- Служка там один… бестолковый. Но сказал, что, покойный, де, разговаривал с двумя здоровыми белобрысыми воинами в хорошей броне. Лиц их - не видал, разговора - не слыхал. А по внешности - похожи на… Тут их нурманами тверскими называют. Звери, говорят.
- Верно. Звери.
Мара тяжко ковыляя, выбралась из загородки и, переваливаясь из стороны в сторону, подошла к нам:
- У монашка перерезано горло. От уха до уха. У Цыбы… били сзади по голове тяжёлым, вырвана серёжка. С кровью. Вторую - сняли. Вместе с крестом и браслетом. У Любавы… Вытек глаз, выбиты зубы, сломан нос. Специально били чем-то тяжёлым по лицу. Полу-оторвано ухо. Сломаны обе ноги. Левая - в трёх местах. Правая рука. Обе ключицы. Три ребра. Ваня… Ей специально ломали. Но - не насмерть. Не на быструю смерть. Чтобы пожила ещё, помучилась. И… обеих девок… не сильничали.
Похоже, Мара меня последней фразой успокаивает. Одуреть… Она, что, думает, что теперь это имеет значение?! Ах, ну да - чистые души невинных девственниц устремляются к престолу господнему вне очереди. По спецпропускам. Спасибо на добром слове - утешила.
- Так. Реконструкцию. Версии. Как это было. Кто.
Ноготок снова тяжело вздыхает. Он, конечно, не следак, но… "правдоискательство", в своих лучших представителях, предполагает построение гипотез. О людях. О их действиях и намерениях. Жаль, инфы, персонажей, реалий у него… он же только сегодня сюда пришёл…
Из-за его плеча устало начинает высказываться подошедший Резан:
- Володша. То дело, которое с Кснятина тянется.
Всё верно - Ноготок не в курсе моих недавних… приключений. А у Резана это всё перед глазами прошло.
- Твоя вина, боярич. Ты, Иван Акимыч, раз за разом князя дразнишь. По носу его щёлкаешь. А ответить тебе… у него никак не выходит. Только позору больше. То ты над нурманами посмеялся. С дракошами ихними. В Угличе нурманы ответили. С Лазарем… В Мологе… ты им "божий суд" устроил. Да так хитро, что все вятшие на Володшу вызверились. Ты ж этот… то-ту-лизатор учудил. Не поставить - нельзя, дойдёт до князя. Что веры в него нет. На тебя ставить - нельзя. Против тебя - потерять серебро. А кому ж охота своё отдавать? Эту общую… неохоту… тоже довели. До сведения.
Резан тяжко вздохнул, подобрал с земли палочку, покрутил в руках.
- Потом с этой бабой. Которая Новожея. Которая не баба. Ты ж ему прямо в гордость евоную наплевал! Он приказал, а тебе… И хоть бы тайно! Чисто под себя… Чтоб шито-крыто… А ты - на всё войско! И вдругорядь выходит: прижать тебя - всему войску обида. Не прижать - обида князю. Опять же, слушок был, что он и сам-то рвался… твоих новизней попробовать. А ты… гонор свой явил: не поклонился князю своему - красной девицей. Ему что - в общий ряд?! - На всё войско штаны снимать да доказывать: у меня, де, хрен других не грязнее… Озлился страшно. Потому, бают, и Феодору не препятствовал, когда тот в нашем лагере блудниц искал.
Ноготок переглядывается с Ивашкой - они ещё не в курсе. Как хорошо, что Аким не пришёл - он бы мне точно уши оторвал! Вместе с головой.
- А нынче и вовсе. Кучу поганых порубил, строй их пробил, важного какого-то панка ихнего завалил, первым на берег выскочил. Да за одно это тебя величать да чествовать надобно! А он сам… со своими… как-то не очень… Так, среди прочих… А ты, говорят, ещё и за эмиром по Волге гонялся, наложницу его разлюбимую отбил да Боголюбскому подарил. Не Володше - Боголюбскому! Не своему князю - над ним старшему. Не по чину. Унизил ты, Ваня, князя. Уронил. В чести, в славе, в удали. Так тебе - и этого мало!
Резан несколько мгновений смотрел в темноту. Туда, где у уже погасшего костра лежали наши раненые. И - Лазарь.
- Бешеный Катай - Лазарю свою саблю отдал. Против обычая, по твоему слову. А Володша это дело проворонил! Не по воинской удаче - там-то воля божья, а по своему слову да делу. Он… лопухнулся да скапризничал. Он - сам дурак. А ты - опять умный. Только он - князь рóжёный, а ты боярич приблудный! Он со своей княжести - живёт. Она его держит, подпирает, возвеличивает. Без неё… он - никто и звать - никак. И спустить тебе всякие твои… обиды да поношения - он не может. Или - восторжествовать над тобой, согнуть, втоптать, принизить… или самому… - в петлю, в омут, в монастырь…
Помолчал, продолжил раздражённо:
- Ты, Иване, аки орёл сизой, ширяешься по поднебесью. Носисься там… будто ошпаренный. Кругаля промеж молоний выписываешь. А земли не видишь. И стрелка злокозненного, что в чащобе притаился - не зришь, не чуешь. Покудова стрелу калёную под крыло не споймаешь. Прям в сердце. Э-эх…
Резан снова вздохнул, веточка в его руках сухо хрустнула.
