Мы с Иваном быстро собрали вещи и покинули негостеприимный кров. На улице, как на грех, не было ни одного свободного извозчика. Мы пошли к перекрестку и, когда уже значительно отдалились от домовладения нелюбезного Михайло Михайловича, увидели, как к его зашарпанному подъезду подъехали три казенные кареты, и из них начали вылезать люди в полицейской форме.
- Видишь? - нравоучительно сказал Иван. - Доигрался! А кабы мы не успели уйти вовремя, отправились бы прямиком в участок!
Я не был уверен, что налет полиции организовал Селиванов, подозрительный дом могли осмотреть и в процессе "плановой проверки", но это не имело принципиального значения. Главное, что нам повезло, и убрались мы оттуда вовремя.
- Поглядим, что полиция будет делать, - предложил напарник.
- Ты еще сам туда зайди, спроси! Идем отсюда, и не оглядывайся!
В это время освободился пятикопеечный "ванька", мы сторговались и поехали прочь от опасного места. Колымага была безрессорная, тряская, лошадка низкорослая и слабая, так что побег наш проходил со скоростью шесть километров в час.
- Останови здесь, любезнейший, - попросил я извозчика, когда мы отъехали от Фонтанки.
- Почему выходим, мы же еще не доехали? - удивился спутник,
- Потому, - ответил я, когда мы выгрузили вещи и пошли дальше пешком, - всегда, когда убегаешь, несколько раз меняй транспорт, чтобы не выследили, куда ты направился.
- Чего ради?
- Если нас захотят поймать, то опросят всех извозчиков, найдут по приметам и узнают, куда мы ехали.
Иван скептически хмыкнул, потом спросил:
- А теперь не найдут?
- Если поедем по одиночке, то не смогут. Будут искать двух мужчин с узлами.
Я подумал, что, пожалуй, перестраховываюсь, но если налет на меблированные комнаты организовал Селиванов, то ждать от него можно было многого.
Задним числом я пожалел, что втянул в эту авантюру легкомысленного Афанасьева. Теперь, утром, на трезвую голову, вчерашняя шутка уже не казалась такой безобидной и безопасной. Офицеров, которые в ней участвовали, могли знать по фамилиям у Демута, при желании можно было заставить заговорить селивановского кучера и выйти через него на Шурку.
- Говори адрес своей вдовы, поезжай один и жди меня там, - сказал я Ивану.
- Что еще приключилось? - удивился он.
- Боюсь, что ты прав с обиженным чиновником, как бы не подвести моего знакомого офицера. Поеду к нему, предупрежу.
Иван собрался было еще раз подчеркнуть свою предусмотрительность, но посмотрел на меня и промолчал. Мы разошлись. Я направился к казармам Преображенского полка и у дежурного офицера узнал адрес квартиры Афанасьева.
Шурка жил недалеко от места службы, в маленьком флигеле. В прихожей меня встретил степенный мужик с заспанным лицом. Он, видимо, только что проснулся, был встрепан и недоволен жизнью.
- Поручик Афанасьев здесь живет? - спросил я.
- Живет, - тяжело вдохнув, сознался слуга.
- Мне нужно его видеть.
- Это, сударь, никак невозможно, - покачав головой, ответил он. - Александр Николаевич отдыхают после ночной службы.
О какой службе он говорил, было непонятно: вчера вечером Афанасьев был так расслаблен, что к служению отечеству явно неспособен.
- Так поди, разбуди, - уже научившись разговаривать со слугами, строго сказал я, - мне нужно с ним переговорить.
- Никак невозможно, они со сна дерутся!
Время было уже полуденное, и сидеть ждать, когда их благородие соизволят пробудиться, у меня не было никакого желания.
- Тогда я сам его разбужу.
- Это как вам будет угодно, - равнодушно проговорил слуга, с трудом сдерживая зевоту, - мое дело сторона.
Я отодвинул его от входа и прошел внутрь. Шурка жил в большой комнате, заставленной разномастной мебелью. Порядок в ней был, как и полагается у холостого человека с ленивым слугой. Везде были разбросаны носильные вещи, а сам хозяин лежал на коротком для его роста кожаном диване и храпел. Я потряс его за плечо.
- Уйди! - не открывая глаз, прорычал он сквозь стиснутые зубы и попытался ударить меня ногой.
- Александр, проснись! - сказал я и тряхнул его так, что он открыл-таки мутные со сна глаза.
- Ты кто такой? - спросил он.
- Брат Крылова, мы с тобой вчера познакомились.
- А, - смутно узнавая меня, сказал он. - И что?
- Вставай, у нас, кажется, большие неприятности.
- Что еще случилось? - без особой тревоги поинтересовался он. - Опять я в драку попал?
- Хуже, карету с лошадьми украл.
- Кто украл? Нет у меня никакой кареты, - начал говорить он, и разом вспомнил и меня, и вчерашнее происшествие. - Это ты! Извини, брат, запамятовал, как тебя зовут.
