Разговор как всегда в таких случаях начал вязнуть во взаимных обвинениях и упреках, когда уже никто не может ни в чем разобраться и, тем более, найти виноватого. До создания государственных комиссий, которые после долгой напряженной, хорошо оплачиваемой работы и сложных экспертиз иногда могут определить вину ответственного лица, было еще далеко, а ехать нужно было сейчас и как можно быстрее. Однако, что было делать, когда толстая дубовая ось сломалась пополам, поломаны спицы и покорежены втулки обоих колес, я не знал.
- В кузню бы надо, - подал совет специалист по смазанным осям Петр, - коли уж кузнец не сможет, тогда уж оно того! А смазать, оно и опосля можно. Почему же не смазать!
Однако до смазки было еще так далеко, что впору хвататься за голову.
- Слушай, Антон, - обратился я к предку, - давай оставим рыдван здесь ремонтировать и поедем налегке в коляске. Я ведь так и с ума сойду! Ты представляешь, каково Але одной!
Поручик серьезно посмотрел мне в глаза и бледно улыбнулся:
- И что ты всё спешишь! Ну, приедешь ты в Петербург, и что? Тайную экспедицию приступом возьмешь? Только сам голову потеряешь и Алевтину погубишь. С Алиным талантом людей понимать, ей сам черт не брат, она лучше тебя сумеет кого и как нужно вокруг пальца обвести.
- О чем это ты? - удивленно спросил я. То, что моя жена после смертельной болезни и запредельно высокой температуры вдруг начала понимать, о чем думают окружающие, знали только мы с ней вдвоем.
- О том. Неужто сам не заметил? Твоя Аля людей насквозь видит! С ней говоришь, и страшно делается - как будто сквозь лорнет тебе в душу смотрит.
- Ну, ты скажешь, - промямлил я. - Представляешь, как девочке страшно и одиноко, под арестом, одной среди чужих людей, - говорил я, понимая умом, что предок прав, и эмоциями, как и лбом, стены Петропавловской крепости не пробьешь.
- Ты думаешь, я от гордыни с этим катафалком связался? - кивнул он на рыдван. - Тебя, дурня, жалею. Пусть кому интересно, куда мы спешим, не думают, что ты против царского приказа бунтарь. И в Санкт-Петербург не спешно летишь с крамолой, а приехал тихим ходом по своим делам. Может, пока мы доберемся до столицы, всё и разрешится, и получишь свою Алевтину, или как ее теперь зовут, Амалию, в целости и сохранности.
Признаться, я впервые слышал от предка такие разумные и, главное, длинные речи. Обычно он бывал лаконичен и больше произносил краткие тосты, чем связные фразы.
- Наверное, ты прав, - признал я, глядя на дорогу, по которой со стороны села к нам приближалось изящное ландо, запряженное великолепной вороной лошадью.
- Посмотри, это вероятно местный помещик.
Антон Иванович оглянулся на подъезжающего господина средних лет, весьма благородной наружности.
- Здравствуйте, господа! - произнес тот, приказывая кучеру в ливрее и треугольной шляпе остановиться возле нас. - У вас, как я погляжу, поломка!
- Ось, будь она неладна! - пожаловался Антон Иванович. - Ума не приложу, что теперь делать.
Седой джентльмен сочувственно улыбнулся, вышел из ландо и обошел завалившуюся карету.
- Странно, - удивленно сказал он, - у вас треснула поперечная осевая балка, весьма редкая поломка.
- Тот-то и оно.
- Однако я думаю, особенно беспокоиться не о чем, у нас прекрасный кузнец, он всё мигом починит.
- Будем премного благодарны, - поблагодарил предок, - позвольте представиться, - он назвался сам и отрекомендовал меня: - а это мой родственник, Алексей Григорьевич Крылов, путешествует по собственной надобности.
- Карл Францевич фон Герц, здешний управляющий, - в свою очередь назвался джентльмен. - Буду рад пригласить вас господа, пока идет ремонт, погостить в нашем имении. Графиня Закраевская нынче больна, но гостям у нас всегда рады.
- Удобно ли беспокоить больную? - засмущался Антон Иванович.
- Изрядно удобно, у нас для приезжих заведены особые флигеля, так что никакого беспокойства графине не будет.
Карл Францевич говорил по-русски чисто, и только узнав по имени о его иностранном происхождении, я обратил внимание на то, что небольшой акцент у него всё-таки был.
- Вы обмолвились, что графиня больна? - светски вежливо поинтересовался гвардейский поручик.
- Очень больна, - подтвердил управляющий. - Я послал нарочного в Петербург за доктором Фишем, да того всё нет. Опасаемся за жизнь ее сиятельства.
- Здесь мы можем помочь, Алексей Григорьевич изрядный лекарь, - похвастался предок.
- Неужто! - обрадовался Карл Францевич. - Очень рад, что у нас в России появились собственные доктора! Графиню Закраевскую пользовали самые известные доктора! Жаль только никто уже не в силах ей помочь.
- Алексей в силах, - уверил управляющего предок. - Он по этой части мастак!
