Содержание:
ЧАСТЬ ПЯТАЯ. ТЕМНЫЙ ЗАМЫСЕЛ 1
Глава XLIII. О МНОГОМ И РАЗНОМ 1
Глава XLIV. ГРУСТНАЯ СВАДЬБА 3
Глава XLV. РЕШИТЕЛЬНЫЙ ШТУРМ 4
Глава XLVI. В КОТОРОЙ ФИЛИПП СТАНОВИТСЯ ДОЛЖНИКОМ, А ЭРНАН МЕЖДУ ТЕМ ПЬЯНСТВУЕТ 7
Глава XLVII. В КОТОРОЙ ФИЛИПП ДОКАЗЫВАЕТ, ЧТО НЕ ПРИВЫК ДОЛГО ОСТАВАТЬСЯ В ДОЛГУ 9
Глава XLVIII. НОЧНОЕ СОВЕЩАНИЕ 11
Глава XLIX. О ТОМ, КАК БЛАНКА ОКАЗАЛАСЬ В ЗАТРУДНИТЕЛЬНОМ ПОЛОЖЕНИИ И КАК ВОСПОЛЬЗОВАЛСЯ ЭТИМ ФИЛИПП 14
Глава L. НА ХОРОШЕГО ЛОВЦА ЗВЕРЬ САМ БЕЖИТ 17
Глава LI. В КОТОРОЙ ТИБАЛЬД МИРИТСЯ С МАРГАРИТОЙ И ВСТРЕЧАЕТСЯ СО СТАРЫМ ЗНАКОМЫМ 19
Глава LII. СКАЗКА ОТ ТИБАЛЬДА ДЕ ТРУА 21
Глава LIII. ПРОЗРЕНИЕ 23
Глава LIV. ЭРНАН ОТКАЗЫВАЕТСЯ ЧТО-ЛИБО ПОНИМАТЬ 26
Глава LV. ЖОАННА НАВАРРСКАЯ 28
Глава LVI. ЗЛОУМЫШЛЕННИК 30
Глава LVII. РИКАРД ИВЕРО 30
Глава LVIII. РАЗОБЛАЧЕНИЕ 32
Глава LIX. ДОЧЬ КАСТИЛИИ 36
ЧАСТЬ ШЕСТАЯ. ЦЕНА ВЕЛИЧИЯ 37
Глава LX. СИМОН ДЕ БИГОР ПИШЕТ ПИСЬМО 37
Глава LXI. В КОТОРОЙ ФИЛИППА ТЕРЗАЮТ СОМНЕНИЯ, А ЭРНАН ЗАТЕВАЕТ ОЧЕРЕДНОЕ ПРЕДПРИЯТИЕ 39
Глава LXII. ТАЙНАЯ МИССИЯ ЭРНАНА 40
Глава LXIII. НОВЫЙ МИЛОК МАРГАРИТЫ 42
Глава LXIV. ВЕСТИ ХОРОШИЕ, ВЕСТИ ДУРНЫЕ… 43
Глава LXV. О ТЩЕТЕ МИРА СЕГО 46
Глава LXVI. КЛАВДИЙ ИВЕРО 47
Глава LXVII. ЕЛЕНА ИВЕРО 48
Глава LXVIII. В КОТОРОЙ ЧИСЛО СМЕРТЕЙ, ЧТО ТАК ИЛИ ИНАЧЕ ЗАТРАГИВАЮТ ЭРНАНА, ИМЕЕТ ТЕНДЕНЦИЮ К РОСТУ 50
Глава LXIX. ЛЕДЯНОЕ ДЫХАНИЕ СМЕРТИ 53
Глава LXX. КОРОЛЕВЫ НЕ ПЛАЧУТ 54
Олег Авраменко
Королевы не плачут
ЧАСТЬ ПЯТАЯ. ТЕМНЫЙ ЗАМЫСЕЛ
Глава XLIII. О МНОГОМ И РАЗНОМ
Когда на следующий день утром Филипп явился к Анне, чтобы согласно обычаю сопровождать королеву любви и красоты на ристалище, она приветствовала его такими словами:
- Стало быть, принц, теперь ты мой жених?
- Да, принцесса, - ответил он, вежливо поцеловав ее руку. - Вчера вечером Цезарь, отец твой, дал свое согласие на наш брак.
- В таком случае, почему ты целуешь только мою руку? - с лукавым видом спросила Анна. - Вот уж не думала я, что ты так застенчив!
Филипп слегка опешил. Хотя свидетели этой сцены были все свои - герцог, император и по несколько придворных с обеих сторон, - ему стало неловко. А к его вящему удивлению, Август ХII с довольной ухмылкой посоветовал дочери:
- А ты сама поцелуй жениха, Анна.
Ну что ж, если женщина просит… Под одобрительный шумок присутствующих Филипп легонько обнял Анну за талию и наклонил голову с намерением по-братски чмокнуть ее, но едва их губы соприкоснулись, она тотчас перехватила инициативу, всем телом прижалась к нему и крепко, взасос поцеловала его, умело работая зубами и языком. Ее поцелуй выказывал хоть и не слишком большой, но все же вполне достаточный опыт в таких делах, и был по-мужски агрессивен.
