- А ну, всем встать к стене! - волевым решением внес я разумную долю руководства в общий хаос и повел дулом своего веского аргумента. На меня смотрели угрюмо и не подчинились. - Я что сказал! - продолжил я, но все остались на своих местах. Я и сам ещё не представлял, что дальше делать с этими клоунами, но раз начал командовать, то было необходимо добиться подчинения.
- Ну, быстро! Сволочи! Перестреляю! - как смог, истерично, завопил я.
Это помогло, народ послушно переместился к стене и выстроился рядком. Генерала взяли под руки и поддерживали лакей с тюремщиком. Только Василий Иванович неприкаянно стоял на прежнем месте, да начинающий приходить в себя палач в кумачовой рубахе нелепо барахтался на полу.
- Иди встань со всеми, - приказал я ревнивому мужу и для наглядности толкнул его стволом кольта. Он, судя по лицу, пребывал в шоковом состоянии и послушно присоединился к товарищам. Теперь все мои противники стояли у "стенки".
Для меня наступил миг истины. Честно говоря, больше всего мне хотелось тихонько отсюда уйти.
- Так, - сказал я, прохаживаясь перед строем, - ну и что мне с вами делать?
- Вы не имеете никакого права! Иван Иванович уже побежал за полицией! - пискнул хозяин.
- Полицией, говоришь? А я, по-твоему, кто? - строго спросил я. Мысль выдать себя за представителя власти пришла сама собой и очень понравилась. - Да я вас всех на каторгу! В арестантские роты! У меня не сметь!
Надо было видеть выражение лиц этой разношерстной компании! Один Маралов приободрился, даже, казалось, на время забыл о своей ране:
- Вы, сударь, не знаете, с кем связались, - объявил он. - Да я лично знаком с самим великим князем Сергеем Александровичем, да вас за такое самоуправство…
- Молчать! Ты на кого телегу катишь, вша тифозная! - закричал я, путая стили и лексики разных времен. - Ты кто такой? Да я тебя в рядовые разжалую! Запорю!
Идея выпороть генерала мне понравилась, но он думал иначе:
- Вы не посмеете, вы не знаете, кто я!
- Так-с, - опять заговорил я, - тогда прошу назвать себя и свой чин!
И здесь, надо сказать, Маралов неожиданно смутился.
- Почему я должен называться? Откуда я знаю, кто вы такой, милостивый государь!
Кажется, неожиданно нашлось самое слабое место во всем этом деле. "Ай, да генерал!" - подумал я.
- Я? Сейчас объясню, - зловеще пообещал я, поднимая с пола плети. - Ты, мерзавец и самозванец, сразу все поймешь! Учти, если соврешь, выпорю как Сидорову козу, и пойдешь в Сибирь за присвоение чужого чина и звания,
Маралов побледнел еще больше, чем от ранения, стоял, с ненавистью глядя мне в лицо.
- Подать его паспорт! - приказал я лакею. Тот потупился, не решаясь отказаться и не зная, как посмотрит хозяин на явное предательство. - За отказ от сотрудничества со следственными органами знаешь, что тебе будет!
- Не нужно паспорта. Я, я, - еле слышно пробормотал генерал, - я коллежский регистратор в отставке, Трофим Кузьмич Маралов.
После страшного признания наступила мертвая тишина. Все, включая дворника, знали, что коллежский регистратор - самый низший чин в табели о рангах, такая мелочь, можно сказать, что ниже плинтуса.
- Как же так, Трофим Кузьмич! - неожиданно заговорил Василий Иванович, начиная приходить в себя. - Как это, коллежский регистратор? Вы же назывались тайным советником?! Это что же получается, я, титулярный советник, чиновник девятого класса, кланялся какому-то регистратору, я, штабс-капитан-с, кланялся швали четырнадцатого класса?!
- Васька, не забывайся! - взвился было фальшивый генерал.
- Молчать! Коллежский регистратор! Пакостничать заставлял, жену в заточение отправил, мещан сечь принуждал! Вы, ты, ты, обещал меня в статские советники вывести, с его императорским высочеством за один стол посадить! Коллежский регистратор!
- Действительно нехорошо-с, ваше превосходительство, тьфу на тебя, - вступил в разговор тюремщик, - как же-с получается? Уже полгода жалования не вижу-с, чуть что, сразу "в морду, да в морду", а сами-с, пардон-с, червь, грязь. Извольте тотчас расчесться, а то и на съезжую недолго-с, у меня околоточный друг и брат-с!
- Братцы, да вы что! Мы же как родные были! Какие счеты! Со всеми разочтусь, а на тебя, Васька, я в обиде, ты сам меня подбивал…
На что подбивал Маралова Василий Иванович, я узнать не успел. Послышались тяжелые шаги командора, все замерли, и в зал вошел самый натуральный представитель власти в шинели, портупее и при шашке. Из-за его спины выглядывал исчезнувший ранее Иван Иванович.
- Прекратить! - еще не оценив обстановку, приказал полицейский капитан. - Кто дозволил?!
