Таксист помог ей подняться, сложил чемодан в багажник. Томка забралась в машину, и авто сорвалось с места, будто они только что ограбили банк. И лишь когда они отъехали на несколько кварталов, Томка сообразила, что выронила в сугробе ключи и мобильник.
- Сильно опаздываете, да? - спросил таксист, сворачивая на набережную. - Ничего, я мигом... Курить бросаете?
В ответ на изумленный взгляд он пояснил:
- У вас зубная щетка во рту. Вместо сигареты или так модно?
- О! Спасибо...
Водитель хмыкнул.
- А смешной у вас чумодан, - сказал он. - Тыщу лет таких не видел. За границу собрались?
- Ага, - кивнула Томка и с гордостью добавила: - В Венецию.
- Ух, ты! - обрадовался таксист. - Бывал я там, при Союзе еще. Красивый город, зеленый-зеленый.
- Зеленый? - Томка попыталась вспомнить, не упустила ли она чего в путеводителях.
- Да, - протянул таксист. - А какой там борщ! Пальчики оближешь. В Питере такого в жисть не найдешь. Вот у меня жена варит борщ - одна жижа, а там: ложку воткни - будет стоять. А какие там пампушки...
Смерив Томку взглядом, он печально вздохнул.
К концу поездки стало ясно, что таксист не только путает Венецию и Винницу, но и искренне убежден, что "пампушками" называются особо выдающиеся части фигуры жительниц этой самой Винницы. На всякий случай Томка не стала его разочаровывать.
В аэропорт они приехали за три минуты до окончания регистрации. А минуту спустя Томка ворвалась в зал вылетов, размахивая чемоданом, как берсеркер - боевым топором. Без злого умысла, просто хрупкой девушке не всегда удается совладать с законами инерции. Ситуация была того порядка, когда непонятно, кто кем управляет: Томка - чемоданом или чемодан - Томкой? Пассажиры, слонявшиеся по залу, бросились врассыпную. Краем глаза Томка заметила несколько столкновений, рухнула пирамида из чемоданов и сумок, все сотрудники службы безопасности мигом испарились.
С глухим стуком Томка врезалась в стойку. Девушка-регистраторша испуганно отскочила на пару шагов:
- Что?!
Томка взглянула на настенные часы. Успела... Ровно за минуту. Задыхаясь, она проговорила:
- Рейс... до Милана...
Регистраторша сглотнула:
- Задержан на два часа. О посадке будет объявлено... Говорили же...
Девушка замерла, вытянувшись по струнке. Она не поворачивалась, но затылком чувствовала, что все до единого люди в зале аэропорта смотрят на нее и только на нее. За спиной сгустилась тишина самого отвратительного, гнетущего свойства.
- О! А... Ага... На два часа...
- Но я могу зарегистрировать вас на рейс до Сыктывкара. Вдруг вам нужно в Сыктывкар?
Время вылета меняли несколько раз и, как принято говорить, с особым цинизмом, свойственным только диспетчерским службам аэропортов. Час в одну сторону, пятнадцать минут в другую, двадцать минут туда, час обратно...
В итоге Томка окончательно потеряла счет времени. Но она терпеливо ждала, устроившись на чемодане посреди зала, не спуская глаз с электронного табло. В модном современном кино вокруг нее летали бы светящиеся цифры или растворяющиеся в воздухе циферблаты с бешено вращающимися стрелками.
К счастью, обошлось без столь дешевых спецэффектов.
Наконец, в отделе мрачных предсказаний опустили руки. Хватит, решили они, сколько можно? Мы исчерпали все допустимые средства. Не наша вина, что клиент туп, как пробка, и упрям, как стадо баранов. Мы умываем руки.
- Объявляется регистрация на рейс № 273, Санкт-Петербург-Милан. Пассажиров просьба пройти к стойкам...
Странно, но долетела Томка без приключений. Обошлось без террористов-угонщиков, отказов двигателя и вынужденной посадки в Белграде из-за плохих погодных условий. Ее, правда, пытались отравить рыбой с цветной капустой, но здесь она была не одинока. Любой человек, хоть раз, в жизни ступавший на борт авиалайнера, подтвердит, что истинное предназначение горячих обедов в самолетах - навсегда привить отвращение к процессу приема пищи. Видимо, повара, ответственные за эти блюда, являются членами тайной секты. Томка так и не смогла себя заставить прикоснуться к бледно-зеленым кочешкам капусты и рыхлой полоске филе. Легче было отгрызть собственную руку.
На паспортном контроле Томку встретила внушительного вида матрона, с прической красной, словно ей на голову вылили ведро клубничного сиропа. Она долго таращилась в Томкин паспорт, пытаясь взглядом прожечь в нем дыру, когда же у нее не получилось, спросила:
- Turista?
- Si, - ответила Томка и продолжила по-итальянски: -
Я еду в Венецию, на Карнавал.
Паспортистку это не впечатлило.
- Все вы туда едите, - громыхнула печать. - Benvenuto...
- О, grazie! - и Томка подарила ей улыбку № 22, одну из своих самых обворожительных улыбок. Женщина фыркнула в ответ:
- Следующий!
