Скорее всего, это и спасло Юлии жизнь. Снаряд угодил женщине в щеку и сбил с броска. Ее голова дернулась, она отмахнулась, блуждающим взглядом посмотрела на упавший к ногам кожаный мешочек и перевела взгляд на меня. В глазах ее были муть, отчаянье и ненависть. Красное распухшее лицо, вздыбленные волосы делали ее просто страшной.
Видимо, стряпуха только теперь увидела меня, и то, что я женщина, подхлестнуло ее ненависть. Забыв о Юлии, она кинулась на меня, но теперь уже ей помешал стол. Она налетела на него и попыталась достать меня ножом.
Я инстинктивно отпрянул и присел на корточки, чтобы поднять брошенную саблю.
Стряпуха размахивала ножом, пытаясь перегнуться через стол. Когда я встал с клинком, направленным ей в грудь, это ничуть не усмирило бедолагу. Напротив, только подлило масло в огонь. Теперь она выкрикивала какие-то бессвязные слова и ругательства, а потом бросилась в обход стола, чтобы добраться до меня. Юля смогла, наконец, встать с пола и жалась в углу, как мне показалось с беглого взгляда, совсем потеряв способность защищаться.
Я повернулся к приближающейся напасти, не представляя, чем может кончится наш бой и вообще, что мне делать. Когда женщина оказалась на моей стороне стола и пошла вперед, глядя мне прямо в глаза, я начал отступать, выставив перед собой клинок.
- Успокойся! Брось нож! - говорил я, пятясь. - Все будет хорошо!
- Убью! - опять членораздельно закричала безумная и бросилась грудью на острие.
Рывок был внезапен и так быстр, что я не успел отскочить, и сабля, обо что-то споткнувшись, скользнула по грудной клетке и, как в масло, вошла в тело. Я выпустил рукоятку из руки и отпрыгнул назад. Пронзенная насквозь женщина с едва не дошедшим до груди эфесом продолжала идти на меня, пытаясь ударить ножом.
В ее безумных глазах теперь появилась смертная мука, страх и растерянность.
Я вяло отступал, не в силах оторвать взгляд от расплывающегося на проткнутом сарафане кровавого пятна.
"Этого мне только не хватает", - подумал я, заранее боясь того, что теперь меня будут преследовать видения убитой.
- Будь ты… - негромко и отчетливо, произнесла стряпуха, и на ее губах появилась розовая пена. Потом, споткнувшись, она упала вперед, всклоченной головой прямо к моим ногам.
- А! - опять закричала Юля и, спасаясь, теперь неизвестно от кого, бросилась мне на грудь и обхватила руками.
- Успокойся, все кончилось, - устало сказал я, не в силах отвезти взгляд от торчащего из спины окровавленного клинка.
- Я боюсь, обними меня! - молила девушка, все теснее прижимаясь ко мне.
Я крепко сжал ее тело и поцеловал, пытаясь успокоить. Юлю била сильная нервная дрожь и совсем неожиданно для меня она начала задирать мне юбку.
- Юля, что с тобой? - спросил я, пытаясь отстраниться. - Не нужно!
Однако она не отпустила и начала осыпать мое перемазанное паутиной и пылью, потное лицо поцелуями.
Как ни странно, но и у меня внезапно возникло сильное и болезненно-острое желание овладеть ею. Мы соединились прямо на столе, заваленном деньгами. Ничего красивого и романтического в этом соитие не было, одна яростная страсть жизни, победившей смерть.
Все это продолжалось коротко, несколько быстрых минут. Потом мы распались и встали, одинаково отряхивая юбки и не глядя друг на друга.
- Прости меня, - шепотом сказала девушка, - но я люблю другого человека!
Я почти равнодушно подумал, что она говорит об Аркадии, и что нам с ней повезло, что нас никто не застал.
- Все хорошо, - ответил я, - мне нужно переодеться, платье совсем порвалось.
- Это что за деньги? - спросила Юлия, совсем другим тоном, удивленно глядя на пачки ассигнаций и мешочки с монетами, которые мы разбросали, освобождая для любви стол.
- Их, - кивнул я на труппы разбойников. - Потом поделим.
Чтобы ни у кого не возникло соблазна, я положил ценности назад в сундук и закрыл крышку. Юля безучастно сидела на перевернутом хозяйском кресле. Когда я ее позвал, она, словно очнувшись, вскочила на ноги.
- Она меня чуть не убила! - сказала девушка, со страхом взглянув на мертвую стряпуху.
- Чуть не считается, - ответил я. - Пойду, переоденусь.
- Я с тобой!
Мы вышли из дома во двор. Наших спутников около дома видно не было, и мы пошли на зады усадьбы к конюшне и каретному сараю. Там, на задах, в мягкой земле крестьяне копали яму под наблюдением обоих офицеров, сидящих на завалинке. Яма была уже глубокая, но видимо не устраивала землекопов, и они продолжали выбрасывать влажную супесь на бровку могилы,
- Мария, что с вами случилось! - воскликнул Аркадий, вскакивая при нашем приближении. - На вас напали?!