- Что девка эта - тебе люба, как ты с ней обнимался-миловался - полвойска видала. Князю это… будто голым задом на жаровню. Тебе - всё! И милость княжеская, и слава воинская, и девки красные… А у Володши - душа варом кипит. Ты его уже не только перед тверскими - перед суздальскими да владимирскими, да рязанскими с муромскими… Не восторжествовать ему над тобой никак, не взять верха… Вот он и ударил. Прям в сердце. Тебе. Орёл ты наш… ширанутый.
Ой же ж боже ты мой… И крыть - нечем… Сам. Всё сделал сам. Своими руками. Языком и… и прочими частями тела. Кроме одной части - головы. Не соразмерил. "Своё место" со своими делами и словами. Оказался… - наглый.
Наглый и глупый. Ведь мог бы на старших посмотреть, у умудрённых спросить! Ведь не мылся бы - и всё было бы хорошо! И не светили бы нурманам наши задницы беленькие как огни маячные, не звали бы нас… туда, откуда только с боем да с кровью.
Язык бы придержал. Кивал бы молчки на всякое хвастовство, а тут сдуру подольститься вздумал насчёт драконов. Наказали? - Утрись. А я… хорохориться вздумал. Взъерепенился. Государевой воле воспрепятствовать. Сдачи дать.
Ну и "на" - получи круче.
Дальше - больше. Пошла эскалация. Эскалатор недоделанный… И соткалась из дел моих… "лестница в небо". Для неё…
А надо как? - А так: ныркнул за швабру и пришипился. И живи там в своё удовольствие. Половой тряпкой…
- Заказчик - убедительно. Мотивы - доказательно. Исполнители? Посредники? Способ?
Резан аж вскинулся. Чего дальше-то говорить?! Пустое перетирать?! Князь же! Он - повелел, кого послали - тот и сделал. Всё, тема закрыта - "против лома нет приёма". Сделай выводы, яви смирение искреннее, откупись подарками дорогими, испроси прощения высочайшего… И, ежели будет на то благоволение князя Володши Васильковича, то явит он милосердие своё и простит, по неизбывной и беспредельной доброте душевной своей - прегрешения твои. Тогда… приглядывай швабру…
Резан - нормальный. Умён, смел, осторожен. Честен, предан, опытен… Из лучших нормальных аборигенов "Святой Руси". А мои пердуновские - уже нет! В смысле - ненормальные. Они-то и изначально… "десять тысяч всякой сволочи", а за годы прожитые со мной бок о бок… Нет-нет! Я никакой антиправительственной…! Или там - подрывающей основы государственного строя…! Избави боже!
Рюриковичи - наше всё! Вот те крест святой! Все! Всегда! Везде! Солнцы красные…
Когда на небе видишь несколько солнц, помни: настоящее - только одно. И не факт, что ты его видишь. Остальные - ложные. Это такой интересный оптический атмосферный эффект, я про него своим людям как-то трепался.
Это - философия, это - позже. Пока - по связям в преступной группе:
- Володша вызвал "суку белесую", Сигурда. Тот послал двоих нурманов. Те подговорили монашка. Монашек зазвал девок. Девок избили, монашка зарезали. Так? Ничего не смущает?
Ивашка покрутил головой.
- Не. Вам, конечно, виднее, но - не… Сигурд… сомневаюсь я. Что я тут про него слыхал… Иване, ты ж вместе с ними на пиру был. Может, видел чего?
У меня хорошая фотографическая память. Картинки застолья… я специально за князем и его конюшим не присматривал… и вообще - есть несколько провалов… разной продолжительности…
- Они были за дастарханом. Надолго не отходили, сидели врозь, к обоим подходили какие-то… для разговора. Слов - не слышал. Не доказуемо и не опровергаемо. Что ещё?
- Чудно. Девок не снасиловали.
- Может, торопились сильно. А может… Среди нурманов, Ноготок, есть… персонажи, у которых на девок не встаёт. Только на мальчиков.
- Ещё. Монашка прирезали чтобы звона не было. А девок - живыми! - у дороги бросили, чуть ветками закидали. Будто хотели, чтобы их нашли.
- Резан же чётко объяснил! Наказание. Устрашение. Месть. Поэтому Любаву… Поэтому её и ломали. А Цыбу просто по голове стукнули. За компанию. Для мести нужно, чтобы я узнал и увидал. Нарыдался-нагоревался. Но - не доказал. А то Боголюбский начнёт свой сыск. А там… уже не ясно. То ли - ворогу отомстил, то ли - свою голову на плаху положил.
Я внимательно оглядел своих. Светать начинает, над рекой, с той стороны, туман появился.
- Идите-ка вы спать. Скоро подъём будет.
Народ поднимался с песка, с колен.
А я… имитация разумной деятельности закончена. Вид "предводитель в разуме" - выдержал. Но… сердце молотит под горлом. Чуть отпустить вожжи, чуть прислушаться к себе…
Вой.
Вой рвёт грудь.
И хочется удариться.
Обо что-нибудь твёрдое. Головой. Наповал.
И ещё раз.
И ещё…
Горячо. Как-то… "пятнистый" жар. Горячая голова, печёт глаза… А ноги, почему-то, мёрзнут. Хорошо, что темно - ничего не видно. Видеть… тошно. Хоть - что. Хоть - кого.
Какой сегодня длинный день. Сколько в него разного… "День - год кормит"… Или - жизнь убивает. Вот прирезали бы меня с утра и было бы… не так больно. Лежал бы там. На полчище возле иконки. Холодненький, чистенький, спокойненький…