* * *
Тяжелыми шагами генерал-полковник Эдвардс мерил банкетную залу. Его не менее тяжелый взгляд обозревал роскошно сервированные столы… успевшие, впрочем изгадиться объедками и потеками вина. За столами было уже пусто - если не считать весьма скудно одетой девицы, уснувшей прямо на одном из них. Тем не менее, значительная часть выставленных на банкете яств оставалась нетронутой.
В этой части Президентского Дворца Эдвардсу уже приходилось бывать - больше десяти лет назад, когда он был еще просто полковником, без "генерала". В ту пору Эдвардс прибыл в Сан-Теодорес в составе группы военных советников - в помощь маньядскому правителю, на тот момент дружественному. Правитель устроил в честь "дорогих гостей" прием… еще не зная, что его правлению осталось меньше месяца.
Теперь Эдвардс вошел в это помещение уже совсем в другом качестве: не "дорогого гостя", не гостя вообще - ибо на данное, куда более роскошное пиршество его просто не пригласили. Так что прибыл старый вояка сугубо "в рабочем порядке" - благо, для его профессии рабочий день длится не менее двадцати четырех часов.
Другое дело, что кое-кто придерживался совсем иных взглядов на рабочее время. Например, "Его Превосходительство": если верить референту, искать его следовал именно в банкетной зале.
"Превосходительство" действительно нашлось - за одним из столов, заваленных яствами. Председатель Совета Национального Возрождения Хорхе Мануэль дель Гадо сидел, подперев голову руками и смотрел на стоящую подле рюмку с темнеющим внутри коньяком. Небритый и понурый, дель Гадо совсем не походил на своего лощеного двойника с телеэкрана.
Почувствовав приближение Эдвардса, дель Гадо отвлекся и поднял на него взгляд - мутный и печальный.
- Ваше Превосходительство, - по-испански обратился к нему генерал-полковник. Обратился с иронией… как самому казалось. На деле же получилось грубая и презрительная насмешка.
- Я дерьмо, - прохрипел дель Гадо и вновь уставился на рюмку с коньяком.
А генерал-полковник Эдвардс аж слегка опешил от такой прямолинейности. Но быстро собрался с духом; не умел старый вояка утешать - потому и перешел сразу к делу.
- Хорошо же ты тратишь деньги американских налогоплательщиков! Замечательно! - Эдвардс обвел рукой банкетную залу, - знаешь, если бы Белому Дому понадобилось резко увеличить дефицит бюджета - они бы могли на тебя рассчитывать?
- Это… не за ваш счет, - огрызнулся дель Гадо, - за наш. Могу я распоряжаться казной хотя бы этой страны? А насчет траты вашей гребанной "зелени" - обращайтесь к министру финансов.
- Черта с два! - не выдержал Эдвардс, - к министру твоему я еще не обращался! Да чтоб у тебя был министр финансов - для начала должны быть сами финансы. А у вас? Тебе известен размер дефицита бюджета Маньяды?
Дель Гадо в ответ лишь промолчал и стыдливо потупил взор.
- Все это оплачивается, как ты сказал, "гребанной зеленью". Гребанный придурок…
- Я дерьмо, - вновь изрек дель Гадо и попытался снова вернуться к своему прежнему занятию. Но Эдвардс не дал - ухватил своего собеседника за подбородок.
- Окей! - сказал он не без удовлетворения, - раз уж ты считаешь себя недостойным… эта проблема решится быстро. Ты переедешь в… другое помещение, а на твое место найдем кое-кого потолковее. Думаешь, мало желающих - хотя бы в вашем… Совете?
Эдвардс хотел сказать "клоповнике", но вовремя поправился. Все-таки понятия "военный" и "язык как помело" синонимами не являются.
- Не надо… другого помещения, - пробубнил дель Гадо, - что нужно делать?
Несмотря на свое состояние, он не утратил сообразительности. И без труда понял более чем прозрачный намек патрона.
- Покончить с бардаком, - отчеканил Эдвардс, - с бардаком, который творится в твоей стране. В стране, которую тебе доверили… и не для того чтоб ты сорил деньгами. Устраивая пирушки для шлюх.
- Это танцовщицы, - виновато и крайне неуверенно возразил дель Гадо, покосившись в сторону спящей девки.
Генерал-полковник Эдвардс презрительно хмыкнул.
- …и, что конкретно я должен сделать? - переспросил его собеседник.
