Гуляли – это не столько пили, сколько пели и плясали, причем выйти спеть и станцевать должен был каждый – деревенский этикет… Офицерам не обязательно, но даже брутальный поручик Рысьев – командир эскадрона, с удовольствием спел что-то очень народное, не слишком интересное на взгляд попаданца.
В свой черед вышел Игорь. С минуту он перебирал тексты известных песен, местных он не знал, за исключением парочки откровенно "частушечного" вида, а… другие не подходили. Наконец раскопал что-то более-менее подходящее.
Летят перелетные птицы
В осенней дали голубой,
Летят они в жаркие страны,
А я остаюся с тобой.
А я остаюся с тобою,
Родная навеки страна.
Не нужен мне берег турецкий
И Африка мне не нужна.
Немало я стран перевидел,
Шагая со шпагой в руке,
Но не было большей печали,
Чем жить от тебя вдалеке.
Немало я дум передумал
С друзьями в далеком краю,
Но не было большего долга,
Чем выполнить волю твою.
Пускай утопал я в болотах,
Пускай замерзал я на льду,
Но если ты скажешь мне слово,
Я снова все это пройду.
Надежды свои и желанья
Связал я навеки с тобой,
С твоею суровой и ясной,
С твоей непростою судьбой.
Летят перелетные птицы
Ушедшее лето искать.
Летят они в жаркие страны,
А я не хочу улетать.
А я остаюся с тобою,
Родная моя сторона,
Не нужно мне солнце чужое,
Чужая земля не нужна.
Песня произвела неоднозначное впечатление, вроде бы и понравилась, но так – слишком уж непривычная.
– А танцы у тебя тоже… такие, – неопределенно покрутил рукой поручик.
Хмыкнув, Игорь вышел на середину и начал танцевать "Барыню". Уже через десяток секунд зрители повскакивали из-за столов и начали пританцовывать вместе с ним. Через несколько минут попаданец прекратил плясать, но начали остальные уланы, пытаясь повторить его коленца.
Поручик протиснулся к парню, обнял его и негромко сказал на ухо:
– Вот теперь я верю, что ты – Русин.
Глава 9
С наступлением холодов совместные учения почти прекратились, пусть и нельзя петербургскую зиму назвать особенно снежной, но сочетание грязи с заморозками тоже неприятно и опасно – лошади ноги ломают на раз. Просто ездить верхом не слишком опасно, да и индивидуальные занятия проводить можно, пусть и с осторожностью, но вот что-то более-менее массовое – нельзя.
Уланы скучали и, соответственно, искали себе занятия. Какое? Да в основном пьянствовали… Провести конную тренировку, пусть даже индивидуальную, можно было не более пары-тройки раз в неделю, так, чтоб только лошади не застоялись.
Игорь нашел себе занятие, начал учиться активней. Прежде всего читать и писать. И нет – это действительно нужно. Здешний алфавит достаточно заметно отличался от современного ему. Букв было просто-напросто больше, а самое главное – написание этих самых букв отличалось весьма заметно.
Хуже того, они писались в разных случаях по-разному: устав, полуустав, скоропись, вязь – это только основные варианты местного алфавита, который должен знать по-настоящему образованный человек. И главное – деваться-то некуда. Вот та же официальная документация писалась в разных случаях по-разному. И да, буквы сильно отличались в разных вариантах азбуки, пусть и назывались одинаково. Не все варианты алфавита требовались в быту, некоторые применялись только в церковной переписке или при составлении некоторых официальных документов особо высокого ранга, но… Чтобы считаться по-настоящему образованным человеком, на Руси желательно было знать все версии.
Так что пришлось начать учиться у эскадронного писаря Тимофея – человека весьма значимого в местной иерархии. Сперва он воспринял желание попаданца в штыки – как покушение на свои привилегии, но затем быстро оттаял и начал учить – за денюжку немалую, аж пятьдесят копеек в месяц. Но, правда, предоставлял казенную бумагу, чернила и перья, объяснял все тонкости – не только письма, но и составления документов и бюрократические тонкости. В общем, отрабатывал зарплату.
