- Отвезите это в японское посольство вместе с письмом и дождитесь ответа, - он протянул кавторангу два бумажных пакета. - Надеюсь, Иосида оставил необходимые распоряжения. Либо вас примут немедленно, либо не примут вообще. Сначала отдадите письмо и только после того, как вас пригласят в здание, - второй пакет. Исполнение доложите по телефону. После этого отправляйтесь за отцом Даниилом – он наверняка будет сам вести утреннюю службу – и возвращайтесь вместе с ним сюда. Вы знаете, где эта церковь находится?
- Конечно, - кивнул кавторанг. - Может быть, мне всё-таки следует узнать, что случилось?
- А что-то заметно?
- Заметно, - сердито буркнул моряк, отводя взгляд.
- Ничего, о чём вам следовало бы беспокоиться, Вадим Викентьевич. Пожалуйста, возвращайтесь вместе с батюшкой так быстро, как только это возможно. Чем бы он там не был занят.
- Что мне ему сказать, Яков Кириллыч?
- Увольте, - голос Гурьева оставался спокойным, и только по налившимся ртутным серебром глазам можно было понять, что он едва сдерживает соблазн начать крушить всё подряд в мелкую капусту. - Увольте, Вадим Викентьевич. Сделайте одолжение, проявите инициативу.
- Слушаюсь, - кавторанг щёлкнул каблуками и развернулся.
Гурьев мысленно обругал себя фараоном и скалозубом и клятвенно пообещал перед моряком извиниться. Когда-нибудь. Потом.
Прошло около четырёх невероятно длинных часов, прежде чем запущенный Гурьевым маховик начал раскручиваться. С мрачным удовлетворением Гурьев убедился, что не ошибся в оценке японского дипломата – звонок от Осоргина прозвучал на рассвете:
- Меня уверили, что вашим вопросом уже занимаются специалисты. По их словам, этого должно быть для вас достаточно. Это на самом деле так?
- Да, Вадим Викентьевич. Кто вас принимал?
- Военный атташе. Ка… проклятье, не запомню никак.
- Гинтаро Кагомацу. Да, всё в порядке.
- Он просит… кхм… сообщить ему, где вы находитесь.
- Сообщите. И можете ехать к священнику.
- Слушаюсь.
- Ну, перестаньте же, - рявкнул Гурьев. - Я не боцман, а вы не матрос-первогодок!
- Служба, однако, Яков Кириллович, - мягко возразил кавторанг. - Вы привыкайте, дело нужное.
- Ладно, - Гурьев усмехнулся, покачал головой. - Жду вас. До скорого.
Первым в госпитале появился, впрочем, не Осоргин, а полковник Кагомацу. Атташе приветствовал Гурьева низким поклоном и ещё более низким рычанием – было видно, что его так и распирает от оказанной чести лично – ввиду отсутствия Иосиды – исполнять поручения императора в отношении странного гайкокудзина с серебряными, как зеркало Аматерасу, глазами.
- Вот результаты химического и хроматографического анализа, Гуро-сама, - полковник обеими руками протянул Гурьеву запечатанный сургучом конверт. - К сожалению, мы не сумели найти в присланных вами образцах ничего необычного, прошу извинить нас. Это обыкновенная сажа с очень небольшой примесью железной окалины и следов органики бензольной группы. Более детальный анализ будет готов не ранее завтрашнего утра. Единственное, что можно назвать странным – это размеры частиц. Они очень, очень мелкие.
- Собственно, ничего другого я и не ожидал, - Гурьев вздохнул. - Что ж. Отрицательный результат – как известно, тоже результат.
- Чем я могу быть вам ещё полезен, Гуро-сама?
- Попросите ваших офицеров отследить все публикации в прессе, касающиеся происшествия с графиней Дэйнборо, и сообщите мне курьером.
- Будет немедленно исполнено, Гуро-сама, - поклонился атташе. - Отчёт на английском или на японском?
- На английском. Возможно, я решу обратиться в полицию, хотя не уверен в этом.
- Если всё-таки решите сделать это, покорнейше прошу позволить мне задействовать мои связи в Скотланд-Ярде, Гуро-сама. Я приложу все мыслимые усилия, если вы окажете мне честь помогать вам, хотя, разумеется, я недостоин даже просить вас о такой милости. Быть вашим верным и преданным слугой – это счастье для меня, которое я не в состоянии выразить словами.
- Благодарю вас за столь высокое доверие, Кагомацу-сан, - поклонился Гурьев. - Я польщён и растроган вашими искренними и сердечными словами. Мы будем находиться на связи постоянно, и я непременно извещу вас о своих решениях. Благодарю вас за то, что вы сочли возможным лично прибыть сюда и поддержать меня.
Отбывшего атташе сменил Осоргин, доставивший священника. Гурьев вышел навстречу, прикрыл за собой дверь в палату. Осоргин, кивнув, вернулся в главный коридор, и Гурьев остался с батюшкой с глазу на глаз. Отец Даниил, не скрывая пристального интереса, оттеняемого мелькающей в его взгляде тревогой, рассматривал Гурьева:
- Вот вы какой.
- И какой же?