- Я же сказал - покончить с бардаком. И прекратить жить за счет дотаций. Это тебе понятно?
- Не совсем. В чем вы видите этот… бардак.
- Да ты еще и потешаешься, щенок! - Эдвардс рассвирепел, - или не в курсе? Мозги пропил? Так я тебе объясню.
Деньги, которые выделил Конгресс… выделил мне на эту чертову операцию, должны были давным-давно дать результат. А где он, этот результат? Наши компании, имевшие интересы в Маньяде, уже понесли убытки. Многомиллионные убытки! Они не могут обустроиться здесь, а если обустраиваются - их собственность уничтожают, а в сотрудников стреляют.
Я ясно выражаюсь? Если да - тогда какой вообще был смысл во всей операции? Легче было с Валадесом договориться - он хоть и сукин сын… был, зато надежный.
- А что же ваши солдаты? - осведомился дель Гадо с толикой ехидцы, - ваша хваленая армия? Вы что - не можете защитить своих граждан?
- Ублюдок… - вполголоса прорычал Эдвардс, - тупое дерьмо… Да ты понимаешь, что в солдат тоже стреляют - какие-то ублюдки из джунглей? Не одну сотню уже положили… И что прикажешь делать? Джунгли пожечь?..
На последней фразе Эдвардса передернуло. Он вспомнил молодость, вспомнил другие джунгли - вьетнамские, а также все "радости" пребывания в них.
- Слушай и мотай на ус, - начал он злобно, - американские войска находятся здесь исключительно с одной целью - прикрывать твой властных зад. Для полномасштабных боевых действий они не предназначены. Поверь: нам бы хватило сил втоптать вашу жалкую страну в пыль. Уничтожить половину населения, а другую половину посадить на баржи и выдворить к черту.
Но в Вашингтоне не пойдут на это - потому что до-ро-го. Гораздо дороже, чем поддерживать вас… вашу шайку лакированных ублюдков. Да и не поймут… даже союзники. Не говоря про ваших братьев-латиносов.
Оно нам нужно - война с половиной континента?
Именно поэтому, а не из любви и уважения, мы контактируем с тобой. И этим вашим Советом. Мы привели вас - сюда. В Президентский Дворец… а при Валадесе вас бы сюда и на выстрел не подпустили. Сидели бы по своим гасиендам, да чесали бы… одно место.
Эдвардс не стал уточнять, о каком именно "месте" идет речь.
- И что сделали вы? Вся ваша надутая братия? Что угодно - только не то, что нужно.
- А что нужно? - тупо переспросил дель Гадо.
- А я сказал - что. Очистить страну от отморозков с "калашами". Очистить… и я подчеркиваю: сделать это собственными силами. Чтоб все выглядело, как внутренние дела Маньяды… наведение порядка и прочее. Теперь ясно?
- Более чем. Только… насколько я помню, указ о создании Национальной гвардии был подписан еще…
- Отставить! - грубо оборвал его Эдвардс, - что мне с этих указов? Нужны результаты! Как продвигается дело - ты можешь мне сказать?
С мученической гримасой на лице дель Гадо покачал головой.
- А может… завтра утром? - робко и с надеждой почти что взмолился он, - я соберу министров… членов Совета… они все доложат…
- Сейчас, - отрезал генерал-полковник Эдвардс, - сейчас - или, самое большее, через час. Собирай этих пьяных свиней, которых ты называешь "министрами" и… я вас слушаю.
Хорхе дель Гадо неожиданно резко поднялся из-за стола, выпрямился во весь свой немалый рост и одним махом опрокинул в себя давешнюю рюмку с коньяком. Затем он поправил оттопыренный ворот рубахи (с расстегнутой верхней пуговицей) и обратился к патрону - на хорошем английском.
Причем, удивительно ясным голосом:
- А вы не могли бы… повежливее? Я все-таки аристократ и Президент… хоть и и.о. Вы же - просто военачальник.
И, не дожидаясь ответа, легким стремительным шагом председатель Совета Национального Возрождения двинулся прочь из залы. Генерал-полковник Эдвардс последовал за ним… но явно отставал. Вынужден был неуклюже семенить - и испытывал унижение.
"Мальчишка… - процедил он сквозь зубы, - аристократ гребанный…"
Как ни крути, а дель Гадо и впрямь оставался аристократом. И умудрялся-таки унижать даже своего патрона - невзирая на де-факто подчиненное положение.