- Я сделаю все, что от меня зависит, но гарантий дать не могу.
- Ну хотя бы попытайтесь. Вряд ли еще представится такая возможность.
Вельможа быстро отошел. Катерина надела черную полумаску с вуалью и стала проталкиваться сквозь толпу. Ей обязательно надо было оказаться у выхода раньше Лоренцино. Стараясь не попасть на глаза Пьетро Аретино, который пытался ее догнать, она пристроилась за монсиньором делла Каза. Возбужденно жестикулируя, прелат возглавлял вереницу придворных дам, и Катерина затерялась в облаке легких, прозрачных одежд. Несмотря на нервозность ситуации, она с сарказмом подумала, что ее дед стал когда-то Папой под именем Иннокентия Восьмого. Нескрываемая связь между дамами во фривольных нарядах и церковными сановниками, которая существовала всегда, заставляла ее почувствовать себя в семейном кругу.
Но долго рассуждать было некогда. Она проследовала за нунцием вниз по лестнице к портику, освещенному луной. Канал возле дворца запрудили гондолы, полные развеселых масок, а на противоположном берегу переливалась светом факелов людская река. Над головами плыли мужские и женские фигуры огромных кукол с непомерными, гротескно выполненными признаками пола. Может, это были карикатуры на горожан.
Катерина уверенно направилась к двум субъектам, прятавшимся в тени колонны. Чтобы те могли узнать ее, она опустила маску.
- Момент настал, - шепнула она, - Он переодет цыганкой, вы узнаете его по красной юбке.
Тот из двоих, что был повыше ростом, выглянул из тени, и стало видно его грубое широкое лицо, обрамленное жидкой бородкой.
- Синьора, но здесь такая толпа… Убивать сейчас равно самоубийству. Бебо, ведь так?
- Да, настоящее безумие, - отозвался второй, приземистая фигура которого только угадывалась за колонной.
- Сейчас или никогда! - выкрикнула вне себя Катерина. - Или вы забыли об обещанном вознаграждении?
Бородач помотал головой.
- Я-то не забыл, но хочу получить его живым. Если нас схватят, даже сам Козимо Медичи не сможет нас вызволить, как бы он того ни хотел.
- Ох уж эти мужчины! Ленивы, как всегда! - Голос Катерины наполнился презрением, - Какое при вас оружие, капитан Чеккино?
- Обоюдоострые пистойские кинжалы с отравленными лезвиями.
- Дайте один.
- Но вы же не хотите…
- Я знаю, чего хочу. Дайте сюда!
Катерина схватила длинный кинжал за рукоятку и спрятала его в складках манжеты. Прежде чем отойти, она прошипела:
- А другим кинжалом отрежьте себе яйца. Может, женское обличье придаст вам смелости.
Теперь все маски шумно и весело высыпали на улицу, ожидая прислугу, которая двигалась позади с факелами. Катерина увидела цыганку в красной юбке. Та направлялась к каналу, обнимая за талию ослепительно красивую блондинку - Елену Чентани.
Катерина поискала глазами дона Диего, который притворялся, что слушает болтовню монсиньора делла Каза, обменялась с ним понимающим взглядом и двинулась к парочке, застывшей у парапета.
Приблизившись к ним, она выпростала кинжал из манжеты и придержала левой рукой. Цыганка и Чентани целовались. Момент был подходящий, и Катерина подняла кинжал.
В руку больно впились чьи-то пальцы. Герцогиня выронила оружие, и кто-то сразу подхватил его, раньше чем клинок звякнул по камням. Она в ярости обернулась, и тут же полновесная пощечина обрушилась на нее. От второй оплеухи вспыхнула щека и потемнело в глазах. Катерина почувствовала, что ее куда-то тащат, и сквозь звон в ушах различила вежливый голос:
- Простите ее, синьоры. Мы не хотели нарушить ваше веселье. Это просто потаскушка, с которой мне надо свести кое-какие счеты.
Она узнала голос, а несколько мгновений спустя, когда вернулось зрение, узнала и физиономию Пьетро Джелидо. Монах втолкнул ее в самый темный угол галереи и злобно на нее уставился.
- Вы что, хотите все испортить? Или вы сошли с ума, или решили предать нас!
Катерина тоже взвилась от злости и с усилием проговорила:
- Да кто ты такой, прощелыга, чтобы поднимать на меня руку? Да ты хоть знаешь, что я могу…
Фразу оборвала очередная оплеуха, настолько увесистая, что голова Катерины мотнулась в сторону. Она ощутила вкус крови, побежавшей из разбитой губы, и безудержно разрыдалась.
Голос Пьетро Джелидо не выражал никаких эмоций:
- Успокойтесь, герцогиня. Я помог вам избежать глупости, которая повлекла бы за собой ваш арест и крах всего нашего дела.
Катерина попыталась ответить, но у нее вырвалось только какое-то бессвязное бормотание. Ей никак не удавалось сдержать слезы. В этом последнем унижении соединились тысячи предыдущих, и теперь они все всплыли в памяти. Прошло несколько минут, прежде чем ей удалось взять себя в руки. Она судорожно вздохнула.