- Возможно, именно такой, какой нужно, - на лице священника промелькнула улыбка, собрав гусиные лапки морщинок в уголках глаз. И снова тревога вуалью опустилась на его лицо: – Это очень серьёзно?
- Серьёзно, - кивнул Гурьев. - Это серьёзнее, чем я думал, и мне это страсть как не нравится, отче. Что вам известно?
- Вадим Викентьевич доложил мне события во всех доступных ему подробностях. У меня сложилось впечатление, что он не верит, будто это несчастный случай.
- Это не случай. Я пока ничего не могу доказать, но это так.
- Господи Боже мой, - священник перекрестился. - Неужели…
- Погодите, - Гурьев усмехнулся. - Это ещё не всё. Не пугайте её пока. Я сам ей всё скажу, но чуть позже. А вы, отче… Смотрите. Если почувствуете что-то неладное, поделитесь со мной. Это важно.
- Что-то ещё… случилось?
- Идёмте, - Гурьев, по своей извечной привычке, впрочем, ещё не знакомой отцу Даниилу, словно не услышал вопроса.
Они вошли в палату. Священник присел на стул у изголовья Рэйчел, а Гурьев опустился на стул напротив, так и не выпустив меч из рук.
- Дитя моё…
- Мне уже лучше, батюшка. Правда-правда, - Рэйчел указала на Гурьева подбородком. - Вы уже познакомились, я вижу.
- Конечно, дитя. Конечно, - голос отца Даниила дрогнул. - Я принёс тебе кое-что.
Он вложил в пальцы Рэйчел небольшой образок и только после того, как она благодарно пожала его руку, с удивлением воззрился на Гурьева – до него только в эту секунду дошло, что Рэйчел может двигаться:
- Но… Вадим Викентьевич сказал, что…
- Это службишка, не служба, отче. К сожалению, на этом наши неприятности отнюдь не заканчиваются, а, похоже, только начинаются.
- Джейк… Правда же, он совершенно несносен, батюшка?
- Может, потом?
- Дети мои… Пожалуйста… Что произошло?
- Здесь был дьявол, батюшка, - Рэйчел пыталась отважно улыбаться, но у неё плохо получалось. - Он приходил за мной, а Джейк… Джейк его… выгнал.
Священник в ужасе посмотрел на Гурьева, потом на Рэйчел, и покачал головой:
- Рэйчел… Дитя моё!
- Я чувствовала его дыхание, батюшка. И я не сошла с ума. Во всяком случае, не сегодня.
- Это был не дьявол, - хмуро бросил Гурьев. - Дьявола нет, моя девочка. А со всеми остальными мы справимся. Уж как-нибудь.
- Яков… Кириллович, - голос священника был преувеличенно спокоен. - Может быть, вы всё-таки объяснитесь?
- Дурацкая привычка – отвечать вопросом на вопрос. Вы ничего не чувствуете, отче?
- Нет, - некоторое время подумав, отрицательно качнул головой отец Даниил. - Что произошло?
- Где-то около двух пополуночи, - Гурьев сцепил пальцы, охватив ими рукоять меча. - Вон там, - он указал подбородком в угол, - появилась, - гм, - некая субстанция.
Когда Гурьев закончил короткий сухой отчёт о событиях, на лице отца Даниила отразилась такая степень недоумения, что Гурьеву сделалось даже его жалко. Он с самого начала был уверен, что толку от священника будет мало – в деле выяснения того, с чем ему довелось столкнуться. Когда он замолчал, Рэйчел отважилась пошутить:
- Джейк – ужасный зануда, батюшка. Сам дьявол лопнул от изумления, столкнувшись с таким невероятным отсутствием какого-нибудь намёка даже на слабую тень фантазии.
Священник перевёл растерянный взгляд с Рэйчел на Гурьева:
- Так… что же вы сделали?
Гурьев вздохнул, поднял меч и отщёлкнул фиксатор. Клинки подались в стороны на пару дюймов. Отец Даниил побледнел и облизал губы:
- Как? - тихо спросил священник.
- Вот так.
- Могу я… взглянуть?
- Только в моих руках, отче. Есть определённые правила. Извините.
- Конечно, сын мой. Конечно.
Гурьев почти полностью обнажил клинки. Отец Даниил долго, пристально разглядывал поверхность металла. Наконец, он выпрямился:
- Я плохо разбираюсь в оружии, Яков Кириллович. Это булат?
- Это метеоритное железо, хотя и весьма странного, если не сказать больше, химического состава. А по способу обработки – да, вы правы, это действительно булат, - Гурьев сложил мечи. - С примесью серебра, молибдена, ванадия, бериллия, урана и Бог знает чего ещё. Для того, чтобы совладать с этим сплавом, мне пришлось здорово повозиться. Но, как выясняется, дело того стоило.
- Вы только посмотрите на него, батюшка, - вздохнула Рэйчел. - Это был… Я не знаю, кто это был. Но… Если бы не Джейк…
- Я сказал, хватит.
- Это всё, Яков Кириллович?
- Не совсем, - Гурьев наклонил голову к левому плечу. - Но об этом мы поговорим с вами с глазу на глаз, отче. А Рэйчел пока отдохнёт. Правда, девочка?
- Джейк…