Радослава тихонько застонала и перевернулась на спину. Отрок быстро зачерпнул корцом холодной воды из бочонка, плеснул без всякой жалости на лицо и плечи.
- Что?! Что такое? - встрепенувшись, проснулась девчонка. - Кто тут водой поливается?
- Я, братец твой, Твор! - Отрок еще раз окатил проснувшуюся сестрицу.
- Да хватит тебе уже! - в сердцах воскликнула дева. - Чего приперся?
- Идем, - твердо позвал Твор.
- Что - уже? - Радослава хлопнула ресницами. - Ну, идем…
Она села на постели, нагая, попыталась встать и, шатаясь, опустилась обратно на лавку.
- О, боги, - пригорюнился Твор. - Как же ты пойдешь-то? Для начала б одежку надо… Что там в углу, сундук? Сундук… Ну-ка, пошарим…
В сундуке отрок пошарил удачно: правда, одежка - порты, рубаха, постолы - нашлась только мужская, да и размерами на двух Радослав. Ну, да другой-то не было.
- Надевай. - Твор кинул вещи сестре и, скользнув глазами по периметру горницы, с радостью обнаружил висевшие в углу полушубок и круглую, обшитую беличьим мехом шапку. Кое-как одев сестру, еще раз плеснул ей в лицо воды. Не обращая внимания на крики, нахлобучил на голову шапку, безжалостно обрезал косу подвернувшимся под руку ножом. Нож прихватил с собой.
- Это и есть твой дружок? - отворяя ворота, ехидно поддел отрока страж. - Ну и накушался же он бражки. Лесом идите, чтоб старики не видели, не то потом позору не оберетесь.
- Знамо дело, лесом, - согласно кивнул Твор и, стиснув зубы, потащил сестру следом за собой.
Свежий воздух, капель, по-весеннему яркое солнышко быстро привели Радославу в чувство. Она улыбнулась, скинула шапку и удивленно посмотрела на брата.
- Куда мы идем, Творе? Или мы уже в том, другом, мире? Но почему и ты тоже?
- Нет никакого того мира, - зло обернулся отрок и шмыгнул носом. - Вернее, есть, но только это не то, что с тобой хотят сделать волхвы. Чувствуешь что-нибудь?
- Болит. Ноет все тело, будто мешки таскала, - честно призналась девушка и пошатнулась. - Ой, как болит-то… А где же капище? Мы ведь туда идем?
Твор остановился.
- Ты что, в самом деле хочешь быть принесенной в жертву?
- Да не очень, - подумав, отозвалась Радослава. - Честно сказать, наши волхвы не очень-то внушают доверие, особенно Чернобог. - Она передернула плечами. Хотя - может быть…
- Они надругались над тобой все вместе! - не выдержав, выкрикнул, словно хлестнул по лицу, Твор. - Ты что, сама не чувствуешь? И не помнишь?
- Чувствую… - Девушка остановилась, словно прислушиваясь к себе. - Но не помню… нет, кое-что, кажется, вспоминаю… - Она вдруг покраснела и, сев прямо в сугроб, заплакала навзрыд. - И косу еще отрезали, демоны…
- Ну ладно тебе. - Присев рядом, обнял сестру Твор, благоразумно не проясняя вопрос с отрезанной косой. - Наплачешься еще, успеешь. Сейчас некогда, бежать надо!
- Бежать? - Радослава подняла глаза, голубые, как высокое весеннее небо. - А куда, Творша?
- Куда? - Отрок смутился. Честно говоря, об атом он не подумал и просто махнул рукой: - Да куда-нибудь подальше отсюда. До ночи, думаю, нас вряд ли кто хватится. Да не хнычь, пешком не пойдем - найдутся и лошадь, и сани.
- И куда мы поедем на лошади да на санях? Снег-то не сегодня - завтра растает. Да и дорога тут одна - по реке. Захотят догнать - догонят.
Твор кивнул. В словах сестры явно был резон. Что же, пешком шастать по лесу?
- Думаю, это самое лучшее, - слабо улыбнулась девушка. - Там, за рекой, начинаются земли рода куницы. Там нас встретят с радостью.
- С чего бы это им встречать нас с радостью? - не поверив, усомнился Твор.
- Так… - задумчиво произнесла Радослава. - Помнишь, я рассказывала тебе про Ардагаста?
- А, видал я его осенью. Длинный такой парень, кудрявый.
- Он красивый… И кажется, меня любит… - Девушка вдруг ахнула: - Да как же я ему буду нужна такая?! - И она снова залилась слезами.
А Твор вдруг вспомнил странную беседу, подслушанную им в избе Чернобога. Отрок мало что из нее понял, тем более что собеседники часто переходили на шепот, а потом ржали, словно некормленые лошади. Но кое-что Твор все же усек, особенно что касалось засады, в которую должен был угодить охотничий отряд соседей. Вообще, от той беседы пахло большой подлостью, жаль, Твор всего не расслышал.
- Ну, идем тогда, что сидеть? - Он потянул сестру за руку.
