Думаю, что почтенного домовладельца именно эта часть разговора совсем не интересовала, а большее любопытство вызвал мой узел с вещами.
- Вы редко бываете дома, и я не имел чести лично выразить вам свое почтение, - пошел он с другого конца. - Изволите прибыть в Санкт-Петербург из дальних земель?
- Нет, всего-навсего из Курска.
- Имеете интерес в столице? - продолжал допытываться лысый ловчила, так и стреляя по углам глазами.
- С прошением в Сенат, - буднично ответил я. - Позвольте представиться, курский помещик Иван Иванович Рогожин.
- С прошением… - протянул домовладелец, тут же теряя ко мне значительную часть интереса. - Вы такие молодые, и уже помещик!
- По наследству получил, теперь сужусь, - расшифровал я свой интерес к Сенату.
- Изрядное именьице?
- Двадцать тысяч десятин и восемьсот душ!
Домохозяин невольно присвистнул.
- Хороший кусок! Я думаю, такому почтенному человеку обидно жить в этой каморке. У нас для чистых гостей есть достойные покои.
- Это пустое, - ответил я. - Мне здесь только переночевать. Я больше по ресторациям хожу. Уважаю, знаете ли, почтеннейший…
- Михайло Михалыч, - подсказал хозяин.
- Почтеннейший Михайло Михалыч, ресторации.
- Очень похвально, - одобрил хозяин, - особливо, что касается барышень…
- Барышнями тоже интересуюсь, потому как нахожусь в молодых летах.
- Это почтеннейший Иван Иванович, пустяк. Этакого добра мы вам можем предоставить, сколько пожелаете. Барышни - пальчики оближете! Чистые конфекты!
- Это хорошо! Барышни это всегда лестно! Особливо фигуристые! - окончательно перешел я на стилистику хозяина. - Как свое дело разрешу, так думаю у вас в Питере и жениться.
- И это приветственно. Особливо как на фигуристой…
- Вот это не нужно. Мне и без женитьбы барышень такого обличия хватит. Жениться нужно по разуму, на знатной персоне из самых первых аристократок!
- Душевно рад в таком молодом человеке видеть столько зрелой мудрости, - даже просиял от удовольствия Михайло Михалыч. - Ежели нужда есть, то и в знатное обчество-с ввести-с можно. Мы дорогим гостям завсегда услужить рады.
- Это весьма похвально, - надуваясь от детской спеси, солидно сказал я. - Только сами посудите, Михайло Михалыч, как мне на аристократке жениться, коли сам я, тьфу, Рогожин. Скажет, поди: что за такая рогожа, ни рожа, ни кожа!
- Это какая аристократка… Иной, что в годах, и за Рогожина выйти будет лестно. Тем паче при таком именьице!
- Мне это не подходит, - грустно сказал я. - Зачем на старухе-бесприданнице жениться. Мне бы самому князем или графом стать. Тогда другой разговор будет.
- Это как же можно князем стать? - вытаращил на меня глаза хозяин. - Князем нужно родиться.
- Не скажите. Ежели паспорт есть, а в нем написано: граф, мол, такой-то, или князь разэтакий-то, то и все дела.
- Так ведь жена узнает обман и к приставу потянет!
- Когда повенчаемся, поздно будет тянуть. Самой, поди, не захочется Рогожиной быть. Вот ежели бы вы, Михайло Михалыч, помогли мне такой документ получить, то я бы в долгу не остался!
Домохозяин задумался. Видимо, такой вид бизнеса, ему в голову не приходил.
- А как же геральдики? Там ведь все прописано.
- У нас на Руси сроду порядка не было, - высказал я зрелую для своего юного возраста мысль. - Тем паче в каждой губернии своя особая геральдическая управа. Пока в них разберутся, я сто раз жениться успею. Да и приписаться к какому-нибудь роду можно. Великое дело, одним князем больше, одним меньше!
- Да-с, хорошая у нас молодежь растет, - уважительно сказал Михайло Михалыч. - Такое не каждому старику в голову придет. Этак каждый захотел, и враз князем стал!
- Вы подумайте, может быть, у вас найдется чиновничек знакомый, что в таких делах понимает. Я и его, и вас не обижу.
- Подумать можно. Есть у меня один приятель из этого департамента. Сам с виду, тьфу, а не человек, а в голове много понятий имеет. Поговорю. А пока может барышню прислать, али сразу двух?
- Барышни от нас никуда не денутся. Я и так всю ночь с их сестрами прокувыркался, сейчас отдохнуть самое время.
- Ну, отдыхайте, отдыхайте, ваше княжеское сиятельство, - засмеялся Михайло Михалыч. - Очень лестно было познакомиться с таким здравомыслящим юношей!
Однако отдыхать мне пока было некогда. Нужно было начинать поиски Ивана и доставать документы. Закинув по этому поводу удочку домохозяину, я отправился в Трактир вблизи Сенного рынка поужинать, и заодно познакомиться с ходатаями по делам, предтечами будущих адвокатов, которых там толклось великое множество.
