"Товарищи! Мы снова обращаемся к вам посредством листовок. Да, это против существующих правил. Но у нас нет выбора: свободный обмен мнениями о путях развития общества у нас, к сожалению, невозможен. И это, кстати, очень большая проблема. Общество, где нельзя свободно обсуждать возникающие трудности и пути их преодоления, в исторической перспективе обречено. Но сегодня мы хотим поговорить на другую тему. Для начала мы дадим несколько упрощенные, но понятные всем и каждому определения коммунизма, социализма и капитализма и объясним, в чем различие между ними. Постараемся сделать это без всяких заумностей и так, чтобы это было понятно всем. Итак, представьте себе, что в трех сообществах, отличающихся друг от друга методами охоты и принципами "дележки" добычи, решили поохотиться на мамонтов. В коммунистическом сообществе от убитого мамонта каждый отрезает столько, сколько ему надо (каждому по потребности). Когда первый мамонт заканчивается, забивают еще одного, и еще, пока не хватит всем, поскольку при коммунизме в распоряжении сообщества есть крупнокалиберные винтовки (совершенные средства производства), благодаря которым можно добывать столько мамонтов, сколько нужно. При социализме единственного добытого мамонта делят на почти равные части, соответствующие вкладу каждого в успех охоты (каждому по труду). При капитализме верхушка сообщества и их подпевалы отрезают себе "по потребности" самые лучшие куски, а остатки разрешают "милостиво" делить между собой остальным членам. В этих условиях некоторые члены капиталистического сообщества (частники), решив, что на доставшуюся им долю можно разве что протянуть ноги, придумывают завести кроликов (частная собственность). Сказано ― сделано. Вырастили. Отдают одного ― двух в общий котел (налоги), остальное съедают. Всем хорошо: и семья сыта, и общий котел несколько увеличился. Вопрос: а что мешает членам "социалистического" сообщества тоже заняться выращиванием кроликов, поскольку доля из общего котла пока маловата? Ответ: ничего, кроме глупого предубеждения, что все, что у "них" ― это плохо. Но из-за этого предубеждения семьи в "капиталистическом" сообществе будут сытыми, а в нашем ― полуголодными. Но сытый, как известно, голодного не разумеет. В итоге будет дискредитироваться сама идея социалистического сообщества и его принципы. Великий вождь товарищ Ленин прекрасно понимал все это, когда в тяжелейший период после гражданской войны вводил в стране НЭП. Так не пришла ли пора отбросить глупые предубеждения и тоже "завести кроликов"? Глупые, потому что для дальнейшего движения вперед нам нужно взять все лучшее, что есть в социалистической и капиталистической системах хозяйствования. Иначе мы сами себя поставим в неудобное и даже смешное положение. Представьте себе, что встретились два знакомых охотника из "социалистического" и "капиталистического" сообществ и обмениваются информацией о том, как им живется. ― "Я горд, что живу в самом справедливом сообществе", ― говорит "наш" охотник. ― "Но зато я и моя семья сыты, потому что у нас можно выращивать кроликов", ― отвечает "их" охотник. ― "Переходи к нам, в наше самое справедливое сообщество", ― говорит "наш". ― "Чтобы сидеть полуголодным? Боюсь, ни жена, ни дети меня не поймут. Погожу пока. Вот к коммунистам в сообщество я бы пошел. Но туда пока не принимают".
Вот такая у нас складывается ситуация, дорогие граждане. Поэтому мы говорим: " Рынок нельзя отождествлять только с капитализмом, а план – только с социализмом. Полный отказ от рынка обрекает страну на гарантированную отсталость " . Мы постарались объяснить вам, почему это так. Думайте.
МОЛОДАЯ ГВАРДИЯ"
Закончив чтение, Сталин поднялся и подошел к окну. Он долго молча смотрел на кремлевскую панораму невидящим взглядом. Так долго, что его трубка успела погаснуть. Наконец, словно очнувшись, повернулся к Берии.
– Лихо они объяснили различия между коммунизмом, социализмом и капитализмом. Нашим бы пропагандистам поучиться, ― произнес он с заметно усилившимся грузинским акцентом, что, как знал Берия, свидетельствовало о большом волнении Сталина. ― Вот, значит, к чему они подводят. Ты скоро выйдешь на них?
– Думаю, да. Невод закинули и начали стягивать. Они должны быть внутри.
– Смотри. Они нужны мне только живыми. Ты понял?
– Так точно, товарищ Сталин.
– Оставь листовку и иди.