- Да, - безразличным для влюбленной тоном, ответила она, глядя почему-то не на прапорщика, а на перемазанных землекопов.
- Кто!
- Стряпуха сошла с ума и чуть нас не зарезала, - ответил я вместо куртизанки.
- Марфа всех жалела, - откликнулся из ямы Митя, - ей без братии не жить!
Удивительно, но теперь он почему-то не выглядел таким тупым увальнем, каким показался мне в тереме.
- Она вам не навредила? - продолжил переживать Семидольный, глядя исключительно на Юлию.
- Нет, все обошлось.
- Пожалуй, хватит копать, - сказал Иван, оглядев яму.
- Пожалуй, - согласился с ним поручик.
- Где наши вещи? - спросил я вылезающего из ямы Ивана. - Мне нужно умыться и переодеться.
- Да здесь, в каретном сарае, в сундуке, - ответил он.
- Умыться можно в бане, - добавил Митя, показывая на бревенчатую баньку стоящую здесь же на задах, только в другом углу подворья.
- Я с тобой! - излишне горячо воскликнула Юля.
Я пошел в каретный сарай, оставив остальных разбираться с похоронами. Внутри довольно большого, с высоким потолком помещения стояли две дорогие кареты с застекленными дверцами и наша коляска.
Сундук оказался на своем месте, с неповрежденным замком. До него у разбойников не дошли руки. Я его открыл, и мы с Юлей взяли свежее белье и платье. Потом отправились в баню. Горячей воды там, естественно, не оказалось, мы помылись холодной и вернулись в дом.
Пока "барышни" занимались туалетом, мужчины переносили убитых в могилу. Работа была грязная и тяжелая. Особенно досталось Полибину с его вытянутыми на дыбе сухожилиями. Он казался вялым и бледным, только что не падал в обморок. Аркадий уже отошел и даже пытался помогать закапывать яму. Дело близилось к вечеру, и нужно было торопиться засветло замести следы.
Когда все было кончено, я сам сходил проверить, видны ли следы могилы. Как и предполагалось, над ямой возвышался аккуратный холмик. На ней не хватало только креста с надписью. Пришлось заставить соратников разбросать землю и утрамбовать яму. Иван только посмеивался, а остальные были готовы к тому, чтобы устроить бунт. Однако вняли уговорам и подчинились. Со всеми делами управились уже затемно. После чего все собрались в зале.
- Дом придется сжечь, - сказал я.
- Зачем? - спросил Александр.
- Чтобы не оставлять следов.
Мне никто не возразил. Настроение у нашей компании было подавленное, настало время его улучшить.
- Помоги мне, - попросил я Ивана и открыл крышку сундука.
- Что там? - удивился он.
- Наш гонорар, - непонятно для большинства, ответил я и развязал узел. Вид внушительной кучи денег поверг присутствующих в ступор.
- Здесь около сорока тысяч рублей, - сказал я. - На каждого придется больше шести с половиной тысяч.
Спутники заворожено рассматривали деньги.
- Поделим все поровну, - предложил я.
С таким решением согласились все, во всяком случае, никто не возразил.
- И еще заберем кареты и лошадей.
- А если у них есть хозяева, или их кто-нибудь опознает? - задал резонный вопрос Аркадий.
- Если ими пользовался хозяин, то вряд ли они ворованные. К тому же кареты хоть и хорошие, но не редкие.
- А когда ты, барышня, будешь делить деньги? - спросил Митя.
- Можно прямо сейчас, но это займет много времени. Лучше посчитаем и поделим по дороге.
Опять мне никто не возразил. Похоже, что я окончательно захватил лидерство. Стал новоявленной атаманшей.
- Еще вопросы есть? Если нет, можно запрягать лошадей и выезжать.
- А с рухлядью что будем делать? - спросил Митя и показал на лежащую кучей старинную одежду.
- Оставим здесь.
- Ладно, пошли запрягать, - поднявшись со своего места, сказал Полибин. - А что делать с вашей коляской?
- Оставим, все равно у нас нет лишнего кучера.
Однако как ни спешили мои спутники, выехать нам удалось только в два часа ночи. Погода была нам под стать - разбойничья. Обе кареты оказались, что называется "на ходу", но мужикам пришлось долго возиться с упряжью.
Я взял на себя миссию поджигателя. Хотя вблизи разбойничьего притона и не было деревень, такой масштабный пожар могли заметить, поэтому пришлось придумывать, как обезопасить свой отъезд, чтобы его не связали с поджогом. Я применил одну простенькую схему: сделал "мину замедленного действия". Она сработала, и далекие сполохи на месте мызы мы увидели тогда, когда уже ехали в сторону Москвы по столбовой дороге.
Как ни странно это звучит, но никаких неприятностей до самой конечной точки нашего пути, Шуи, с нами больше не случилось.