- Мы делаем вклад, на который способны, - сказал Адекор, цитируя "Кодекс Цивилизации".
- Истинно так, - сказала Жасмель. - И тебе хотелось, чтобы твой вклад был главнее. Но в вашем проекте вы проверяли идеи Понтера.
- Это не причина его убивать, - огрызнулся Адекор.
- Так ли? Моего отца нет, и ты был с ним, когда он пропал.
- Да, его нет. Его нет, и я… - Адекор чувствовал, как в глазах набухают слёзы, слёзы горечи и отчаяния. - Мне так тоскливо без него. Я говорю с откинутой головой: я этого не делал. Я не мог.
Жасмель посмотрела на Адекора. Она видела, как раздуваются его ноздри, обоняла его запах, его феромоны.
- Почему я должна тебе верить? - спросила она, скрещивая руки на груди.
Адекор нахмурился. Он не скрывал свой скорби; он пытался апеллировать к чувствам. Но у девушки от Понтера были не только глаза, но и ум - острый, аналитический, ставящий во главу угла рационализм и логику.
- Хорошо, - сказал Адекор, - подумай вот о чём. Если я виновен в гибели твоего отца, будет приговор. Я потеряю не только способность к воспроизводству, но и свой статус и всё, чем владею. Я не смогу продолжить работу: Серый Совет наверняка потребует от осуждённого убийцы более прямого и осязаемого вклада, если ему вообще будет позволено оставаться частью общества.
- И это правильно, - сказала Жасмель.
- Ага, но если я не виновен, если никто не виновен, если твой отец просто пропал, потерялся, то ему нужна помощь. Ему нужна моя помощь; я - единственный, кто, возможно, способен… вытащить его. Без меня твой отец пропал навсегда. - Он посмотрел в её золотистые глаза. - Ты не понимаешь? Самым разумным сейчас будет поверить мне: если я лгу, если я убил Понтера - тогда никакое наказание его не вернёт. Но если я говорю правду, если Понтер не убит, то его единственная надежда в том, что я продолжу его искать.
- Шахту уже обыскали, - сказала Жасмель.
- Шахту - да, но… - Решится ли он ей сказать? Даже звучащие лишь в его голове, слова казались безумными; он мог представить, каким бредом они покажутся, будучи произнесёнными вслух. - Мы работали с параллельными вселенными, - сказал Адекор. - Возможно - лишь теоретически, конечно, но когда речь идёт о человеке, который так важен для тебя и меня, такой возможностью нельзя пренебрегать - так вот, возможно, что он, так сказать, каким-то образом провалился в одну из этих вселенных. - Он умоляюще посмотрел на неё. - Ты должна знать хоть что-нибудь о работе отца. Даже если ты проводила с ним мало времени, - он видел, как уязвили её эти слова, - он должен был рассказывать тебе о своей работе, о своих теориях.
Жасмель кивнула.
- Да, он мне рассказывал.
- Так вот, есть шанс… вернее, он может появиться. Но сначала мне нужно разобраться с этим дурацким доосларм басадларм; мне нужно вернуться к работе.
Жасмель долго молчала. Адекор знал по редким спорам с её отцом, что дать ей молча обдумать ситуацию будет эффективнее, чем продолжать уговаривать, но уже не мог остановиться.
- Пожалуйста, Жасмель. пожалуйста. Это наиболее разумный выбор. Предположи, что я невиновен, и появляется шанс вернуть Понтера. Предположи, что виновен, и он пропал навсегда.
Жасмель сидела молча ещё некоторое время. Потом спросила:
- Чего ты от меня хочешь?
Адекор моргнул.
- Я… э-э… я думал, это очевидно, - сказал он. - Я хочу, чтобы ты говорила от моего имени на доосларм бадасларм.
- Я? - воскликнула Жасмель. - Но ведь это я обвиняю тебя в убийстве!
Адекор повернул к ней своё левое запястье.
- Я тщательно изучил документы, которые мне вручили. Мой обвинитель - партнёрша твоей матери, Даклар Болбай, действующая от имени детей твоей матери: тебя и Мегамег Бек.
- Именно.
- Но она не может действовать от твоего имени. Тебе уже 250 лун; ты взрослая. Да, ты пока не можешь голосовать - как и я, разумеется - но ты уже сама за себя отвечаешь. Даклар может быть табантом Мегамег, но не твоим.
Жасмель нахмурилась.
- Я… я не подумала об этом. Я так привыкла, что Даклар заботится о нас с сестрой…
- С точки зрения закона ты теперь совершенно независимая личность. И никто лучше не убедит арбитра в том, что я не убивал Понтера, чем его собственная дочь.
Жасмель закрыла глаза, сделала глубокий вдох и выпустила воздух в долгом, судорожном выдохе.
- Хорошо, - сказала она, наконец. - Хорошо. Если есть шанс, хоть какой-нибудь шанс, что папа до сих пор жив, я им воспользуюсь. Я должна. - Она кивнула. - Да, я согласна говорить от твоего имени.
Глава 14
По стенам конференц-зала шахты "Крейгтон" были развешаны планы запутанной сети туннелей и штолен. Посреди длинного деревянного стола лежал кусок никелевой руды. У одной из стен стоял канадский флаг; противоположную стену занимало огромное окно, выходящее на парковку и холмистую местность за ней.