- Выбор доктора серьезный шаг, у каждого лекаря есть своя метода. Вы, господин Крылов, чем лечите больных? - спросил он меня.
- Руки он накладывает! - ответил за меня поручик. - И, представьте, помогает.
- О, тогда конечно, - вежливо удивился немец. - Может быть, вы поможете графине?
- Конечно, чем возможно - помогу, - пообещал я.
- Тогда, господа, поедемте сразу, а про карету не извольте беспокоиться, я распоряжусь.
Фон Герц сел в свое ландо, мы с предком в коляску и направились в поместье.
- Ты зря меня втянул в лечение, - упрекнул я Антона Ивановича, - может быть у старухи что-нибудь серьезное. У меня же кроме рук никаких лекарств нет.
- Ты и руками вылечишь любо-дорого. К тому же думаю, что доктор Фиш в такую глушь всё равно не приедет - он самый дорогой доктор в Питере, к нему и там попасть невозможно.
Мы въехали в село. Было оно, по нынешним понятиям, велико и, что удивительно, с мощеной тесаным песчаником дорогой! Такого великолепия я пока еще не видел. Избы также были вполне приличные и построены по плану, стояли на равном расстоянии друг от друга вдоль дороги. К тому же почти все были с небольшими палисадниками. В центре села высилась каменная церковь, как я уже отмечал, была она пятикупольной, с отдельно стоящей колокольней. Такому нарядному храму мог позавидовать иной город.
- Не знаешь, кто эта Закраевская? - спросил я предка.
- Не знаю, про дворянский род Закревских слышал, есть еще поляк Игнатий Закржевский, тот бунтовал в Варшаве, а графов Закраевских не встречал.
- Видимо, графиня богачка, посмотри какое у нее большое село!
- Пожалуй, что богата, если в управляющих держит барона.
Наконец мы проехали само село и оказались в аллее из молодых вязов, в конце которой угадывалась усадьба. Дорога здесь была еще лучше, чем в селе, гладкая и чистая.
Карл Францевич изредка оглядывался на нас через плечо из своего ландо и приветливо улыбался. Аллея окончилась красивыми чугунными воротами не многим скромнее, чем при входе в Летний сад. По их бокам стояли сторожевые башенки, но не по русской моде в виде кирпичных цилиндров, венчанных богатырскими шлемами, а в европейском, готическом стиле со многими архитектурными излишествами, вроде орнаментной резьбы по камню и горельефов из жизни античных героев.
Всё это содержалось в превосходном состоянии и не производило впечатления понтов недавних нуворишей.
- Затейливая, видать, старуха эта Закраевская! - уважительно сказал Антон Иванович. - По-царски живет.
Мы проехали мимо вставших на караул привратников, одетых в лиловые кафтаны с золотыми позументами, в начищенных медных шлемах.
- Ну, вы даете, романтики! - с восхищением сказал я.
- Ты, что имеешь в виду? - подозрительно спросил предок, неодобрительно относящийся к моему ироничному отношению к его галантной эпохе.
- Скажи, зачем в провинции, в глуши, в пустых воротах ставить разодетых часовых?! Хорошо, что еще без алебард или шашек "на караул". Тоже мне, мавзолей!
- Что за мавзолей? Из семи чудес света? - проигнорировав мой вопрос, поинтересовался Антон Иванович.
- Причем тут чудеса света? - не понял я. - А, ты о мавзолее. Я имел в виду другой мавзолей, не гробницу царя Мавзола, а новый, в Москве, в котором лежат нетленные мощи нашего бывшего вождя.
- Значит, и у вас есть в душе вера! - обрадовался поручик. - А то мне сдавалось, что вы совсем от Бога отошли.
- Это другого рода мощи, и вождь не христианин, а пророк и основатель другой религии.
- Сложно говоришь, загадками. Мощи они и есть мощи.
Продолжить диспут о мощах и святынях нам не удалось, ландо свернуло на боковую аллею, и мы подъехали за ним к господскому дому. Был он, учитывая другие признаки богатства старухи, не очень велик, хотя и прекрасно смотрелся, удачно вписываясь в густую дубовую рощу. Ландо остановилось у крыльца отделанного мраморными плитами. Карл Францевич вышел из экипажа и, сняв шляпу, ждал, пока мы подъедем.
- Может быть, не стоит сразу беспокоить хозяйку? - спросил я. - Тем более что мне еще нужно умыться с дороги.
- Графиня живет не здесь, - успокоил меня фон Герц, - это апартаменты для гостей.
- Да-а-а, - только и нашелся протянуть я, воображая, что собой представляет дом хозяйки, если гостей селят в такие хоромы.
Только мы вышли из экипажа, как из дома выбежала толпа слуг и выстроилась двумя шеренгами перед входом. Одеты они были не так, как дворня других помещиков, у которых я побывал, кто в крестьянское платье, кто в дареные обноски с барского плеча, эти все были в одинаковых лиловых ливреях с позументами и вышитым графским гербом на спинах. Герб у Закраевских был красочный: сверху рыцарский шлем с перьями, под ним корона с девятью зубцами, расположенная над геральдическим щитом с венком и перекрещенными шпагами.