Трактиром заведение называлось, потрафляя национальному чувству посетителей, на самом деле это был приличный, даже по петербургским меркам ресторан с двумя залами и отдельными кабинетам. Народу здесь было много, но особого веселья не чувствовалось. Посетители больше занимались делами, чем развлекались.
Не успел я сделать заказ, как около моего столика возник колоритный господин в визитке - однобортном коротком сюртуке с закругленными полами, и лорнетом в правой руке. У него были бритые щеки, длинное лицо и пронзительные глаза.
- Позвольте отрекомендоваться, молодой человек, Остерман Генрих Васильевич, ходатай по делам. Вы, как я вижу, здесь пока чужой, и никого не знаете?
То, что в течение двух часов два совершенно разных человека уверено принимали меня за провинциального лоха, мне не понравилось. Вероятно, я где-то сильно напутал со своей новой одеждой.
- Очень приятно, - вежливо ответил я. - Действительно, у меня здесь нет знакомых, я только сегодня приехал в Петербург.
- О, это легко исправить, - покровительственно сказал Остерман, - у вас теперь есть и знакомый, и друг, и покровитель!
- Один во всех трех лицах? Надеюсь это вы, Генрих Васильевич?
Моя легкая ирония новому знакомцу почему-то не понравилась, он ожидал вопроса, кто эти мои названные благодетели, и не придумал, как сразу ответить. Однако он не ушел и даже попросил разрешения составить мне компанию.
- Конечно, садитесь, буду рад, - пригласил я его к столу. - По каким делам изволите ходатайствовать?
- Что? - сначала не понял он, потом ответил: - Исключительно по всем!
- Жаль.
- Почему жаль? Я вас не понимаю, молодой человек!
- Значит, вы все знаете понемногу и ничего толком.
Генрих Васильевич обдумал мои слова и обиделся.
- Вы, молодой человек, не тот, за кого себя выдаете! - сказал он, отирая бледный лоб. - Вы действительно только сегодня приехали в Санкт-Петербург?
- А за кого я себя выдаю? - поинтересовался я, не отвечая на его вопрос.
- Давайте не будем пикироваться, - подумав, сказал новый знакомый, - у вас есть нужда в судебной помощи?
- Нет, я пришел просто поужинать.
- Тогда я, кажется, попал не по адресу, мне показалось, что вам нужен наставник.
- Наставник нужен каждому человеку, и коли вы свободны, то я приглашаю вас отужинать со мной, - миролюбиво сказал я, решив не гнать этого колоритного афериста.
- Сочту за удовольствие, - совсем другим тоном сказал Остерман. - Позвольте узнать, с кем имею честь.
Я собрался было опять назваться Рогожиным, но в последний момент передумал и сыграл на восточный мотив:
- Князь Абашидзе. - Надеюсь бывший президент Аджарии простит мне такое самозванство.
- Так вы князь! - уважительно сказал Генрих Васильевич.
- Наш род существует с седьмого века. А вы, вероятно, граф? - поинтересовался я совершенно серьезным тоном.
- Почему граф? - удивился новый знакомый.
- Разве Остерманы не графский род?
- Вы в этом смысле? Возможно, мы с графами Остерманами и в родстве. Правда, я об этом ничего не знаю.
То, что мой гость не примазался к титулованным однофамильцам, говорило в его пользу. Мужик оказался без снобистских понтов.
- Что будем пить? - спросил я его.
- Я больше русскую водку предпочитаю, - усмехнувшись, ответил он. - Квасной, знаете ли, патриотизм.
- Давайте водку. Вы как завсегдатай знаете здешнюю кухню?
- Да я вижу, князь, вы и вправду не просты. Паричок на Большой Морской покупали?
- Там, - засмеялся я, - не стоило?
- Первый признак провинциала: дорого и в глаза бросается. А с едой нам Селиван поможет, - обернулся он к ждущему приказаний половому. - Принеси-ка нам, братец Селиван, самого, что ни на есть лучшего, но не дорогого. Ты сам разберешься.
- Слушаюсь, ваша милость, - поклонился половой, - можете не сумлеваться, предоставлю в лучшем виде!
- Итак, чем, князь, вас привлекла наша столица?
- Кое-какие личные дела, - небрежно ответил я, не рискуя с первых минут знакомства заводить разговор о фальшивых документах. - Дела о наследстве.
- О, здесь я вам смогу пригодиться, я в таких вопросах собаку съел.
- Большая была собака?
- Вы все шутите, князь! А вот и наш Селиван возвращается. Чем ты нас, братец, побалуешь?
- Извольте-с, гласированная семга, во рту тает! Уточка с солеными сливами, да икорка - только сегодня с Астрахани, рыбец, фаршированный сельдереем, а на десерт "девичий крем".
Я после беготни и треволнений последних дней, когда некогда было нормально пообедать, готов был съесть что угодно, не то что семгу и нежнейшую утку. Однако Остерман, уписывая, впрочем, ужин за обе щеки, еще успевал кочевряжиться:
- Недурственно, однако утку у Демута готовят много вкуснее, а гласированная семга у Юрге не в пример здешней!
- Это кто такие? - задал я наивный для жителя столицы вопрос.