* * *
Маршал Берия заслушивал очередной доклад полковника, ведущего дело молодогвардейцев.
– Появление последней листовки именно теперь сильно упрощает нашу задачу. Дело в том, что практически все студенты сейчас находятся на сельхозработах, откуда они никак не могли участвовать в последней акции. Следовательно, круг подозреваемых кардинально сужается. Сейчас мы уточняем, сколько человек и под какими предлогами не поехали в деревню, после чего приступим к детальной проверке оставшихся. Со структурой бумаги листовок опять странности. В последнем случае идентичности структуры на микроуровне, как это было в двух первых случаях, не отмечается. Как все эти странности со структурой расценивать, по-прежнему неясно.
– Когда рассчитываете получить списки оставшихся в городах студентов?
– К завтрашнему вечеру.
– Ясно. Когда обнаружите хотя бы одного фигуранта, в отношении которого у вас будет стопроцентная уверенность ― немедленно доложите мне.
– Есть.
– И вот еще что. Я отменяю свое распоряжение о немедленном уничтожении фигурантов на месте. Дальнейшие инструкции получите, когда от вас поступит доклад об обнаружении. Понятно?
– Так точно, товарищ маршал.
Оставшись один, Берия вновь вернулся к своим невеселым мыслям. Уничтожать молодогвардейцев в случае обнаружения сейчас стало слишком опасно. Пренебречь прямым приказом Сталина было никак нельзя. Да и смысла особого в этом теперь не было. Они уже смогли развернуть ход мыслей генералиссимуса в нужном им направлении. "Кто же это такие?" ― в который раз мелькнула у него мысль. Он ни на минуту не упускал из виду странности со структурой бумаги, и это его изрядно беспокоило. Но гораздо больше напрягал вопрос с преемником. Как следовало из разговора с вождем после появления второй листовки, его кандидатура в качестве возможного преемника Сталиным не рассматривалась. ― "Нужен человек с совсем иными качествами", ― вспомнил он слова Хозяина. ― "Был нужен и годен, когда вытягивал атомный проект, а теперь негоден". ― Он со злостью хлопнул ладонью по столу. ― "Что же делать?", ― продолжил размышлять он. ― "Вычислить и нейтрализовать преемника? Сложно и опасно, да и смысла нет ― найдется другой. А может…" ― Мелькнувшая мысль была настолько чудовищной и жуткой, что Берия невольно вздрогнул и попытался загнать ее глубже в подсознание. Но всплывала она уже не в первый раз, и где-то очень-очень глубоко посеянный этими мыслями росток начал медленно прорастать.
Глава шестая
― Петля вокруг нас затягивается, ребята. Госбезопасность пришла к выводу, что последний заброс могли осуществить только те студенты, которые не поехали на сельхозработы. Мы с вами подпадаем в эту категорию. Списки таких студентов будут готовы завтра к вечеру. Попытаемся сбить госбезопасность со следа, не прерывая процесс проведения акций по вбросу листовок. Сделать будет нужно вот что…
…Сергей Гардов, по легенде Михаил Горяинов, закончил манипуляции с медицинскими нанороботами, и те принялись за работу. Вскоре он ощутил все признаки того заболевания, которое было записано в медицинской справке: "воспаление поджелудочной железы". Нанороботы могли так же легко создавать проблемы в организме, как и избавлять от них. Михаил еще раз мысленно проверил, все ли необходимое он выполнил, и направился на первый этаж общежития, где у вахтера имелся телефон. Ему не пришлось притворяться, чтобы выглядеть больным: прихватило действительно серьезно. Вахтер, едва взглянув на него, спросил:
– Что? Вызвать скорую?
Михаил лишь молча кивнул в ответ с болезненной гримасой на лице. Два часа спустя он уже лежал под капельницей в палате одной из больниц Воронежа. Капельницу устанавливала симпатичная медсестра, которую звали, как он выяснил, Алла Козырева. Мысли возвращались то к медсестре, то к новому заданию. А в половину третьего ночи он поднялся якобы по нужде и уединился в туалете. Совершить телепортационный прыжок к реперной точке возле тайника с заготовленными листовками, закинуть их на нужную высоту и вернуться в больницу ― все это заняло не более трех минут. А спустя еще десять минут Михаил с чувством выполненного долга уже спал в своей палате.
