* * *
- Республика, тут двух мнений быть не может, - Шамплен обвёл взглядом лица всех членов "Конгресса борцов за свободу", - но какая? Человечество накопило большой опыт демократического правления - вспомним хотя бы Элладу и Рим. Монархия - это неизбежно тирания, наша страна будет процветать, только будучи республикой.
- Выборность всех органов исполнительной, законодательной и судебной власти на определённый срок, - начал Тома Жефри.
- В Конституции должны быть просто и ясно прописаны первичные права человека, - предложил Жан Адамо, - народу не нужны сложности. "Свобода, равенство, братство" - что может быть понятнее и привлекательнее?
- И собственность, - добавил Легран.
- Несомненно, - согласился Сэмуэль Адамо под одобрительные кивки, - это основа основ.
Отец Бюжо слушал, чуть прикрыв глаза, - очень внимательно слушал.
- Наша Конституция и наше государство создаются в уникальных условиях, - сказал он. - Нам нельзя копировать античные демократии. Более того, я настаиваю, чтобы само это слово - демократия - не было упомянуто в тексте Конституции. В дальнейшем это позволит избежать некоторых… недоразумений.
- А зачем нам копировать Грецию или Рим? Здесь, на американском континенте, есть превосходный образчик народного управления, причём федеративного, в отличие от тех же греческих полисов.
- Что вы имеете в виду, Огюст?
- Ирокезов, господа. Лига Шести племён - вот пример государственного устройства, доказавшего свою эффективность. Выборность вождей, коллегиальность принятия решений, соблюдение интересов каждого племени, входящего в союз, и всей федерации в целом - это ведь те же наши Объединённые Штаты! Зачем что-то изобретать, когда это уже сделано?
- Но ведь ирокезы, - возразил младший Адамо, - дикари! Они…
- Эти дикари, - перебил его Шамплен, - подмяли под себя множество племён, и они помогли нам победить. Их называют "римлянами лесов" не только за их воинственность и отвагу, но и за весьма совершенную форму правления, похожую на древнеримскую, - ни у одного другого племени индейцев нет ничего подобного. Я хорошо знаю народ ходеносауни.
- Прямые выборы хороши, пока численность населения не превышает определённого предела. Не вы один внимательно изучали ирокезов, Шамплен, - в голосе Бюжо мелькнул еле заметный сарказм, - я тоже этим занимался. Я знаю и об их нравах, и о Мировом Дереве, и о пророке Деганвида, и о Гайавате. Сами ирокезы признают, что их выборная система даёт сбои, когда избирателей слишком много. Система выборов должна быть многоступенчатой: народ выбирает выборщиков - людей, которым он доверяет, - а уже выборщики избирают президента.
- При прямых выборах, - Жефри нервным движение поправил волосы, - когда органы управления будут избираться непосредственно народом, большинство голосов будет принадлежать не просвещённому населению, а массам, что повредит демократии! Это будет уже охлократия, господа!
- А кого вы подразумеваете под "просвещённым населением"? - поинтересовался "духовный отец" Бюжо. - Вы предлагает совместить выборы с экзаменами по латыни?
- Не стоит придираться к словам, почтенный отец, - Мишель Легран улыбнулся, - думаю, не ошибусь, если скажу, что мерилом ценности и просвещённости человека служит его благосостояние: если человек ленив или глуп, он беден, значит… Богатство угодно Богу, не так ли?
- Да, Мишель, - поддержал Леграна сконфузившийся было Жефри, - именно это я и хотел сказать. В конце концов, в Древней Греции так и было: право голоса имели только имущие граждане!
- Я так и думал, мой дорогой Тома, - безмятежно заметил Бюжо, вновь прикрывая глаза. - Неточность и широкий смысл слов - опасная штука… Вот поэтому я и предлагаю не упоминать в тексте Конституции слово "демократия": оно может быть неправильно понято.
- Французские мыслители считают, что все люди равны, - сказал Самуэль, - что мы будем делать с неграми? Давайте называть вещи своими именами: работорговля - это очень большой источник доходов, и всё хозяйство Луизиан и Пэи-де-Фам держится на рабстве.
- Давайте оставим это грядущим поколениям, - предложил Жефри, - нельзя же всё сразу…
- А как быть с равноправием женщин? - осведомился Жан Адамо. - У столь высоко почитаемых Шампленом ирокезов матриархат - его мы тоже возьмём за основу?
- Ну уж нет! - возмутился Жефри. - Женщине самой природой, самой её пассивной ролью в любовном акте отведено определённое место. Политика и война - дело мужчин.
"Понятно, почему ты так красноречив, - с иронией подумал Огюст, - твоя рабыня-квартеронка Салли исправно рожает тебе детей, которых ты столь же исправно записываешь, но признавать не спешишь. Отсюда и твоё отношение к рабам и женщинам, пылкий Тома".
- Для нас сейчас главное, - сказал он, выждав, пока шум немного утих, - заложить фундамент, основу будущего. Конституция в дальнейшем будет дополняться поправками, которые будут входить в силу после их одобрения всеми штатами, а пока… Да, и ещё насчёт ирокезов. Мне нравится их тотем - орёл. Я предлагаю сделать эту красивую, сильную…
"…и хищную" - подумал отец Бюжо.
