Акела покосился на него, но промолчал. Как-то отвык он тут сильно удивляться. Признайся сейчас Джура, что закончил Ташкентское общевойсковое, он и то, пожалуй, отнесётся к этому спокойно. В этом мире, похоже, вообще ничего невозможного нет. Разве что, Соловей бросит пить и по бабам шастать, это уж да, это будет действительно достойно всяческого удивления.
Сзади хрустнул сучок, оба, резко обернувшись, вскочили и оказались лицом к лицу с несколькими бородатыми хлопцами в рогатых шлемах. Проворный Хан с ходу двинул одного из них ногой в грудь, отчего тот с тяжким стоном согнулся. Второй прыгнул на него сбоку, пытаясь оглушить щитом. Акела встретил нападающего ударом кулака. Мощь, полученная от красного камня, не подвела. Викинг рухнул, как подкошенный, такая же участь постигла и следующего агрессора. В голове взорвалась багровая бомба боли и сознание Акелы затопила темнота.
…Пробуждение нельзя было назвать приятным. Голова раскалывалась от боли. В довершение ко всему горло его захлёстывала ремённая петля. Руки были качественно связаны за спиной. Он полусидел, опираясь спиной на что-то или, точнее, на кого-то. Ну, на Хана, вероятно. Блин, чем же они его так по башке-то угостили? Подобраться сзади никто не мог, значит, тупой стрелой или камнем из пращи. Только хрен вы меня такими ремешками удержите, господа хорошие. И Акела напряг руки. Хан сзади вдруг захрипел, словно его давят.
Из круга викингов, сидящих у костра, поднялся один и подошёл к ним. А-а, похоже, сам конунг, какая честь… Седой жилистый дядька среднего роста, через всё лицо шрам, вместо одного глаза чёрная повязка, видно, неплохо повоевал мужик. Ну, и что ты нам сказать хочешь?
- Послушай, рус, ты, конечно, великий воин, но ремни порвать даже не пытайся. Это наш старый хитрый узелок. Прежде чем ремешки порвутся, ты удавишь своего друга.
По-русски он говорил с сильным жёстким акцентом, но, в целом, правильно. Надо ему мозги вправить по-свойски для начала. Он попробовал, как обычно, настроится на мысленную волну викинга. В голову ударил тошнотворный приступ боли. Ч-чёрт, хорошо достали, с гипнозом придётся подождать. Ладно, может, так сумеем договориться.
- Что ты от нас хочешь? - не тратя времени на матерки, прямо спросил Акела.
- Раз попались нам, значит, будете рабами, - спокойно ответил тот, - если доживёте до берега, продадим вас.
- Я предлагаю сделать по-другому, - спокойно сказал Витязь, - довези нас до Руссии и я заплачу тебе выкуп в десять раз больше, чем ты выручишь за двух рабов.
- Если ты такой богатый, - озадаченно поскрёб косматую голову Конунг, - что ты делаешь на этом забытом всеми богами острове?
- А тебе не всё равно? - усмехнулся Акела, - я могу хорошо заплатить, а остальное тебе, скорее всего, должно быть безразлично.
- Я подумаю, - кивнул одноглазый и вернулся к костру.
- А со мной что будет в Руссии? - безразличным тоном поинтересовался Хан, - секир-башка сделаешь?
- За наших полонянок стоило бы, - буркнул Акела, - твоё счастье, что ни одна не погибла, хоть это и не твоя заслуга. Не переживай, если пообещаешь больше к нам не соваться, отпущу. А не можешь мне довериться, у этих ребят оставайся.
- Насчёт полонянок ты говоришь, как баба, хоть ты и великий воин. А ля герр комм, а ля герр, - спокойно ответил Хан, - но я тебе верю. Странно, - добавил он, помолчав, - если уцелели все до одной, значит, кто-то действовал изнутри. Ага! Та дура, которую последней в этот табун запихали?
- Услышала бы она про "дуру", - усмехнулся Витязь. Хан покосился, но промолчал.
Минут пятнадцать викинги что-то горячо обсуждали у костра, затем Конунг снова подошёл к пленникам.
- А за него ты сколько заплатишь? - спросил он, указывая на Хана.
- Я про обоих и говорил, - ответил Акела.
- Нет, мы говорили о тебе, - упёрся, как бык, одноглазый, - мы принимаем твою цену. Если за него ты согласен заплатить столько же, мы заключим с тобой договор.
- Накажет тебя Один за жадность, - хмыкнул Хан.
- Заплачу, - коротко сказал Витязь, - до Руси нас довезёшь, слово витязя, заплачу за каждого как за двадцать рабов.
- Хорошо, - важно кивнул вождь, - но до берега будете грести, как я и сказал.
Акела пожал плечами, невольно поморщившись - боль снова стрельнула в голову. Перспектива грести его нисколько не расстроила, скорее, наоборот. В его родном мире, насколько он помнил, у викингов был обычай - если тебе позволили сесть на вёсла, это равняло тебя с остальными. Правда, потом он тоже забылся. А здесь и вообще непонятно - как и что. Плевать, разберёмся.
- Когда отправляемся?
- Завтра утром. Если вы оба дадите слово, что не попытаетесь бежать, я не стану вас заковывать.
- Даю слово, - без колебаний ответил Витязь.
- Даю слово, - вторил ему Хан.