В этот момент Пьетро Джелидо, холодно примерившись, ударил ее еще раз, с жестокой расчетливостью стараясь бить по губам: Кровавый ручеек потек гуще. Тогда он отчеканил:
- Хотите нам служить - научитесь подчиняться. Лорензаччо должен умереть в тот момент, который выгоден нам, и не раньше. Император и герцог Козимо желают, чтобы казнь прошла без свидетелей. Если отнесетесь к приказу с почтением, можете считать себя реабилитированной. В противном случае вся Венеция узнает, что вас раздели донага и высекли в Эксе за то, что вы распространяли чуму. И в гондоле городского палача появится еще одна жертва на растерзание.
Катерина была раздавлена. Слезы у нее постепенно высохли. Она вгляделась в лицо Пьетро Джелидо: правильное, отстраненное, красивое жесткой красотой отчаянной решимости. Ладно, при первом же случае она заставит его истекать кровью и страдать от боли. Это лицо она бы растерзала в клочья собственными ногтями. Но потом, а сначала ласкала бы его… Господи, что за мысли! Убраться бы отсюда поскорее!
Она закрыла лицо маской и, чуть прихрамывая, побрела прочь. В таком состоянии мысли не могли сосредоточиться ни на чем, кроме мести. Все гости монсиньора делла Каза, выйдя из дворца нунция, двигались по направлению к площади Санто-Спирито. Впереди шли слуги с факелами, завершали шествие музыканты. Машинально Катерина пошла за ними. Ей сейчас очень не хватало поддержки Джулии, но кто же знает, где теперь ее дочь.
- Синьора, у вас платье в крови, - неожиданно произнес чей-то голос рядом с ней. - Носовое кровотечение, не так ли?
Катерина резко отпрянула, словно кто-то коснулся ран, исполосовавших ей спину. Незнакомец настаивал:
- Не бойтесь, я врач. Дайте-ка взглянуть.
Незнакомец говорил с французским, пожалуй, даже с провансальским акцентом. Катерина впилась в него взглядом, захваченная новым чувством. Это не был незнакомец. Это был Мишель де Нотрдам.
Он порылся в кармане.
- Вам надо хотя бы вытереться. Подождите, я достану платок.
Однако поиски не увенчались успехом. Тогда он бросился к двум женским маскам, неспешно ехавшим вдвоем на белой кобылке.
- Синьоры, не могли бы вы одолжить мне платок? У моей подружки пошла носом кровь.
Увидев их, Катерина отшатнулась. Но маски, мельком взглянув, не обратили на нее внимания. Та, что сидела спереди, в костюме цыганки, рассмеялась явно мужским голосом.
- На самом деле я мужчина, - он приподнял край красной юбки, - и у меня нет платка. Но я могу одолжить кусочек юбки, если, конечно, оторву.
Прижавшаяся к нему женщина вмешалась:
- Что ты делаешь, Франческо? Ведь она новая!
- Да ладно, Елена. Подумаешь, больше не буду ее носить.
Он оторвал край юбки и бросил ее Мишелю.
- Это вам, приятель. Удачи!
И поскакал к площади Санто-Спирито.
Нотрдам застыл на месте, сраженный неожиданной мыслью.
- Красный, - прошептал он, перебирая лоскуток пальцами. - Красный венецианец.
Когда он обернулся, чтобы оказать помощь женщине, было уже поздно: Катерина бежала к мостику через канал. Герцогиня больше не плакала и не страдала. Она хладнокровно прикидывала, как извлечь выгоду из такого переплетения судеб.
КРОВЬ И САХАР
С тех пор как кончился карнавал, Мишель стал свободнее передвигаться по Венеции. Тени, омрачавшие его воспоминания, от встречи с Ульрихом из Майнца и смерти Магдалены и детей до открывшегося предательства Жюмель, только усилили природную мрачность его характера. Оказаться вдруг в гуще карнавала, в атмосфере развязности, царящей в самом беспечном городе Европы, стало для него настоящей пыткой.
- Какое нынче спокойное утро! - вскричал он, с необычной для себя безмятежностью вдыхая прозрачный и колкий февральский воздух. - Вот как раз в такие моменты Венеция более всего хороша.
Хранитель Fondaco de'Tedeschi, маленький старичок, похожий на гнома, его восторгов не разделял.
- Синьор, на улице мало народу, потому что нынче воскресенье и едва рассвело. Вы и сами не заметили, что просидели за работой до утра. И израсходовали много свечей, за которые не знаю, кто мне заплатит.
Мишель улыбнулся.
- Скажите лучше, что вы просто хотите спать.
Старичок в сильно поношенной рясе францисканца энергично помотал головой.
- Спать не хочу, но порядком замерз. Я впустил вас, послушавшись приказа магистрата здравоохранения, но надеюсь, вы не заставите меня провести еще одну ночь без сна.
- Нет-нет, не беспокойтесь, я завтра уезжаю в Феррару. Просто мне необходимо срочно свериться с некоторыми медицинскими текстами.
- Не смею возражать, но я тоже умею читать, и мне показалось, что это были книги по астрологии.