"Вот те на! - мысленно выругался Филипп. В его памяти мигом всплыли некоторые туманные слухи о странных пристрастиях римской принцессы, затем он вспомнил, с каким выражением лица она во время вчерашнего пира одобрила его интерес к Бланке, и вовсе обалдел:
- Черти полосатые! Выходит, все эти сплетни не праздная болтовня злых языков. Моя маленькая проказница в самом деле балуется с девчонками…"
Позже, когда они следовали во главе праздничной процессии по пути к ристалищу, Анна сделала Филиппу знак, чтобы он склонился к ее носилкам.
- А ты хорошо целуешься, мой принц, - сказала она. - Мне понравилось.
- Ты тоже не лыком шита, - ответил Филипп, стремясь скрыть замешательство под личиной нарочитой грубости. Мальчишеская прямолинейность Анны, ее непосредственность, начисто отвергавшая все ухищрения своего пола, раз за разом сбивали его с толку, и он то и дело терялся, словно неопытный юнец. - Прости за нескромный вопрос, принцесса, но…
- Если тебя интересует, девственница ли я, - перебила его Анна, - то да. Мужчин у меня еще не было.
"Чертова девственница!" - раздраженно подумал Филипп, а вслух сдержанно произнес:
- А между тем, дорогая моя королева, мужчина может дать тебе то, на что не способна ни одна женщина.
- Оригинальная мысль, - ничуть не смутившись, ответствовала римская принцесса. - Будем надеяться, что в самом скором времени ты на деле докажешь мне справедливость своего утверждения… Только не обольщайся - это произойдет в нашу первую брачную ночь, и ни днем… то бишь ни ночью раньше.
"Ну, вот! - удрученно констатировал Филипп. - Нашла коса на камень. Дело явно идет к тому, что вскоре в нашей развеселой компашке появится еще один крутой парень - моя жена".
Но на этом сюрпризы в то утро не закончились. По прибытии на ристалище Анна подошла к Маргарите и совершенно серьезно заявила, что откажется от венца королевы любви и красоты, если ее наваррская кузина не согласится разделить с ней этот титул. После бессонной ночи Маргарита выглядела измученной и опустошенной. Она весьма вяло поблагодарила Анну за проявленную любезность и без каких-либо условий и оговорок со своей стороны приняла ее предложение. Таким образом была устранена возникшая накануне неловкость, когда на турнире по случаю дня рождения Маргариты царствовала другая принцесса. (Между прочим, сплетники и остряки были склонны искать этому более пикантные объяснения; мы их приводить здесь не будем, но истины ради признаем, что некоторые из них оказались не так уж далеки от действительности.)
По приглашению Филиппа в почетной ложе королевы любви и красоты прочно окопались (якобы для защиты дам, но на самом же деле, чтобы оправдать свое неучастие в турнире) Тибальд де Труа, Оттон Савойский, Педро Арагонский, а также несколько друзей и родственников Филиппа, среди которых был и Гастон д’Альбре. Этот последний благоразумно попросил убежища, скрываясь от целой оравы рыцарей, жаждавших сразиться с победителем легендарного Грозы Сарацинов. Филипп сжалился над ним, но прежде заставил кузена дать страшную клятву никогда, ни при каких обстоятельствах не упоминать в его присутствии о своей победе над Гуго фон Клипенштейном.
А вот неутомимый охотник за престолами, самый знатный из всех странствующих рыцарей - мы говорим, конечно, об Эрике Датском, который поначалу согласился войти в почетную свиту королевы любви и красоты, в последний момент изменил свое решение и записался рядовым рыцарем в отряд Эрнана де Шатофьера, благо к утру там еще оставалось несколько свободных мест. Вопреки формальной цели своего посещения Наварры, молодой датский принц не обращал особого внимания на Маргариту и не предпринимал ни малейшей попытки снискать ее расположение. Злые языки при наваррском дворе поговаривали, будто бы он, увидев, какая она беспутная и легкомысленная, заявил в сердцах: "На кой черт мне сдалась эта вертихвостка, пусть и с королевством в придачу", - и отказался от претензий на ее руку. (Впрочем, Филипп догадывался об истинной причине столь странного поведения датского принца; он прекрасно понимал, что коль скоро Анна не пригласила в свою свиту Изабеллу Арагонскую, то и Эрику нечего было там делать.)
Уж если было упомянуто о свите королевы любви и красоты, то надо сказать, что дам и девиц в свое окружение Анна подбирала тщательно и с большим знанием дела. Филипп по достоинству оценил ее утонченный вкус, позволивший ей собрать вокруг себя великолепный букет очаровательных личек и потрясающих фигур. Обилие красавиц, однако, не повлияло на его планы, и, отдав должное Анне, как своей королеве и невесте, он вскоре подсел к Бланке с явным намерением воспользоваться благоприятными обстоятельствами для решительного штурма ее защитных порядков; к счастью, Монтини, имевший обыкновение являться в самые неподходящие моменты, теперь был лишен такой возможности.
Но Бланка недолго терпела приставания Филиппа. Чувствуя, что ее сопротивление начинает таять, она ласково велела ему убираться прочь, пригрозив, что в противном случае уйдет сама и больше в ложу не возвратится. Внешняя кротость и ласковость ее тона не обманули Филиппа, даже наоборот - не на шутку испугали его, так как свидетельствовали о непреклонной решимости исполнить угрозу, и он счел лучшим ретироваться, проклиная Монтини на чем свет стоит и невольно перебирая в уме различные способы его физического устранения.