Оставшись один, Сталин еще раз перечитал листовку и вновь надолго задумался. Затем, вызвав Поскребышева, приказал ему разыскать Косыгина и пригласить его к нему на прием через два часа.
Министр легкой промышленности СССР, член Политбюро ЦК ВКП(б) Алексей Николаевич Косыгин был несколько удивлен вызовом к Сталину. Накануне он встречался с ним на одном из совещаний, где сделал короткий доклад о текущем состоянии дел в министерстве.
О Косыгине в партийной верхушке циркулировали странные слухи, согласно которым он будто бы был уцелевшим при расстреле царской семьи царевичем Алексеем. Никто точно не знал, правда это или нет, но то, что Сталин иногда называл Косыгина "наш царевич", было известно точно.
Едва Косыгин вошел в кабинет Сталина и, следуя приглашающему жесту, уселся в одно из кресел, вождь всех трудящихся огорошил его неожиданным вопросом.
– Товарищ Косыгин, вы слышали о листовках, которые последнее время распространяются в наших крупнейших городах?
– Слышал, товарищ Сталин,― осторожно ответил министр.
– Что именно?
– Слышал о самом факте их появления. В руках не держал, а о содержании могу судить лишь по слухам, ― еще более осторожно ответил Косыгин.
– И что слухи говорят о содержании? Отвечайте честно, не бойтесь.
– Говорят, что в листовках поднимаются актуальные проблемы дальнейшего развития страны.
– Какие именно?
– Мне рассказывали, что речь шла о проблеме преемственности власти в стране и путях дальнейшего развития нашего общества. Не знаю, правда, насколько все это соответствует действительности.
– В целом, соответствует. Вот эти листовки. Пока их было три. Ознакомьтесь с ними прямо сейчас. Я хотел бы услышать ваше мнение обо всем этом. ― С этими словами Сталин протянул Косыгину три листка папиросной бумаги с отпечатанным текстом. Косыгин осторожно принял их и углубился в чтение, то и дело при этом удивленно двигая бровями. Закончив читать, он положил листки перед собой и поднял взгляд на Сталина.
– Алексей Николаевич, еще раз подчеркиваю: я хотел бы услышать о вашем честном отношении к содержанию листовок, а не то, что, по вашему мнению, мне хотелось бы услышать. Приступайте.
– Если честно, товарищ Сталин, то все затронутые темы, без сомнения актуальны. Это касается и вопроса смены власти, и свободы слова и, конечно, моделей дальнейшего экономического развития страны. Образная характеристика коммунизма, социализма и капитализма, которую эти молодогвардейцы приводят в третьей листовке, конечно, весьма упрощенна, но, по сути, довольно точно отражает различия этих хозяйственных моделей. Что касается предложения разрешить у нас некоторые рыночные элементы хозяйствования, то я не готов сейчас ответить вот так, навскидку. Нужно подумать и как следует изучить вопрос и возможные последствия.
– Вот и подумайте. И подготовьте доклад на эту тему. Сколько времени вам потребуется?
– Но, Иосиф Виссарионович, это очень серьезный вопрос, исследование которого требует привлечения ряда профильных институтов, Госплана…
– Чтобы выносить что-то на коллективное обсуждение, нужно это что-то сформулировать. Вот этим вам и предстоит заняться. Вы министр легкой промышленности, в недавнем прошлом ― министр финансов. Вы обладаете необходимой квалификацией для такой работы. Надежный член партии, твердо придерживающийся убеждений, что за социализмом и коммунизмом ― будущее. Но подчеркиваю еще раз: пишите то, что действительно думаете. Мне не нужны в вашей работе лозунги и штампы. Их хватает в других местах. Мне нужен честный и объективный анализ. Если вы придете к выводу, что применение у нас некоторых рыночных механизмов будет полезно, дайте ваше видение, как это могло бы выглядеть на практике. То же касается и проблемы свободы слова. Допустить вседозволенности мы, конечно, не можем, но свободный обмен мнениями действительно необходим. Так сколько времени вам потребуется?
– Ну, если без детальной проработки, а в виде тезисов, то за неделю должен справиться, товарищ Сталин.
– Хорошо, ― подытожил Сталин, делая пометку в своей тетради. ― Через неделю встретимся и обстоятельно обсудим ваши наработки. Но должен предупредить, что вы не должны ни с кем делиться сведениями о полученном задании. Если же кто-то начнет проявлять интерес к этому, немедленно доложите мне. Вам все понятно?
– Все ясно, товарищ Сталин. Я могу быть свободен?
– Всего хорошего, Алексей Николаевич. Успехов.