* * *
- Юр, а чего это он здесь? - спросила меня Нина поутру, кивая на Сергея Сергеича, бодро умывавшегося во дворе.
- Да кто-то из соседей накапал ему, что ты у него продукты таскаешь. Ворвался среди ночи и давай на меня орать: "Зачем я тебя здесь держу?! Почему не уследил?!" И всё пытался выяснить: когда, сколько. Но я ему ничего не сказал. Уж он меня и ногами молотил, и раздетого на мороз выставлял…
- Тьфу на тебя, - перебила Нина, и паника в её глазах сменилась облегчением. - Какой ещё мороз посреди лета?
- Ночью было не так и жарко.
Нина ничего не ответила.
Сергей Сергеич делал мне через окно таинственные жесты, приглашая меня выйти к нему во двор. Некоторое время я делал вид, будто ничего не понимаю, но потом всё же вышел.
- Слушай меня, - заговорил Сергей Сергеич. - Сегодня у нас ничего не получится - надо ехать в институт, там какие-то мероприятия, словом - весь день пропал. Зато завтра я свободен, и мы с тобой вплотную займёмся нашим экспериментом. Поскучай ещё день, ладно? Вечером я тебя развлеку.
- Нет уж, спасибо. Обойдусь как-нибудь без ваших развлечений.
Сергей Сергеич хлопнул меня по плечу мокрым полотенцем и отправился одеваться.
Затем мы завтракали, а Нина поведала нам окончание вахрамеевской истории. Дебошир всё-таки остался с рогами: они с шурином помирились и в честь этого события надрызгались самогонки до свинячьего визга.
Выкушав чаю, Сергей Сергеич поскакал на остановку маршрутки, а я притащил на кухню магнитофон, поскольку у адвокатов осуждённой не было апелляций к суду по поводу вчерашнего приговора.
- Юра, а ты на даче ночевал? - спросила Нина, с тревогой наблюдая за моими приготовлениями.
- Да. И Сергей Сергеич тоже.
- И вы ничего тут не слышали?
- Вообще-то он не храпит, если ты это имеешь в виду.
- Нет, тут другое. Моя дочка ночью гуляла с подружками, и они проходили мимо нашей дачи…
- Зачем же ты позволяешь ей гулять ночью?
- Да подожди! Она говорит, что видела какого-то лысого мужика, завёрнутого в простыню. Он стоял во дворе, возле будки Дружка…
- А сам Дружок убежал играть в карты с соседскими собаками?
- Ой, Юра, не знаю я, куда он там убежал. Но дочка мне так рассказывала.
Я внимательно посмотрел на Нину. Непохоже было, чтобы она шутила.
- А ты сама ходила проверять?
Нина вытаращила на меня глаза.
- Да что мне, больше делать нечего? И узнала я об этом только утром.
- Померещилось твоей дочке.
- Его, паразита, все девчонки видели.
- Значит, это Сергей Сергеич был. Видать, ночью приспичило, он завернулся в простыню…
- Юр, да ну что ты говоришь? Сергей Сергеевич же у нас не лысый. И дочка моя его знает.
Эта её глупая убеждённость в появлении ночью на нашем дворе постороннего начала меня раздражать. Стоял около собачьей будки! Да Дружок бы и мёртвого на ноги поднял, не то, что нас с Сергеем Сергеичем.
- Значит, это был домовой, - постановил я. - Ты какого года концерт выбираешь?
Нина как-то сразу поскучнела и ответила:
- Никакого.
Тогда я сам выбрал для неё "Русскую рулетку" и вставил кассету в магнитофон.
- А без этого никак? - спросила Нина.
Я хотел ей сказать. Что можно было бы, не вздумай оно вчера устроить тут дедовщину, а вернее - бабовщину, но не стал. Пусть привыкает. Обирать Сергея Сергеича она вряд ли отучится, в следующий раз я её вообще к "Металлике" приговорю.
На магнитофон заглянул Петрович, изумлённо покосился на Нину. Но та прибиралась на кухне с каменным выражением на лице и в его сторону даже не глянула.
А меня наконец-то проняло. За какой-то дурацкий зачёт я лезу неизвестно куда. И никто не знает, чем это всё закончится. А вдруг этот аппарат и впрямь работает? А что, если его застопорит на самом интересном месте, и я окажусь чёрт знает где, безо всякой надежды на возвращение? А Сергей Сергеич почешет затылок и скажет:
- Надо же, не получилось!
После чего займётся чем-нибудь другим.
Прибравшись на кухне, Нина села за стол и безучастно дослушала "Русскую рулетку" до конца. Я сказал ей:
- Спасибо за внимание.
И отнёс аппаратуру на место.
В доме, разумеется, трезвонил телефон и, конечно же, это был Саша.
