя в виртуальный прицел ту или иную "мишень": одиноко стоящую сосну, со странно-рыжей, словно опаленной хвоей, угол бетонного пакгауза, замершего на своем посту жандарма-контролера… По плану операции они с Лежневым - пулеметчиком отряда - должны были войти первыми и сразу занять оборону, прикрывая идущих за ними товарищей. Командир же должен был "нырнуть" в самом конце, перед тащащим на себе аппаратуру связи Ясновым. Но то, что вполне допустимо и понятно для привычного командира, ни в какие ворота не лезло в случае с "засланным казачком" Воиновым-Бежецким. По всему выходило, что он прячется за спины своих временных подчиненных, и Александр легко это дело переиграл, как, бывало, давным-давно, в кажущейся уже чудным сном "прежней жизни", переигрывал не раз. Благо здесь, перед дверью в неизвестность, равно как и перед броском в атаку, он один был и царь, и Бог, и воинский начальник. Все претензии будут к тем, кто вернется. А победителей - не судят… Точно так же как проигравший виноват во всем.
"Вот так и надо, - думал Бежецкий, проверяя в последний раз все, что могло оказаться там, на той стороне, жизненно необходимо. - Ребятам надо дать понять, что есть человек, который отвечает за все и которому они должны подчиняться не думая. До определенных, конечно, пределов - хуже нет командовать безмозглыми дуболомами. Да и не приходилось мне что-то никогда. Все же русский солдат - лучший солдат…"
Он закрыл нос и рот дыхательной маской, сделал для пробы несколько вздохов и опустил забрало шлема. Ватной тишины не наступило: благодаря чувствительным динамикам он слышал все, как на воздухе, даже больше. Чей-то (по голосу - шереметовский) шепоток, например. И хотя солдат шептал что-то вроде: "А ведь ротмистр-то - хват, за таким я пойду…" - пришлось сделать замечание:
- Разговорчики в строю! Делай, как я…
Солдаты завозились, щелкая запорами шлемов, запыхтели, приспосабливаясь к непривычному способу дыхания…
- Я иду первым. Все остальное - по плану. За мной - Лежнев и Решетов, потом - с интервалом в две минуты - Степурко и Алинских…
- Ваше благородие, - смущенно пробасил Лежнев. - Может, как договорено было: сперва мы с Егором? Все же черт его там знает… Может, прикрывать придется…
- Отставить! Идем, как я сказал. Вы с Решетовым за мной ровно через сто двадцать секунд. И сразу же отстегиваете трос и занимаете оборону. На меня внимания не обращать. Живой я там, мертвый или с девками вожгаюсь, - грубовато пошутил Александр, удовлетворенно слыша смешки и соленые шуточки, которым принялись обмениваться исподтишка подчиненные - верный сигнал, что утраченная было бодрость восстановлена без потерь. - Ваше дело - прикрыть остальных огнем. Если со мной что-то случилось, то командование переходит к поручику Батурину. Вам понятно?
- Так точно…
- Тогда - с Богом…
Бежецкий повернулся к каменному "тупику", бросил взгляд на часы - до "времени Ч" оставалось ровно две минуты, - перекрестился про себя (перекрестился бы и явно - вера давно вошла в плоть его и кровь - но подчиненные…) и, дождавшись, когда на табло высветятся нули, двинулся вперед. За какой-то шаг до каменной тверди захотелось вытянуть вперед руку, чтобы проверить дорогу, но Александр переборол это желание, большим пальцем снял автомат с предохранителя и разом, всем телом, словно в ледяную воду, подался вперед.
"А ну как действительно забралом о стену! - успел подумать он. - Выдержит ли?…"
И с замиранием сердца ощутил, как, не встречая сопротивления, движется сквозь "каменную толщу", превратившуюся вдруг в неощутимое сплетение синеватых сполохов…