- Не слишком честно ты с нами обошелся, а? - проскрипел он в лицо Марку, нагнувшись, чтобы вытащить у него из карманов несколько уцелевших банкнот. Марк посмотрел на желто-черное небо и снова расхохотался - но в это мгновение кулак Петра снизу вверх врезался ему в солнечное сплетение. Грабители выпустили его, и он упал на четвереньки.
Немного погодя, когда к нему вернулось дыхание, Марк выплюнул кровь с металлическим привкусом на покрасневшую мостовую, а потом поднялся, держась за живот, и, превозмогая боль, пошел за ними. Он надеялся, что они куда-нибудь забросили рюкзак - и по крайней мере одеяло и карта уцелели. Но нигде ничего не было.
- Почему ты дала ему уйти? - спросил Сулиен.
- А как я могла его остановить? - требовательно переспросила Уна.
- Ты могла позвать меня!
Уна сняла с головы зеленую шаль.
- Но зачем? Ты ведь знаешь, мы ничего не можем поделать.
- Разве? - спросил Сулиен.
И ее глаза слегка расширились, понимающе, даже прежде, чем Сулиен продолжил:
- Если им так чертовски хочется заполучить его назад, они дали бы нам все, что мы захотим, верно? Например, простили бы меня. Например, навсегда освободили бы от рабства.
На Уну это произвело мимолетное впечатление, что порадовало брата, но затем она холодно произнесла:
- Ты хочешь сказать, после всего, что я сделала, чтобы нам спрятаться…
- Теперь можем больше не прятаться. Невелик риск.
- Нет, велик! - крикнула Уна. - Все поставлено на карту, нас обоих могут убить! Не доверяй им!
- Кому… охранникам? - спросил Сулиен. - Почему бы и нет? Если бы они нас послушались?..
- Нет, никому из римлян! - резко произнесла Уна. - Смотри, что стало с тобой. Они хотели убить тебя самым ужасным способом, до которого додумались. Неужели это ничего тебе о них не говорит?
Сулиен растерялся.
- Конечно, это плохо… это ужасно. Но это не значит…
- Значит, - сказала Уна.
Сулиен сел напротив нее на стул, где сидел Марк.
- Но это как раз то, что нам нужно. Все встало бы на свои места. - Он опустил глаза, обхватил рукой запястье и пробормотал: - Дело в медицине. Я ничем не хочу больше заниматься, правда, если я не смогу…
- Что, не терпится, чтоб тебя убили? - сердито вопросила Уна.
- Нет. - Сулиена поразило, что она могла сказать подобное. Он и сам не знал, как собирался закончить свою мысль. - Но мне показалось, что ты еще больше моего ненавидишь такую жизнь - постоянно переезжать с места на место. И я старался не… но это ужасно, если ты думаешь, что так может продолжаться вечно.
Уна вздохнула и снова спрятала лицо в ладонях, неожиданно сникнув.
- Знаю.
Сулиен подождал минутку.
- Он не был похож… ну, понимаешь, на сумасшедшего, как все говорят?
Уна вспомнила исходившие от Марка импульсы страха.
- Даже очень.
- Хорошо, - сказал Сулиен, снова воодушевляясь. - Ты можешь спрятаться где-нибудь, пока я буду говорить с ними. А потом, даже если что-нибудь выйдет не так, с тобой все будет в порядке.
- Ты хоть соображаешь, что говоришь? - Уна снова язвительно усмехнулась, почти с облегчением, потому что знала, что это не так. - Думаешь, они возьмут и пообещают тебе свободу и помилование просто так, за красивые глаза? И даже если и пообещают, то какие гарантии? Почему они обязаны держать слово?
- А почему бы и нет? Им-то ни жарко ни холодно.
- Убили четырех римских солдат. И это, по-твоему, ничего не значит?! Без риска в этом деле не обойтись. Ты хочешь сдаться им в руки, надеясь на лучшее?! Но это же римляне, они могут делать все, что хотят!
- Ты не можешь и вправду так думать, - неожиданно ответил Сулиен. - Разве мы сами не римляне?
- Римлян они не распинают! - вскинулась Уна. - И они не…
Сулиен немного помолчал, думая, что сестра, возможно, скажет что-нибудь о том времени, когда они были в разлуке, но она ничего не сказала.
- Но какая, в самом деле, разница. Кто же мы?
- Британцы. Кельты. Никто… Мы не часть их целого, - неуверенно ответила Уна.
- Ладно, пусть мы не римские граждане, но наш отец был гражданином Рима. И отец нашей матери - тоже. По крайней мере, если начать копаться в родословной, римляне где-нибудь да отыщутся.
- Ну и что? Важно, что они сделают с нами.
- Ладно, а что, если бы нас освободили, что тогда?
Уна искоса, почти с испугом посмотрела на брата:
- Нет, только не римлянкой. Никогда.
- Но если бы у тебя были дети, они были бы римлянами, - настаивал Сулиен.
Уна вздрогнула, вид у нее стал несчастный.