- Когда я могу увидеть Сергея Сергеича? - озадачил он меня.
- Не знаю. Сергей Сергеич отпрашивался в своём институте в твою редакцию, но его мало того, что не пустили, да ещё и посоветовали в психушке провериться на предмет мании величия.
- Какие они там все строгие! Значит, говоришь, придётся в выходные к нему тащиться?
- Можешь зайти к нему в институт. Хотя, постой! Вот на столе его паспорт валяется. Мы можем по нему маленькую статейку состряпать и фотографию оттуда выдрать.
- Давай я вечерком подскочу, - предложил Саша. - Ты не будешь занят?
- Не знаю. Но подскакивай.
Саша сказал, что в таком случае он не прощается и положил трубку. Если бы он только знал, какие вещи здесь затеваются завтра!
И я снова задумался о своей судьбе. Сколько я в своё время прочитал всякой литературы об иных мирах! И интересной, и откровенной чуши. И кто бы мне тогда сказал о том, что я и сам встречу учёного-маньяка, открывшего окно за пределы изученного. Честное слово, лучше бы Сергей Сергеич Атлантиду искал.
В дом вошла Нина и принялась отпрашиваться домой. Я посоветовал ей позвонить Сергею Сергеичу. Хитрая кухарка делать это отказалась и заявила, что она справила свою работу, а посему ей вполне можно уйти. Возразить мне было нечего - я не знал её обязанностей, но всё же настаивал на варианте со звонком Сергею Сергеичу. В ответ Нина заявила нечто, совершенно меня поразившее. Она сказала, что за одно преступление два раза не наказывают. Приговор звучал так: прослушать концерт группы, как её там…, а не меня целый день терпеть. Такой кары не заслуживают даже самые отъявленные преступники.
По всей видимости, за прошедшую ночь кто-то основательно поднатаскал её в юриспруденции. Закончила Нина тем, что обедать и ужинать я могу придти к ней.
Её речь меня просто ошеломила. Я ответил:
- Ладно, Нин, до завтра. Пообедаю и поужинаю как-нибудь сам.
* * *
Вечером нагрянул Саша. Фотографию Сергея Сергеича из паспорта он выдирать не стал, но данные оттуда переписал в свой блокнот и принялся что-то чёркать на чистых страничках. Тем временем я залез в закрома Нины и провёл идентификацию содержимого бутылки, скромно стоявшей в уголке буфета.
Там и в самом деле был самогон.
Я предложил Саше напечатать в его газете цикл статей под общим названием: "Письма пришельца". Суть была такова: будто бы к нам засылают инопланетянина, чтобы он досконально изучил нашу действительность. И вот этот тип отправляет своим письма по космической почте, а журналист их перехватывает и пропечатывает в газете. Взгляд со стороны должен охватывать все грани нашей жизни - политику, экономику, психологию, спорт, культуру, технический прогресс и многое другое.
Написание этих писем я брал на себя.
Поначалу Саша как-то не воодушевился, но, когда мы прикончили Нинын самогон, его зацепило. Чтобы дело двигалось веселее, мы сбегали за новой бутылкой; к полуночи у нас была готова первая статья, а также имелись наброски ко второй.
Я предложил Саше переночевать на даче, но он сказал, что у него в посёлке живёт тётка, и ушёл в ночь.
* * *
Утром, уже после прихода Нины и Петровича, появился Сергей Сергеич. Он окинул меня презрительным взглядом и спросил:
- Ты что, пил?
Нина стрельнула глазами в сторону буфета.
- А что, нельзя? - нахально осведомился я. - Вы меня не предупреждали.
- Нет, это чёрт знает что! - возмутился Сергей Сергеич. - Нина Ивановна, дайте ему что-нибудь… ну я не знаю! Рассола, что ли?!
- Да всё с ним нормально, - заступился за меня Петрович. - Разве что перегар, так это несмертельно.
Сергей Сергеич посмотрел на меня, как на очень уж гадкое насекомое, наскоро поел и кивнул мне на двор. Я вышел следом за ним.
- Я пока позанимаюсь там, - он показал на постройку с закрашенными до половины окнами. - Когда всё закончу - позову. А ты тем временем поймай крысу. Или хотя бы мышь.
С тем он и скрылся в своём храме науки.
Я прошвырнулся по двору, заглянул в сарай. Если там и жили крысы с мышами, то ни одна из них не горела желанием принять участие в научном эксперименте. Я подумал, что в случае чего сгодится и кот, но он, словно почуяв подвох, рыжей молнией мелькнул в направлении соседского огорода.
Петрович обнаружил меня в саду. Старик был возбуждён, в руке держал лопату.
- Юрка! - сказал он. - В той пристройке какие-то голоса и возня.