- Идем, - согласилась та и вслед за братом зашагала к реке по натоптанной тропке. Перейдя реку, они пошли лесом, стараясь выискивать места со слежавшимся снегом. Можно было бы прихватить с собой лыжи из охотничьей заимки, что осталась на том берегу, - да только что толку весною от лыж? Людей только смешить, право слово.
- Как думаешь, встретим до ночи кого-нибудь? - на ходу обернулась Радослава. Теперь уже она шла впереди, сменив подуставшего брата.
- Может, и встретим, - пожал плечами тот. - А может, и нет. Но все же надо идти побыстрее. Вряд ли погонщики осмелятся сунуться далеко в чужие земли.
- У беглецов - тысячи дорог, - ответила девушка поговоркой, - а у погони - одна. Пускай-то попробуют сыщут нас в этом лесу! Эх, еще знать бы - далеко ль до рода куницы?
- Далеко, - махнул рукою Твор. - Охотники говорили - три дня пути, это если по тропкам.
- Ну, три дня - это немного, - усмехнулась Радослава. - Вот только что кушать все это время будем? У меня никакого оружия нет.
- А у меня - вот! - Твор выхватил из-за пояса нож. - Прихватил у волхвов.
- Молодец, - похвалила сестрица. - Теперь уж и лук соорудим, и стрелы. Рябчика попытаемся запромыслить, а если повезет, то и зайца.
- Знамо дело, запромыслим! - поддержал сестру Твор. - Ужо в лесу не помрем с голоду.
Так они и шли, лишь ненадолго останавливаясь для отдыха, до самого вечера, когда стемнело так, что уже вообще ничего не было видно. Развели небольшой костерок - на поясе Твора нашлись и трут и огниво, - согрелись, наложили лапника под раскидистой елью, лапником же и укрылись, да так и заснули, тесно прижавшись друг к другу, надеясь лишь на милость богов. С черного неба смотрели на спящих холодные звезды, одинокий лис ходил вокруг ели кругами, жадно принюхиваясь к непонятному запаху. Ходил-ходил, да так и не осмелился подойти ближе.
А вернувшиеся с капища волхвы были вне себя - птичка-то, оказывается, улетела!
- Сожрут ее волки в лесу, вот увидите, - мрачно произнес Колимог. - Правда, могут и словить охотники. Девка красивая - хазарские купцы по весне много бы серебра за нее дали.
- Вот уж это меня меньше всего беспокоит, что там с ней станется. - Чернобог с нехорошей ухмылкой оглядел притихших волхвов. - Дело в другом. Кого мы сегодня принесем в жертву? Ведь требище уже назначено.
- Найдем другую - мало ли девок?
- Нет, не стоит опрометью, братие!
- Так, может, отложить?
- Верно, сестрица Хватида. Пустите слух - дескать, сам Род спустился с небес и забрал к себе деву, сказал, что через месяц вернется за другой. Великому богу нужно много жен. - Чернобог натужно засмеялся, но глаза его пылали гневом. - Лучше бы тебе стать добычей волков, дева, - злобно прошептал он, когда все удалились. - Ибо я не прощаю насмешек и дерзости. Никогда.
К утру так радовавшая беглецов погода изменилась. Задул ветер, пригибая к заснеженной земле голые ветви кустарников, темные серые тучи затянули небо, пошел снег, быстро превратившийся в буран, такой, что не стало видно ни зги.
- Скорей под деревья. - Прикрывая глаза рукой, Твор потащил сестру в чащу. - Отсидимся, а уж потом - дальше.
- Да, пожалуй и правда стоит переждать ненастье. Экая пурга кругом! А ветер? Так и воет, словно стая злобных волков.
Ураган к вечеру кончился, и на темном небе вновь загорелись звезды. Только вот, похоже, беглецы; сбились с пути, который и так-то представляли себе весьма приблизительно. Ну, где-то там, во-он, может, за теми холмами, за тем дальним лесом, и есть селенья куниц. А не там, так чуть дальше. Шли, шли, да оказалось - совсем не туда. Лес становился все гуще, елки сменились дубравами и кленовыми рощами, холмы стали выше, а овраги глубже, и все чаще попадались поваленные буреломом стволы. Солнце то ярко светило, то пряталось за облаками и тучами, иногда шел дождь, иногда снег, а чаще - и то и другое вместе. Хорошо хоть еды пока хватало - Твор смастерил лук и стрелы, хоть и неказистые, да удалось подстрелить тетерева, вот радости было! В один из таких дней, ближе к вечеру, когда Радослава разводила костер, а Твор подыскивал место для ночлега, где-то рядом вдруг послышался рык. Злобный, гулкий, страшный - он мог принадлежать какому-нибудь ужасному оборотню, да так и подумали беглецы, тут же принявшиеся молиться пращурам - чурам, чтоб помогли, отвели беду. Да не помогли молитвы! На полянку перед костром выскочил огромный медведь с мокрой, местами свалявшейся в комки шерстью. Видно, не долежал в берлоге до настоящей весны, согнали косолапого с постели ранние мартовские ручьи. Выбравшись наружу, осерчал бедолага, бродил теперь по лесу, невыспавшийся, голодный, злой. А тут вот как раз и пища обнаружилась. Двуногая.