Старлей затолкал кусочек ваты в правое ухо, чтобы не глохнуть от выстрела, аккуратно открыл сумку с гранатами и зарядил РПГ. Устроился его взвод очень даже удачно – танки пройдут вон там, огибая овраг, до них отсюда будет метров пятьдесят, а РПГ бьет на все сто! Гранат, правда, мало, но в этом и плюс есть – чем скорее они разделаются с фашистами, тем быстрее покинут место засады. А восемь-девять танков гробануть – это вполне возможное дело.
Первый из "Т-IV", напуская синего дыма, завернул, огибая овражек – и подставляя борт. Однако Абанин удержался – первые три танка пускай Сапарову достанутся. Ему тоже хватит…
Немцы, сутулясь и вжимая головы в плечи, семенили за танками, переговариваясь на своем лающем языке. В "лесоповал" никто из них не совался – ноголомное место…
Четвертый по счету! Старлей тщательно прицелился и выстрелил.
В ухе зазвенело, а граната, оставляя еле видимый след, впилась танку в борт. "Четверка" встала колом, задымила, из люка полез очумелый танкист в пилотке.
Ударил "дегтярев", отправляя труп танкиста обратно в люк и "подметая" пехоту – немцы валились, как кегли. Тут же ударили РПГ группы Сапарова. Еще два танка задымили, а третий замер, постоял, а на второй секунде взорвался – пламя фугануло изо всех щелей, буквально выстреливая люками, как ядрами. Удачно попал!
На правом фланге тоже потянулись столбы дыма, а потом забили пулеметы – немцы опомнились и пошли в атаку. Пули засвистели, противно зудя, и Абанин забеспокоился: у него еще одна граната оставалась, неиспользованная, а бросать ее нельзя, такой трофей врагу достаться не должен ни в коем случае. Даром, что ли, гранатометы доверяли пока лишь разведчикам и диверсантам? Народ ответственный.
Старлей отполз в сторону, прижимаясь к земле. От пуль его спасал толстый расщепленный ствол. Оказавшись в воронке, забросанной ветками, Абанин выбрался на ее край – и едва не свалился в тот самый овражек, который были вынуждены объезжать немецкие танки. Один такой как раз стоял на краю, разворачивая пушку.
К засаде он выехал передом, верно определив, откуда стреляли, и наивно полагая, что уж лобовую броню русским не пробить. А сейчас мы тебе докажем обратное…
Прицелившись, старлей выпустил гранату. ПГ-2 сработала штатно – пробуравила "четверке" лоб. Что творилось в танке, лучше себе не представлять, но ведь немцев никто сюда не звал. Сами пришли.
Ну так угощайтесь, гости дорогие!
Повесив на плечо пустую сумку и гранатомет, Абанин схватил "ППШ" и стал садить короткими очередями, одновременно отползая.
– Марьин! Радируй, чтоб дали огонька!
– Есть, товарищ командир!
Красноармеец поправил наушники и забормотал в микрофон. Маленькая, как портфель, рация у него на спине смотрелась несерьезно. Особенно если вспомнить ту бандуру, которую Марьин таскал еще недавно. Рация была мощная и набитая секретами по самое "не могу". Хоть совсем во вражьем тылу не появляйся…
– Сейчас согреют немцев, тащ командир!
Но сначала "согрели" разведвзвод – пара танков открыла огонь по "лесоповалу". Фугасные снаряды разносили пни на щепки, а один угодил прямо в склон оврага, устроив обвал и почти наполовину обрушив воронку, в которой скорчился Абанин.
Оглушенный, старлей поспешил ретироваться, и вовремя – нарушая правило, в ту же воронку угодил второй снаряд и посек осколками ветки. "Вовремя я…"
– Наши! Наши идут!
Абанин приподнял гудевшую голову и только сейчас понял, что гул приходит извне – с востока поспешали "КВ". Их непривычно длинные пушки стреляли то фугасами, хороня немецкую пехоту, то бронебойными, гвоздя "четверки". Фрицы стали отступать, и даже огонь парочки "ахт-ахт" из дальнего леска не помог – два раза немецкие артиллеристы промазали, потому как советские танкисты умело маневрировали, то притормаживая, то газуя, а на третий раз хоть и попали, причем в борт, но не подбили. 88-мм немецкое орудие было очень мощное, способное с полутора километров пробить бронеплиту почти в сто миллиметров толщиной, однако на "КВ-1СМ" крепили дополнительные экраны, делая броню разнесенной. Вот этот-то экран и поразила немецкая пушка, почти не тронув борт.
– Отходим!
Разведвзвод живо отполз и юркнул за остов МК-4.
– Раненые есть?
– Легко, – отозвался Марьин.
