Чем мы и занимались последние два дня. Правда, немцы ни на слова, ни на просто танки не реагировали, поэтому приходилось использовать тяжелые аргументы, в виде сорокакилограммовых снарядов. Н-да, повоевали… Немцы все время пытались нас на флангах прощупать и окружить, а мы уворачивались. Вот тут-то Сергей Олегович и его бойцы отличились. Подвижные группы, усиленные мотострелками, немцев постоянно отслеживали, обстреливали, заставляя развернуться и время терять. В общем, что-то вроде действий танкистов Катукова в прошлом году получилось. Только немцы не просто в лоб перли, а все время обходом действовать пытались. Но вот отсутствие нормальной радиосвязи и диверсии разведгрупп им сильно мешали. А разведгруппы Сергеев неплохо скомпоновал, в каждой обязательно снайпер и пулеметчик с трофейным МГ. Благо эти пулеметов мы постоянно себе старались оставлять, трофейщикам не сдавали. Все же "дегтярь", при всех своих достоинствах для малых групп плохо подходит, а единый пулемет с большим запасом патронов - самое то. Жаль, не смогут сейчас его создать, слишком сложная задача, которую наши инженера лишь к концу пятидесятых годов решат. Патрон трехлинейный, с его устаревшей конструкцией, несмотря на всю мощь, для автоматического оружия плохо подходит. Воистину, нет у нас ничего более постоянного, чем временное. Вот и патрон, принятый как временный, весь двадцатый век продержался и в двадцать первый перешел. Впрочем, зачем менять то, что и так хорошо работает.
Вчера вообще интересно было, нас итальянцы атаковать пытались. Сначала я даже не поверил своим глазам, когда эти "горячие южные парни" на своих легких танках и самоходках на нас полезли. Помниться мне, что они должны были целой армией где-то в начале осени на фронте появиться. Увы, первый год войны я лучше изучал, чем остальные, поэтому и помню лучше. Все время пытался понять, где и что мы делали неправильно и запомнить, чтобы "если завтра война, если завтра в поход", прямо сегодня для себя быть готов ко всем неожиданностям.
Впрочем, я опять отвлекся. Когда нас атаковали, я как понял, кто это, чуть не заржал радостно вслух. Вспомнился мне сразу польский фильм "Приключения канонира Долласа", как один поляк в Африке целый полк итальянцев в плен взял. Тут у меня мысль мелькнула, что и у нас трудностей не будет. Но то ли поляки как всегда приврали, то ли итальянцев в Россию на приключения покачественней отбирали, только бой был трудный и жестокий. Перли эти южане напролом, первоначально даже на потери внимания не обращали. А прорядили мы их изрядно, подумаешь, какие-то легкие танки с двадцатимиллиметровкой и противопульной броней. Они даже легким Т-50 практически ничего сделать не могли, только горели. Но все равно, итальянцы атаковали и атаковали, их маленькие самоходки с противотанковыми пушками, маскируясь в складках местности, подбирались к нашим позициям, пытаясь при любой возможности подбить наши танки или уничтожить пулеметные точки. Пехота правда пожиже у них оказалась, после пары атак, встреченных "холодным душем" из всего, что может стрелять, залегла и категорически вставать не хотела. Порезвились тут наши снайпера, офицеров отстреливая, пытавшихся солдат поднять в атаку. А когда наши "Васильки" по пехоте отработали, кое-где паника была еще та. Вот тогда я точно поверил, что перед нами итальянцы. Но дрались они крепко, пока мы им первый порыв не сбили, да. Так что теперь я понял, как итальянцы англичан в пустыне первое время гоняли. Пока, как говорят французы "элан", то есть боевой порыв, у них есть - сражаются "сыны Рима" неплохо. А вот если пошло что-то не так… паника у них еще та начинается.
Взяли мы нескольких в плен и с трудом, переводя с немецкого на итальянский и русский, разобрались, что атаковала нас "быстрая", то есть бронекавалерийская, дивизия "Принсипе Амедео Дука д`Аосто". Н-да, как же они приказы отдают с такими названиями? Переводится все это великолепие, если я правильно понял, как "Принц Амедео, герцог Аосто". Кажется такая дивизия, как механизированная, в советской литературе упоминалась во время описания битвы под Сталинградом. Какая к черту механизированная, скорее, по-моему, танковая, нас как минимум шесть десятков танков атаковало и самоходки еще, противотанковые. Даже с батарею тяжелых самоходок наши артиллеристы накрыли, когда они с полузакрытых позиций нас обстрелять пытались. Впрочем, может это у нас здесь так? Не знаю, не знаю…
Так что отогнали мы итальянцев, трофеев, что успели, понабрали и опять отступать пришлось - немцы с левого фланга обходить начали, это нам из штаба соседей, из стрелкового корпуса, сообщили. Отошли, а сегодня с утра нас пехота сменила и приказ пришел - в тыл. Мы конечно обрадовались, только вот когда к станции железнодорожной добрались, новый приказ нас застал. Так что погрузились мы, а перед отправлением всех офицеров собрали, кроме тех, кто на дежурстве естественно. Черт, прямо таки не знаю, что и думать. В общем, меня комбригом поставили, а Андрея в штаб фронта вызывают, за новым назначением.