- Андрей, - представился я, чтобы далеко не отходить от истинного имени. - Коллежский асессор, у которого мы забрали карету, оказался влиятельным человеком и начал розыск.
- Ну, и бог с ним, карета его сейчас едет в Москву, я ее вчера кому-то подарил. А вот кому, не помню. Может, Терещенке? Он вроде как в отпуск собирался…
- Этого я не знаю, я зашел, предупредить, что если кучер расколется…
- Какой еще кучер?
- Ты лучше окончательно проснись и вспоминай сам.
Афанасьев подумал над моим предложением, посчитал его приемлемым, кивнул головой и вдруг оглушительно крикнул:
- Василий, шампанского!
На его возглас, как на глас вопиющего в пустыне, никто не откликнулся.
- Василий там? - спросил он у меня, посмотрев на входную дверь.
- Там, - подтвердил я.
- А почему он не отвечает?
- Думаю, потому что у него нет шампанского, - предположил я.
- Вот мерзавец, сам, наверное, все выдул, - без особого гнева проговорил поручик. - И зачем ему шампанское, если он водку любит? Его от шампанского пучит, - добавил он.
К сожалению, нам так и не удалось выяснить, куда делось, если оно и было, вчерашнее шампанское. Дверь с треском распахнулась, и на пороге комнаты возник усатый мужчина в полицейской форме.
- Явление Христа народу, - негромко сказал Афанасьев, потом спросил: - Ты кто, прелестное дитя?
Дитя, не представляясь, откашлялось и спросило басом:
- Поручик Афанасьев здесь живет?
- Нет, - ответил Александр, - он здесь не живет, он здесь страдает с похмелья!
Полицейский гвардейского юмора не понял и уточнил:
- Поручиком Афанасьевым кто будет?
- Я буду. И что тебе, прелестное дитя, от меня нужно?
- У меня есть приказ препроводить вас в губернскую прокуратуру для дачи показаний.
- Чей приказ? - лениво спросил поручик, вежливо прикрывая зевок ладонью.
- Губернского прокурора.
- Я, как поручик лейб-гвардии Преображенского полка, подчиняюсь только своему полковому командиру и государю императору, а про какого-то прокурора и слыхом не слыхивал.
Усатый полицейский, видимо, привыкший к таким казусам и неповиновению офицеров привилегированных полков, молча подал поручику бумагу с подписью его командира.
- Так бы и сказал, что имеешь предписание от нашего полковника, - спокойно сказал Афанасьев, - а то помянул какого-то прокурора!
Полицейский в чине ротмистра званием был ниже, чем гвардейский поручик. Гвардейцы, когда императором Петром Алексеевичем была утверждена табель о рангах, получили старшинство двух чинов против армейских.
Это заедало все остальное офицерство, лейб-гвардейцам завидовали и старались, по возможности, лягнуть.
Я видел, что у ротмистра чешутся и язык, и руки, но вязаться с пребраженцем ему боязно.
Я этим воспользовался и очень почтительно попросил полицейского офицера разрешить нам с прапорщиком переговорить с глазу на глаз.
- Простите, господин ротмистр, но у нас с поручиком семейное дело, и если бы вы соблаговолили подождать снаружи, пока он оденется, мы смогли бы перекинуться парой слов.
- Действительно, ротмистр, соблаговолите подождать за дверью, - вмешался в разговор Афанасьев и чуть все не испортил. Полицейский опять напрягся и сжал челюсти так, что на скулах напряглись желваки.
- Это не займет много времени, после чего поручик отдастся в ваше распоряжение, - опять льстивым голосом заговорил я, делая страшные рожи поручику.
- Извольте, - наконец решился ротмистр, - только недолго.
Когда он вышел, я в двух словах рассказал Афанасьеву, что мы вчера с ним выкинули. Тот с большим интересом и даже удовольствием слушал о своих подвигах.
- Селиванов, хоть и в незначительном чине, но оказался человеком очень влиятельным. Он участвует в составлении Геральдической книги, и от него, как мне кажется, зависят липовые титулы весьма известных людей.
Афанасьева величие чиновника нисколько не испугало, больший интерес вызвали вчерашние похождения.
- Пьян был, помню, но смутно, - признался он. - А ты, собственно, кто таков?
- Брат Крылова, я тебе вчера говорил.
- Что-то вы не очень похожи.
- Мы сводные братья, у нас разные матери.
- То-то я гляжу, он вроде русак, а ты как будто татарин.
- У меня мать турчанка, - соврал я.
- А сам Алексей где?
- Скрывается. После того случая с государем его, скорее всего, разыскивают. Давай лучше поговорим о деле. Про тебя полицейским могли рассказать в ресторане, или кучер, которому ты с кем-то из товарищей купили извозчичий выезд. Думаю, что толком никто ничего не знает. У них могут быть только подозрения.
- А откуда у нас деньги взялись?
- Я дал. Единственное, за что полиция может зацепиться, это за то, что ты при всех сказал, будто видел, как Селиванов приехал не в карете, а на извозчичьей коляске. Говори, что обознался.