- Господин капитан, я хочу заявить на этого вот господина коллежского регистратора, - закричал Василий Иванович. - Здесь совершилось злостное преступление, убийство, против закона и христианства! Вот и господин тайный агент подтвердят!
- Кого, чего? - ничего не понимая, спросил полицейский офицер. - Какое убийство, какой агент?
Его окружили плотным кольцом и начади объяснять все разом. Я же тихонько положил кольт на ближайший подоконник и направился к выходу. Возле крыльца мерзли, топая для согрева ногами, двое полицейских. Один из них заступил мне дорогу, но я не останавливаясь, строго сказал:
- Что стоите, как истуканы! Бегом к капитану!
- А что случилось?
- Он там арестовал целую шайку разбойников и приказал, чтобы вы помогли.
Полицейские, придерживая шашки, затрусили на помощь начальнику, а я не спеша вышел в открытые ворота.
Глава 6
На улице оказалось темно и пустынно. Часы я не носил по причинам конспирации и даже приблизительно не знал, сколько теперь времени. После нервного напряжения голова казалось пустой и легкой. Единственное, что меня сейчас занимало - найти место для ночлега и побыть одному в тишине и покое. На ближайшем перекрестке я свернул на боковую улицу. Этот район города я не знал. Застроен он был средней величины частными домами, в которых обычно жили купцы и небогатые чиновники. Ничего напоминающего гостиницу не попадалось, как не было видно и извозчиков. Я все дальше уходил от дома коллежского регистратора и погони больше не опасался. Ночь была ветреная и морозная, температура где-то под минус тридцать градусов, и скоро меня начало пронимать до костей. Я все убыстрял шаг, но и это не помогало согреться. Мое тонкое пальтишко продувало насквозь, ноги мерзли, и жизнь перестала казаться раем.
Наконец попалось здание публичного вида, напоминающее гостиницу. Сквозь щели в ставнях пробивался свет. Я остановился возле его входа, но ничего похожего на вывеску не обнаружил и повернулся было чтобы уйти, когда меня окликнул невидимый человек.
- Желаете поразвлечься?
- Что желаю? - не понял я, приплясывая на месте.
- Развлечься с барышнями желаете?
- Нет, спасибо, мне сейчас не до барышень, мне бы просто гостиницу. Нет ли поблизости?
- У нас здесь все есть, три рубля комната, очень даже великолепно отдохнете.
Идти в такое заведение мне совсем не хотелось, но мороз прижимал, и пришлось согласиться:
- Ладно. Только чтобы никто ни приставал.
- Этого у нас не заведено-с, - успокоил, выходя из тени, человек в тулупе и валенках. - У нас все для гостей, хозяин - барин.
Он постучал в дверь условным стуком, и она тотчас открылась. Выглянула маленькая женщина в пуховом платке.
- Господину комнату на ночь, за трешку, - сказал привратник, - без барышень.
- Заходите, - пригласила женщина, не то кланяясь, не то приседая в книксене, - мы хорошим гостям всегда рады.
"Ой, точно опять вляпаюсь в историю", - подумал я, но ноги сами понесли в тепло.
- Исхолодали? - участливо спросила она, пропуская меня в теплые сени.
- Да, что-то сегодня очень холодно.
- Знамо дело, зима, - сообщила она вечную истину - Ничего, скоро потеплеет. У нас деньги платят вперед.
- Да, конечно, только сначала покажите комнату.
- Пойдемте. У нас здесь чисто, самые первейшие гости ходят, будете премного довольны. А барышни - чистые конфетки, и у всех билеты выправлены. Можете не опасаться.
- Мне нужна комната без барышни, - начиная раздражаться, сказал я. - Привратник сказал это при вас. Уже запамятовали?
- Это всегда пожалуйста, у нас так заведено, хозяин - барин, без барышень, так без барышень. Сам-то хворый или как?
- Хворый.
- Это не беда, я тебе такую жаркую девку пришлю, как печка, разом все болести пройдут.
- Не нужно мне девки, я спать хочу.
- Оно, конечно, это как водится, спи себе на здоровье, у нас всякие есть - и в теле, и худощавые, а какие из лица красавицы! А насчет желтого билета, не сомневайся, тут все без обмана.
- Ты, тетка, русский язык понимаешь? Я тебе что сказал? Мне нужна просто комната! Будешь приставать с барышнями, уйду в гостиницу. Поняла?
- Как не понять, голубь ты наш сизокрылый, очень даже поняла. Ты, я вижу, мужичина сурьезный, не баловник какой, тебе и барышню нужно соответственную. Есть у нас одна, ну, чисто краля, из образованных. Учителькой ране была. А за ценой мы не постоим, добавишь к трешке целковый и пользуйся.
Под причитания сводни я, наконец, попал в душный эротический рай с широкой кроватью и литографиями фривольного содержания.
- Клопов много? - подозрительно поинтересовался я, разглядывая громоздкое деревянное ложе, заваленное красного цвета перинами.
- Не, боже мой, какие у нас клопы, всех давеча персидским порошком переморили. Так деньги, как уговорились, вперед, а там уж как тебе заблагорассудится, ублажит тебя учителька, можешь ей сделать презент. Это твое дело, у нас такое не возбраняется.