- Хорошо, - снова сказал Конунг, - эй, Эрик, развяжи воинов, они дали слово.
Здоровый рыжий детина, которого Хан угостил ногой в грудь, добродушно ухмыляясь, стал возиться с ремнями.
- Какого ты народа, черноволосый? - на ломаном русском спросил он, - на руса ты не похож.
- Кызбек, - коротко ответил Хан.
Эрик недоумённо пожал широченными плечами.
- Не знаю, но бьёшь ты здорово, как настоящий воин.
Хан хмыкнул на слово "как", но, вот чудеса, не стал язвить. Он запросто, нимало не стесняясь, уселся в круг викингов. Не смущаясь, взял себе кусок мяса и принял участие в общей трапезе. Пираты, добродушно посмеиваясь, хлопали его по плечу.
Акеле было не до еды, от одного вида пищи его мутило. Привалившись на сложенные грудой щиты, Витязь закрыл глаза и погрузился в тяжёлую болезненную дрёму. Он мирно проспал до самого утра. Проснувшись, он, как ни странно, почувствовал себя намного бодрее. Боль поутихла, тошнота почти пропала. Сколько помнил себя, он всегда быстро оправлялся от болезней.
Драккар встретил их мягким покачиванием. Дул свежий бриз, теребя волосы, викинги с грубоватыми шутками поднялись на борт, занимая места на вёслах. Когда Акела и Хан заняли указанные им места, за соседнее весло сел, ухмыляясь, Эрик, за ним пожилой воин, лет пятидесяти, не меньше. Они ещё на берегу обратили внимание, что эту пару связывали какие-то особые отношения, скорее всего, родственные. Не то отец с сыном, не то дядька с племянником.
По команде дружно налегли на вёсла и островок медленно стал отдаляться. Тот самый пожилой викинг с хитрыми глазами объяснил им, это была привилегия свободных воинов. Будь они рабами, ехали бы пассажирами. Сидящие за вёслами на одном корабле считались чуть ли не побратимами. Выходило, как ни крути, что им была оказана честь, и немалая. И обычаи викингов того и этого мира оказались одинаковыми.
Поддувал попутный ветерок, гребцам приходилось только помогать парусу, хотя от непривычной работы уже после обеда стала немного поднывать спина. За бортом плескались волны, облизывая смолёный корпус судна. С гребней волн летела вода, дробясь радужными каплями в лучах солнца. Полуспущенный парус легко колыхало поднимающимся ветром, каждый удар вёсел приближал драккар к берегам Руссии. Давно исчез с горизонта островок и парящие над головой чайки, лишь пара буревестников скользила над водой в поисках добычи.
Ближе к вечеру восточный ветер задул сильнее, и гребцы получили передышку. Пожилой викинг с полуседой бородой и острым пронизывающим взглядом раздал гребцам по куску вяленого мяса и по два сухаря. Конунг выбил дно бочонка с пивом, зачерпнул кружку, отпил и, одобрительно крякнув, кивнул остальным. Викинги стали черпать каждый своей посудой.
- За те деньги, которые я плачу за проезд, - громко сказал Акела, - можно, хотя бы на время плавания, дать нам по кружке. Это же не меч, чтобы её с бою брать.
Конунг оторвался от кружки и пристально поглядел в глаза русу. Тот ответил вождю безмятежным взглядом - в такие переглядки он ещё смолоду играть научился. Главное, не замыкать взгляд - к чему лишнее напряжение нагнетать? Проще смотреть на выбранную на лице точку, как правило, на кончик носа или на мочку уха. Эту "фишку" любой, мало-мальски опытный, опер знает. Сил не тратишь, а "визави" нервничать начинает, что смотрит, вроде, прямо в глаза, а взгляд поймать не может.
- Лис, - не выдержал Конунг, - дай им по кружке из своих запасов. Пусть не думают, что викинги не умеют принимать гостей.
Старик, который объяснял им про побратимство, поднявшись, ушёл. Вернувшись через минуту, он дал гостям по глиняной чашке типа пиалы, оплетённой тонким ремешком. Кивнув ему, Акела зачерпнул пива, весьма неплохого на вкус, как выяснилось.
Рыжебородый Эрик, смеясь, хлопнул Хана по плечу.
- Попробуй, черноволосый, напиток настоящих мужчин.
Ни один мускул на лице Хана не дрогнул, но в глазах зажёгся опасный огонёк.
- У нас такое пьют дети, - ровным тоном ответил он, - если тебе дать попробовать то, что пьют настоящие мужчины, ты до утра палубу целовать будешь.
Викинги захохотали. Эрик помолчал, переваривая услышанное. По мере того, как до него доходил смысл сказанного, его лицо, и без того красное, всё больше и больше стало напоминать свёклу. Прорычав какое-то ругательство, он вскочил, выхватив меч.
Ловко перекатившись через плечо, Джура-хан уже стоял, сжимая пальцами за край пустую пиалушку. По тому, как он её держал, Акела понял, что тот обучен использовать в бою любые подручные предметы. Если из такого положения метнуть эту чашку ребром в основание носа Эрика, тот на секунду-другую ослепнет и оглохнет от дикой боли. Времени вполне достаточно, чтобы отправить его в края счастливой охоты. Только вот в Валгаллу он уже не попадёт, будучи убит собственным мечом. А оно нам надо?