– Все, Никифор, я к Тимофею, – сообщил парень стоящему у оконца избы "сэнсэю", – по дороге никуда зайти не надо?
– Да, зайти к Матренину, – сказал тот, морщась и держась преувеличенно прямо, – я ему вчерась пиво проспорил, так занеси, будь ласка.
Занеся пиво и выслушав насмешки Матренина над Никифором, вояки были этакими "заклятыми друзьями", которые постоянно собачились друг с другом ради забавы, попаданец пошел в штаб, по дороге пару раз едва не навернувшись на натоптанном снегу, который не везде успели посыпать золой.
В штабе, где расположился писарь, было жарко натоплено и пустынно – почти все офицеры на зиму разъехались по домам. Тимофей встретил его радостно, они вообще начали приятельствовать в последнее время. Ангелом писарь не был и, по меркам местных, был… грязноват. По меркам же попаданца, привыкшего к куда более эгоистичным и подловатым современникам, обычный молодой мужик. Писарь чувствовал нормальное к себе отношение и отвечал тем же.
Вообще, Игорь на удивление легко сходился с местными, буквально весь полк он уже знал в лицо и по именам. Ничего особенного, привык в мегаполисе мгновенно заводить знакомства и приятельские отношения – это часто встречающаяся черта у горожан. Но вот с дружбой… Тут было сложнее, какое-то подобие дружбы вырисовывалось только с членами контубернии, еще с полудюжиной улан, но именно подобие, к сожалению.
Местные не до конца воспринимали его своим, и, к своему стыду, попаданец только к середине зимы понял – почему. К стыду, потому что не догадался, а банально подслушал чужой разговор…
– Да аж из самой Тайной канцелярии проверяли, – услышал Игорь голос секунд-майора, – чист. Ну то есть перед нашим законом чист – никого не грабил, не убивал, не самозванец. А так… Мутят что-то. Сказали только, что он действительно Русин из Неметчины, да что точно – роду знатного. А вот какого – говорят, что и сами не знают.
– Да как это, – раздался удивленный голос ротмистра, – что знатный определили, а какого рода – нет?
– Да ты сам подумай, – с ехидцей ответил майор, – Игорь Владимирович, да танцевать умеет так, что… Да на шпагах биться, да и… В общем, типичный отпрыск знатного рода, которого учили лет этак до двенадцати, а потом… Что уж там случилось, понятия не имею, но некоторые его замашки говорят, что попутешествовать парню пришлось, да не как наемник… Я бы сказал, как член какой-то из ночных гильдий.
Раздался грохот, мат ротмистра, и попаданец понял, что в избе что-то разбилось. Разговор прервался, и он поспешил удалиться очень осторожно.
Только тогда парень начал всерьез обращать внимание на какие-то знаки, которых было предостаточно. Стыдобища… В свое оправдание он бы мог сказать только, что тут сработали очередные психологические "закладки" и он, что называется, "смотрел, но не видел".
Когда начал смотреть всерьез… Ну вот, к примеру, "Игорь Владимирович". Вроде имя как имя, ан нет, здесь пока что такое сочетание имени и отчества позволялось только людям знатным – с предками-князьями. Прямого запрета не было, но "самозванцев" сильно не любили. Далее – даже среди знати такие исконно русские имена были редкостью, что говорило о сильном фрондерстве предков.
Окончание на "вич" (Владимирович) – снова показатель, потому как крестьянин бы представился что-то вроде "Ивашка, сын Мишки" (это если бы вообще отца упомянул); дворянин или купец "с именем" – "Иван, сын Михайлов", и только по-настоящему знатный или состоявший как государственный деятель сказал бы: "Иван Михайлович".
Танцы – тоже "в строку", потому как они считались неотъемлемой частью образования благородного человека, а умение Игоря танцевать прямо-таки кричало о том, что его обучали с самого детства, да обучали самые крутые педагоги. Кстати, кулачному бою также обучали во многих дворянских и купеческих семьях на весьма приличном уровне, так что и здесь…