Примерно так же была успешно произведена заброска листовок и в других городах страны.
… Зордан наметил ложиться в больницу ближе к вечеру. День же решил посвятить тому, чтобы выяснить, как их деятельность воспринимается людьми. Для этого он решил отправиться в баню.
Первое, что сильно поразило его, когда, раздевшись, он вошел в помывочную, было обилие изуродованных жуткими шрамами мужчин. Каждый второй в зале носил на себе страшные отметины войны. Вскоре Зордан понял, что не ошибся, выбрав баню в качестве источника информации. Недавние фронтовики, особо не стесняясь в выражениях, обсуждали интересующую его тему чуть ли не в каждом втором разговоре. Особенно запомнился разговор в парилке, где с десяток мужчин неистово охаживали себя вениками, с наслаждением покряхтывая, после чего, остывая и приходя в себя, беседовали о насущном.
Зордан не слышал самого начала разговора, но и его продолжение было весьма интересным.
– Ты говоришь ― плановая экономика. Вот тебе, едренить, простой пример. У баб сегодня в моде одни туфли, а завтра ― уже другие. Может плановая экономика поспеть за их выкрутасами? Да ни в жисть. А частник ― легко. И такая же ситуевина везде, куда ни ткни. Так что "выращивать кроликов", как пишут эти молодцы ― гвардейцы, очень даже нужное и полезное дело.
– Верно. План хорош для больших дел. Ну, там типа обороны, дорог, кораблей и прочего. А с мелочевкой лучше частника никто не справится. Ленин умный был мужик и понимал эти вещи.
– За что мы тогда боролись? Снова эксплуатация будет?
– Какая, ядрена вошь, эксплуатация? Частник работает сам на себя. А если и наймет кого, так пару кроликов все едино отдаст в общий котел. А тебе какая разница, где работать, ― на заводе или у частника? У частника, поди, еще и побольше будет получаться.
– А если обижать начнет? Кому пожалуешься?
– Да не ссы. Неужто, думаешь, на самотек это дело пустят? При советской-то власти? Наверняка и профсоюзы работников частного сектора будут, и партийные органы присмотрят.
– А если он, к примеру, станет миллионщиком?
– Значит, с него и налогов сдерут соответственно. При нашем строе разгуляться им не дадут.
Запомнился Зордану и еще один разговор. Его он услышал в предбаннике, где раскрасневшиеся мужики утоляли жажду свежим пивом из только что открытой дубовой бочки. Тоже взяв кружку пива, чтобы не привлекать внимания, Зордан нашел свободное место на лавке, где и пристроился. А вскоре его внимание привлек разговор двух мужчин явно интеллигентного вида.
– Они правы, когда говорят о том, что общество без свободы слова обречено на загнивание.
– Правы-то правы, да что толку от этой правоты? Неужели ты всерьез думаешь, что наши допустят это?
– Совсем тормоза, конечно, не отпустят, но какие-то послабления, думаю, будут. Не полные же идиоты наверху сидят.
– Сомневаюсь. Посмотрим… А эти гвардейцы хоть и молодые, да ранние. О серьезных вещах пишут. Интересно, кто они?
– Поймают ― узнаем.
– Думаешь, поймают?
– А куда они денутся? Сейчас наверняка вся госбезопасность на ушах стоит. Такой вызов власти. Поймают и упекут на лесоповал.
– А жаль. Умные ребята. Таких бы, наоборот, наверх продвигать. Большая бы польза была.
– Твоего мнения не послушают. Упекут. Хотя, конечно, жаль. Интересно, прислушается Сталин к их идее по поводу преемника?
– Трудно сказать. Проблема, конечно, существует. Но вот прислушается ли… Сталин не из тех людей, кто любит идти на поводу у кого-нибудь.
– Согласен. Но тут речь идет о деле всей его жизни. Он кровно заинтересован в решении этой проблемы.
– Посмотрим. Думаю, в ближайшее время будут происходить интересные события.
Зордан покинул баню в отличном настроении. Изменение настроений в обществе соответствовало прогнозам, и это не могло не радовать.