- …и гордую птицу гербом Объединённых Штатов.
По этому пункту у отцов-основателей возражений не было.
* * *
Город праздновал победу и рождение новой страны. Столы стояли прямо на улицах, и все желающие могли есть и пить вволю в лучших традициях старушки Европы. Поначалу отцы-основатели ещё общались с народом, демонстрируя на деле равенство и братство, но затем переместились под гостеприимную крышу дома одного из филадельфийских магнатов-негоциантов - неровен час, пьяные народные массы и покалечить могут в приступе любви и уважения, да и пить с каждым желающим никакая печёнка не выдержит. Здесь праздничный банкет продолжался уже в более изысканной обстановке, без посторонних лиц, и поэтому первый президент Объединённых Штатов был несколько удивлён, услышав обращённое к нему "Огюст…", сказанное тихим, знакомым и давно не слышанным голосом. Он обернулся и увидел женщину в чёрном.
- Исабель? Дорогая моя сестра, как ты…
- Постарела? - женщина грустно улыбнулась. - Что ж, мне уже сорок девять… Меня не хотели пропускать - хорошо, что офицер охраны меня узнал. Повезло… Поздравляю тебя, мсье президент.
- Спасибо, Исабель. Сколько же мы с тобой не виделись?
- Двенадцать лет, с самого начала войны. Ты метался по всей стране, я сидела дома и ждала, когда же эта война кончится. Вот и дождалась… - Исабель снова улыбнулась жалкой тенью улыбки.
- Но твой наряд… Что это значит? Неужели…
- Этьен. Мой сын-первенец и твой племянник. Он погиб при штурме Ричмонда - на второй день, когда победа была уже близка. Его накрыло картечью…
- Я сожалею, Исабель. Я не знал, что Этьен служил в моей армии. Но почему он не обратился ко мне? Я взял бы его в свой штаб.
- Мальчик не хотел делать карьеру на имени своего знаменитого дяди - он был горд и честен, как все Шамплены, хоть и носил фамилию Рембо. Этьен предпочёл командовать отрядом сильванских стрелков и вместе с ними идти под пули… - голос Исабель дрогнул, и в её глазах блеснули слёзы.
- Значит, ты носишь траур по сыну…
- И по мужу. Полковник Луи Рембо погиб в один день с капитаном Этьеном Рембо - его убило пулей, и тоже на второй день штурма Ричмонда.
- Полковник Рембо? Я не помню такого в моей армии.
- Полковник Луи Рембо служил под знамёнами короля Франции, - негромко пояснил подошедший к ним Самуэль Адамо. - Он командовал артиллерией Ричмонда.
- Луи сражался против нас? - изумился Шамплен. - Кто бы мог подумать…
- Он был воином, верным своему королю, и не любил торговцев, - Исабель обожгла взглядом Самуэля, - меняющих имена и убеждения, как перчатки. "Я защищал Нуво-Руан от англичан, - сказал он мне, уходя, - и я буду защищать его от мятежников: это мой долг. Я вернусь, когда исполню свой долг перед его величеством". А Этьен сказал: "Я вернусь, когда мы завоюем свободу". И вот они не вернулись - оба… Я схожу с ума, когда подумаю, что они могли убить друг друга в тот проклятый день, - голос женщины прервался.
Потрясённый Шамплен ждал, что его сестра вот-вот разрыдается, но Исабель взяла себя в руки.
- Я пришла к тебе не плакать о павших - их души в руках божьих. У меня остались три дочери: они уже большие, старшим пора замуж. Их ненавидят, Огюст. Мари прибежала на днях вся в слезах - на улице её обозвали дочерью врага народа и плюнули ей в лицо. Зачем такая жестокость, Огюст? Девочкам жить - разве они отвечают за своего отца? А если мы уедем во Францию, их там что, будут называть сёстрами проклятого бунтовщика?
- Как много проблем приносит людям следование архаичным принципам чести… - пробормотал Адамо и осёкся под гневным взглядом президента.
- Я обещаю тебе, Исабель, что больше никто и никогда не оскорбит тебя и твоих дочерей, моих племянниц, ни словом, ни действием, - в голосе Шамплена зазвенела сталь. - А если это произойдёт, виновный будет предан суду - по законам нашей свободной страны! Я обещаю это тебе как президент и как твой брат. - Он обнял Исабель и поцеловал её. - Будь спокойна, сестра: мы помним своих героев и уважаем достойных противников.
- Спасибо, Огюст, - Исабель вытерла слёзы. - Мы возвращаемся домой, в Нуво-Руан - мы приезжали сюда на праздник Дня Независимости. Это всё-таки праздник, хотя для меня его вкус очень горёк…
Она повернулась и пошла к выходу, шурша платьем, а Шамплен нашёл глазами среди пирующих своего личного секретаря.
- Жак, запиши, - распорядился президент Объединённых Штатов. - У дома мадам Рембо в Нуво-Руане сделать надпись на каменной плите: "Здесь живёт семья героев Америки - помните их".