Так что сейчас приказ зачитали и в помещении бывшего школьного спортзала стало шумно. Командиры наши обмениваются впечатлениями. Пока еще тихо, но чувствую после собрания и погромче начнутся разговоры. Перемены большие происходят, Андрей с собой Калошина, Стониса и Колодяжного забирает, Махров моим замом идет, на штаб обещают кого-то прислать, да и особист новый будет. Как-то мы с ним уживемся?
После собрания идем с Андреем ко мне в вагон, прощаться. Собирается небольшая компания, немного выпиваем немного и разговариваем. Потом все расходятся и мы с Андреем остаемся вдвоем. Говорим мало и в основном по делу. Наконец пора прощаться, за ним приехала машина.
Крепко обнимаемся, я треплю Ленга, а Андрей гладит Мурку. Все, вот остался я один. Правда, Андрей обещал, что все равно бригаду не забудет, при первой возможности или вернется, или попробует к себе перетянуть. Не думаю, что у него это получится, армия есть армия - и он, и я об этом знаем…
5 июля 1942 г. г.Славянск
Честно говоря, уезжать из бригады, ставшей практически родным домом в этом, как ни крути, чужом мире, Андрею абсолютно не хотелось. Хотя интуиция, пока ни разу его не подводившая, молчала, но настроение его после прощания с Сергеем совсем испортилось. Поэтому в дороге он больше молчал и только изредка поглаживал с любопытством принюхивающегося к окружающему миру Ленга. Заметив это, остальные спутники тоже примолкли и несколько часов дороги прошли в томительном молчании, прерываемом только редкими репликами сидящего за старшего машины Колодяжного и шофера.
Наконец машина добралась до окраины Славянска, в котором и располагался штаб армии. На въезде в город их остановил грамотно замаскированный дозор. Проверив документы, старший дозора, незнакомый Андрею лейтенант, напомнил, что в городе сейчас комендантский час, поэтому либо товарищ полковник оставляет машину и вместе со спутниками ночует в ближнем доме, специально приспособленном под временную гостиницу, либо он может выделить им сопровождающего и они пойдут в штаб пешком. Несколько раз до того бывавший в штабе армии, Мельниченко знал, что строевой отдел расположился в отдельном здании, совсем недалеко от того места, где их остановили и предпочел пойти пешком. В сопровождающие ему выделили молодого, разбитного, очень запоминающегося вида, солдата, которого, как вспомнил Андрей, он уже видел в штабе.
По затемненной улочке с не горящими фонарями неторопливо, спотыкаясь на невидимых в темноте выбоинах, они шли к зданию штаба, когда из-за ограды ближайшего двора вывернула группа военнослужащих. Интуиция Мельниченко взвыла тревожной сиреной и не успел сопровождающий подойти на несколько шагов к встреченному патрулю, как Андрей сомандовал громким шепотом: - В стороны, ложись. Колодяжный и Стонис среагировали мгновенно, а Калошин только начал поворачиваться к Андрею, видимо намереваясь что-то спросить, как тишину ночи разорвал громкий винтовочный выстрел.
- Ё..ть! - громко выругался Калошин, сбитый с ног Артуром и видимо сильно ударившийся при падении. На голос ответил громкий стрекот автомата и несколько вспышек со стороны "патруля". Автомат, не успел еще никто из оборонявшихся выстрелить, внезапно смолк. Над улицей пронесся дикий крик загрызаемого зверем человека. Андрей, вытащивший к этому времени свой любимый трофейный "парабеллум", несколько раз выстрелил по вспышкам и перекатился в сторону. Черт, улица, как заведено, использовалась для выбрасывания мусора и он несколько раз довольно серьезно оцарапался о какие-то острые штуковины, а левой ладонью ухитрился вообще вляпаться во что-то смачно хлюпающее и противно расплывающееся под рукой. Немного погодя в нос ударила волна вони. Сбоку несколько раз громыхнули выстрелы стрелявшего одиночными из своего ППД Колодяжного. Одновременно вспыхнули, опять бесшумно, ответные выстрелы диверсантов. Андрей успел заметить также вспышки выстрелов Стониса, а вот стрельбы Калошина не заметил. "Ранен или убит?" - мелькнули в голове несвоевременные мысли. В эту минуту из переулка послышался рокот мотора, одновременно на стороне нападавших раздался еще один громкий, незатихающий вопль, а над местом боя пронесся громкий крик: - Всем бросить оружие и встать! Руки вверх, иначе открою огонь на поражение! - Похоже кричали во что-то вроде рупора, крик был настолько громким, что на время перекрыл даже вопли схваченного Ленгом человека. Одновременно улицу осветил слабый свет фар. Стоящий с поднятыми руками Мельниченко увидел так же стоящих Колодяжного, Стониса и Калошина, а на стороне нападавших заметил тройку выделяющихся темными грудами на фоне земли тел, а кроме того, сбоку, у самой ограды - лежащего на земле человека, над которым в характерной позе черной глыбой возвышался Ленг.