– За мной тогда…
Задрав голову, Абанин глянул наверх, за край рва. Вверху проплыли бомбардировщики "Ту-2" – бомбить немчуру. "Больших" сопровождали "маленькие" – юркие "Ла-5".
Глава 19. "Нагличане"
1
Первым исчезновение Марлена заметил Вика. На звонки по радиофону тот не отвечал, в Центре его не было, и на полигоне Исаев не появлялся. Тимофеев встревожился, обсудил положение с Мишкой, и они решили съездить на завод к отцу Марлена. В этом помог Рома, подогнавший новенькую "эмку". Сели и поехали.
– Распустились мы, – ворчал Краюхин. – Привыкли, что все хорошо, как будто и войны нет, и враги сплошь пусики няшные…
– Да уж… – поддакнул Виктор.
– Неужели так трудно радиофон с собой носить? Тем более что кидать его где попало нельзя – секретная разработка!
– Да уж… Стой!
Роман резко затормозил, Михаил чуть в стекло головой не стукнулся.
– Ты чего?!
– А вы чего? Не видите разве? Машина марленовская!
Все трое выскочили из "эмки" и подбежали к "газику". "Вездеход" был пуст. Вика принюхался и, холодея, поднял сложенную вчетверо марлю. Хоть и сухая, она ощутимо припахивала эфиром или хлороформом.
– Та-ак… – протянул Краюхин. – Так, значит… Вот что, давай-ка на завод к Марленычу, там…
– А вы кто такие будете? – послышался суровый старушечий голос.
Вика оглянулся и увидел бабулю в платочке, в платье-чехле. Нос крючком, да еще с бородавкой, глазки колючие – Баба-яга в натуре.
– Вы, бабушка, водителя не видели? – перехватил инициативу Краюхин. – Высокий такой парень, волосы светлые, в белых парусиновых штанах и в рубашке-апаш?
– Видела, отчего ж? Увезли болезного.
– Куда?!
– Да я почем знаю? В больницу, наверное. Куды "Скорая помощь" возит?
– Приезжала "Скорая"?
– Ну да… Большая такая, "ЗИС". Водитель-то сомлел, так дружок его вытащил на свежий воздух, а тут и санитары помогли. Так и уехали все, а мне велели машину стеречь. А чего ж не постеречь?
– Ромка, – решил Вика, – дуй на завод к Марленычу и все расскажи. Пусть проверит все! – Понял?
– Понял, понял!
Роман упылил, а Виктор с Михаилом остались с бдительной старушкой, пытаясь составить фоторобот. Краюхин неплохо рисовал, и вскоре бабуля сказала: "Похож! Ну, прям, как вылитый он!"
Когда подлетела "эмка" с Ромой и Ильей Марленовичем, Михаил первым делом показал портрет "водителева дружка".
– Антон? – нахмурился Исаев-старший. – Что-то мне это не нравится…
Зазвонил радиофон, и он мигом дотянулся до аппарата.
– Да! Что-о? Это точно? Понятно… Ладно, вызывай Филоненко.
Он медленно отложил радиофон.
– Что? Что там?
Илья Марленович странно посмотрел на Вику.
– Беда, – сказал он негромко. – Сегодня с утра доставили одну женщину с переломом, и все. А санитарный "ЗИС" был угнан, его нашли пару часов назад…
Вскоре примчались два "воронка", показался Филоненко, начальник охраны Центра, и его "держиморды". Начались оперативно-розыскные мероприятия…
* * *
Ночь прошла тревожно, Вика не выспался. Жила в нем крошечная надежда на то, что утром все станет ясно и Марлен найдется, но чуда не случилось.
Наташа плакала, Лидка тоже хлюпала носом – за компанию. Михаил бродил по комнате, сосредоточен и хмур.
На Викино "доброе утро" никто не обратил внимания. Тимофеев приблизился к Краюхину и вопросительно на него посмотрел. Тот покачал головой. Виктор вздохнул.
Решив заняться работой, чтобы хоть как-то отвлечься, он поехал на танкоремонтный. Поглощенный тяжкими думами, Тимофеев даже Риту не заметил. Девушка, впрочем, не обиделась.
– Что случилось, Витя?
– Ох! – вздрогнул Тимофеев. – Привет, Рита. Извини, не заметил. Тут, понимаешь… Друг пропал. Исчез и… все как-то странно…
Рита подошла ближе, настолько близко, что Виктор замер, ощущая тепло девичьего тела.
– Все будет хорошо, слышишь?
Ритина рука легла Тимофееву на плечо, и он, не думая, не рассчитывая поступок, обнял девушку и привлек к себе. Она не отстранилась и не воспротивилась его порыву, тем более что тот сразу иссяк – гладкие руки обвили Викину шею, и дыхание опалило его ухо:
– Все будет хорошо…