Милана Томка толком не увидела. Думала, что успеет побродить по городу до поезда в Венецию. Но из-за задержки авиарейса, пришлось брать такси и на всех парах мчаться на вокзал. Перспектива ночевать на скамейке в парке ее не прельщала. Италия Италией, но зима везде зима.
Видимо, поэтому город показался ей смазанным, как фотография не в фокусе и слишком темным. Сердобольный таксист вызвался провести экскурсию, однако сам за собой не поспевал и о достопримеча­тельностях сообщал, когда те скрывались из вида:
- Туда, туда глядите, синьорина, - "Ла Скала"... Ах, diavolo! Куда прешь, дурень? Эй, синьорина, синьорина, справа - по той улице выйдешь к Дуомо...
Томка едва не свернула себе шею, оглядываясь то в одну, то в другую сторону. В ушах стоял звон от несмолкаемой трескотни таксиста:
- Видите, синьорина, какая у нас погода? Снег, прям как у вас в России... Говорят, даже медведя на улице видели, из цирка сбежал! Вон слева, глядите - если пройти три квартала и свернуть направо... А у меня брат троюродный в России был. Там, говорит, такие... как по-вашему?.. Pampushki! Врет, поди?
К счастью, на вокзал они поспели вовремя. Томка даже успела купить горячий panino imbottito - не шедевр кулинарии, но какая-то компенсация обеду в самолете. Потом ей пришлось побегать в поисках нужной платформы и вагона. И только когда она, наконец, устроилась в своем кресле, а поезд бесшумно тронулся с места, Томка вдруг с удивлением осознала, что находится в Италии.
Все получилось, даже не верилось. Томка откинулась в кресле и расплылась в радостной улыбке. Так улыбаются кошки при виде миски, полной сливок. Вне всяких сомнений, жизнь была суперпотрясающе­великоприятна.
Шелест колес и мягкое покачивание поезда убаюкивали. Томка не заметила, как задремала, хотя намеревалась честно таращиться в окно. Таращиться, правда, было особо не на что: одни темно-коричневые поля сменялись другими темно-коричневыми полями, следом за которыми шли опять-таки темно-коричневые поля. Рано или поздно подобный пейзаж приедается. Небо затянула серая пелена, накрапывал мелкий дождик... В общем, погода заставляла задуматься, почему же это Италию называют солнечной?
Сколько Томка проспала - неизвестно. Разбудил ее приятный мягкий голос, прозвучавший над самым ухом:
- Scusi? Это место свободно?
Томка подскочила, едва не ударившись головой о полку, и тут же упала обратно в кресло. Людей, имеющих дурную привычку будить без предупреждения, нужно изолировать от общества.
- А?! Что?!
Девушка заморгала, не понимая со сна, кто она, где она и чего от нее хотят. Слева маячила высокая темная фигура, но не сразу Томке удалось сфокусировать на ней взгляд.
- Это место свободно? - повторил мягкий голос.
Темная фигура обернулась женщиной с черными, как смоль, волосами. Хотя погодите...
Томка медленно оглядела обладательницу приятного голоса. С одной стороны, фигура, овал лица, длинные волосы, расплескавшиеся по плечам, свидетельствовали о том, что перед ней и впрямь стоит красивая женщина средних лет. При этом шикарно одетая: длинное платье в стиле "ретро", меховая горжетка и перчатки до локтя - настоящая аристократка начала двадцатого века. Но затем взгляд упирался во вьющуюся черную бородку, и приходилось начинать сначала. Схожее ощущение - растерянность напополам со смущением - вызывает знаменитая картина Марселя Дюшана, на которой художник пририсовал усы и бороду Джоконде.
- Э... А... - на большее девушку не хватило.
Как ни странно, но с тем же удивлением во взоре дама смотрела на Томку. Будто это не она, а Томка изображала из себя бородатого фавна. Девушка непроизвольно дотронулась до подбородка - на всякий случай проверила, не случилось ли, пока она спала, какой неприятности. Не хотелось бы в столь юном возрасте разделить судьбу Рип ван Винкля.
Экстравагантная дама пришла в себя первой:
- Chè! Да это же вы!
- Эм... Я?
- Конечно! Я сразу вас узнала! Надо же, какая встреча!
Она замахала рукой.
- Джеппетто! Ты только посмотри, кто здесь! Ну, где ты там?! Быстрее шевели ногами! - женщина снова посмотрела на Томку. - Даже не верится, что я вас встретила!
- Меня?!
Томка захлопала ресницами, с трудом понимая, что происходит.
Ясно, что ее с кем-то перепутали. Видимо, приняли за какую-то знаменитость. Только всю свою сознательную жизнь Томка Кошкина твердо знала, что похожа только на Томку Кошкину и немного на родителей. Кого другого, может, и обрадовало бы то, что его приняли за Одри Тоту или Ванессу Паради, но Томку подобные вещи раздражали. Она - это она, и точка.
Из-за спины дамы выглянул невысокий пожилой человек, лицом напоминавший гнома из сказок братьев Гримм.
- О! - сказал он, взглянув на девушку. - Это же она!
- Я и говорю! - сказала женщина.