Во главе стола сидела Бонни Джин Ма - европейского вида женщина с огромной гривой каштановых волос; фамилия досталась ей от мужа-китайца. Она была директором Нейтринной обсерватории Садбери и только что прилетела из Оттавы.
За длинной стороной стола сидела Луиза Бенуа, высокая красивая сотрудница обсерватории, которая находилась на вахте в пультовой, когда случилась катастрофа. Напротив неё сидел Скотт Нейлор, инженер из компании-производителя акриловой сферы, составлявшей основу нейтринного детектора. Рядом с ним расположился Альберт Шоуаноссовей, главный эксперт "Инко" по механике горных пород.
- Хорошо, - сказала Бонни Джин. - Последние новости таковы: начато осушение детекторной камеры, чтобы предотвратить ещё большее загрязнение тяжёлой воды. КанАтомЭнерго планирует отделить тяжёлую воду от обычной, а мы, теоретически, можем снова собрать сферу, заполнить её восстановленной тяжёлой водой и снова запустить детектор. - Она оглядела собравшихся в зале людей. - Но мне всё ещё хочется знать, что стало причиной случившегося.
Нейлор, коренастый лысеющий мужчина, заговорил:
- Я бы сказал, что сфера, содержащая тяжёлую воду, была разорвана внутренним давлением.
- Оно могло быть создано оказавшимся внутри человеком? - спросила Бонни Джин.
Нейлор покачал головой.
- Сфера вмещает 1100 тонн тяжёлой воды; добавьте человека весом в сотню килограмм - одна десятая тонны - и вы увеличите эту массу на одну десятитысячную. Плотность человека примерно такая же, как плотность воды, так что объём также увеличится на одну десятитысячную. Акриловая сфера легко такое выдержит.
- Значит, внутри сферы должно было произойти что-то вроде взрыва, - сказал Шоуаноссовей, черноволосый индеец-оджибве лет пятидесяти.
Нейлор покачал головой.
- Мы сделали анализ образцов воды из детекторной камеры. Никаких следов взрывчатых веществ - а таких, которые способны взрываться, будучи пропитанными водой, вообще-то не так много.
- Тогда что? - спросила Бонни Джин. - Мог это быть, я не знаю, прорыв магмы или что-то такое, отчего вода закипела?
Шоуаноссовей покачал головой.
- За температурой на обсерватории, да и на всей шахте, тщательно следят. Никаких изменений не зафиксировано. В каверне обсерватории она постоянно держалась на нормальном уровне в 105 градусов - это по Фаренгейту, по Цельсию сорок один. Жарко, но до точки кипения очень далеко. Помните также, что шахта находится в миле с четвертью под землёй; атмосферное давление там около 1300 миллибар, то есть на 30% больше, чем на поверхности. А при повышенном давлении температура кипения, разумеется, увеличивается, а не уменьшается.
- А что насчёт другой крайности? - спросила Бонни Джин. - Может, тяжёлая вода замёрзла?
- Она действительно расширяется при замерзании, как и обычная вода, - сказал Нейлор. Он нахмурился. - Да, это разорвало бы сферу. Но тяжёлая вода замерзает при 3,82 градусах Цельсия. На такой глубине не может быть настолько холодно.
Луиза Бенуа присоединилась к разговору.
- Что если в сферу попал не один человек? Как много материала можно в неё добавить, прежде чем она лопнет?
Нейлор на секунду задумался.
- Точно не скажу; мы никогда не делали таких расчетов. Мы всегда знали совершенно точно, сколько именно тяжёлой воды КАЭ собирается нам одолжить. - Он задумался. - Ну… не знаю, может быть, 10 процентов. Сотня кубометров или около того.
- Сколько это? - спросила Луиза. Она оглядела конференц-зал. - Эта комната в длину метров шесть, так ведь?
- Двадцать футов? - сказал Нейлор. - Да, примерно столько.
- И здесь десятифутовый потолок - это около трёх метров, - продолжала Луиза. - То есть, потребовалось бы добавить примерно объём этой комнаты.
- Более-менее.
- Это смешно, Луиза, - сказала Бонни Джин. - Вы нашли там только одного человека.
Луиза кивнула, соглашаясь, но потом подняла свои изогнутые брови.
- А как насчёт воздуха? Что будет, если в сферу закачать сотню кубометров воздуха?
Нейлор кивнул.
- Я думал об этом. Думал, может быть, в сферу попал пузырь газа, хотя не представляю себе, как он мог проникнуть внутрь. Образцы воды, которые мы взяли, демонстрируют некоторую аэрацию, но…
- Но что? - спросила Луиза.
- Ну, вода действительно была насыщена газом - азот, кислород, немного CO2, а также немного габброидной каменной пыли и пыльцы. Другими словами, обычный шахтный воздух.
- В таком случае, он не мог исходить из помещений нейтринной обсерватории, - заметила Бонни Джин.
- Точно так, мэм, - сказал Нейлор. - Воздух в обсерватории очищенный; в нём отсутствует каменная пыль и другие загрязнители.