- Не думаю, что у меня когда-нибудь будут дети, - сказала она. - И никто не сделает нас свободнее, чем мы есть.
- Ну, ладно, - устало и раздраженно сказал Сулиен, выслушав этот достойный жалости приговор. И все же ему казалось так глупо - почти неестественно - упускать подобный шанс. И, уже наполовину позабыв, что только что пошел на попятный, добавил: - Мы всегда будем помнить, что могли сделать это. И когда через двадцать лет по-прежнему окажемся здесь или в каком-нибудь таком же местечке, будем помнить, что сами это выбрали.
- Надеюсь, привыкнем, - сказала бедная Уна, думая о скучных предсказаниях и твердокаменных фразах из своих книжек. Но затем она настороженно сощурила глаза и спросила: - Сулиен?
- Все в порядке, - ответил он. - Оставайся здесь, а я пойду и позову кого-нибудь.
Уна, охваченная ужасом, резко выпрямилась:
- Я сказала, не смей!
- Нет, все в порядке. Про тебя я ничего им не скажу. Но когда раздобуду денег, тебе это тоже пойдет на пользу, даже если мне придется расплачиваться с твоими хозяевами. И тебе достанется палатка, если что-нибудь случится, хотя думаю, что нет.
Поскольку он не мог поверить, что его снова могут забрать и распять, в нем неколебимо утвердилось чувство, что судьба намеренно забросила бедного безумного Марка Новия туда, где находились Уна и Сулиен, чтобы они могли получить награду, отправив его домой.
- Нет! - Уна рассмеялась с каким-то ожесточенным облегчением и сказала: - У тебя и в мыслях этого не было, просто хочешь запугать меня, чтобы я пошла с тобой.
Когда она сказала это, Сулиен понял, что пути к отступлению отрезаны. Он залился румянцем.
- Нет, я пойду один. Слушай, ведь это из-за меня нам приходится прятаться, вот я и должен что-то сделать.
- Да, и это из-за меня тебя не убили! И мне это нелегко далось! Меньшее, что ты можешь сделать, это никуда не ходить и остаться в живых!
- Но они не убьют меня, - сказал Сулиен.
- Еще как убьют! - произнесла Уна тоном обвинителя. - Ты все делаешь не так. Ты не знаешь, как заставить людей поступать по-твоему.
И она была вполне уверена в этом. Хорошенько все обдумав, она поняла, что если и есть шанс успешно донести на Марка Новия, то заняться этим должна она.
И то, что она сказала насчет детей, - это тоже важно. Уна верила собственным словам - она знала, что не сможет иметь детей, потому что знала, что никогда не сможет вынести замужества. Но Сулиену еще будут нужны друзья и подружки, и рано или поздно он женится. К тому же он мужчина и образован, и если им удастся продержаться достаточно долго, чтобы их не схватили, то он сможет это себе позволить. Но Уна могла предсказать и свое будущее, а именно, что остаток жизни ей придется провести за этими занавесками, полагаясь только на себя. И дело не в том, что ей не хотелось подышать вольным воздухом, скопить денег на прожитье, наконец преодолеть неподатливые книги… По крайней мере, так все можно было решить одним махом.
Когда Сулиен снова попытался навязаться ей в спутники, она ответила:
- Будет лучше, если я поговорю с ними. Про меня они не знают.
За несколько улиц от рынка была таверна с дальнодикторами, установленными возле подлокотников дешевых коек. Выйдя из теплой комнаты, Уна уселась сгорбившись и стала внимательно следить за Сулиеном, пока набирала код, а набрав, зашептала в трубку:
- Я знаю, где он, и хочу поговорить о вознаграждении.
- Прекрасно, - откликнулся скучный голос. - И где же вы его видели?
- Видела. Но прежде чем сказать, где он, я хотела бы поговорить о вознаграждении. Одних денег недостаточно. Мы хотим еще кое-чего.
Линия отключилась. Уна задохнулась от возмущения.
С самого начала переговоров Сулиен чувствовал растущее беспокойство. Еще до того как войти в таверну, Уна перестала упрекать брата за глупость и, казалось, готова была переложить всю ответственность на него, так что он невольно проникся ее чувствами; они действительно ставили на кон все, что имели.
- Они даже слушать тебя не хотят… - начал он.
Но Уна яростными движениями пальца уже снова набирала код:
- Ничего, выслушают, будь они прокляты.
На этот раз ответила женщина.
- Я только что говорила с кем-то, и меня отключили, - начальственным тоном проговорила Уна. - Это глупо. Я знаю, где находится Марк Новий, но не скажу, пока кто-нибудь не гарантирует мне помилование за… за одну вещь.
Но, продолжая говорить, она почувствовала, что нервы ее сдают, и стала слегка запинаться. Сулиен слышал повышенные тона вопросов, один за другим вылетавших из трубки дальнодиктора.
- Нет, это из-за… - сказала Уна. - Некоего человека, который не совершил ничего плохого. Скажите, что можете сделать это, и я скажу, о ком идет речь. Я хочу быть уверена, что нас снова не обратят… то есть, то есть, то есть не продадут…