- Кирилл Антонович Авинов… - проговорил подпоручик, поглядывая в поданные документы. - Поступая в нашу армию, вы должны прежде всего помнить, что это не какая-нибудь рабоче-крестьянская армия, а офицерская. Кто вас может рекомендовать?
- Многие, - пожал плечами Кирилл.
- Я, например, - послышался голос от дверей, и подпоручик с прапорщицей мгновенно вскочили по стойке "смирно".
В дверях стоял Корнилов, одетый в потёртый пиджак, чёрный в полоску. Костюмчик на Верховном сидел мешковато, да ещё и галстук был повязан криво. Брюки заправлены в высокие сапоги - ни дать ни взять приказчик мелкий.
- Рекомендую, - сказал Лавр Георгиевич.
- Так точно, ваше высокопревосходительство! - отчеканил подпоручик.
Дав подписку прослужить четыре месяца, беспрекословно повинуясь командованию, Авинов вышел на лестничную площадку - и нос к носу столкнулся с Керенским! Да, это был он, незадачливый диктатор, избранник толпы, проболтавший Россию.
- Этот Богаевский просто несносен! - возмущался Александр Фёдорович, жалуясь Кириллу. - Представьте себе, офицер, он меня не принял! Меня! И Каледин отказал от дома…
- И правильно сделал, - холодно сказал Авинов.
- Только железной властью суровых условий военной необходимости, - вдохновился Керенский, - и самоотверженным порывом самого народа может быть восстановлена грозная государственная мощь, которая очистит родную землю от неприятеля и…
Договорить он не успел - Кирилл ударил его сапогом в колено и тут же врезал кулаком по челюсти, испытывая при этом сильнейшее наслаждение. Диктатор скатился по лестнице. Перешагнув через мычавшего Александра Фёдоровича, Авинов покинул бюро.
Сворачивая в переулок, он прошёл под окнами и нечаянно подслушал Алексеева. Генерал ворчливым своим голоском жаловался кому-то, невидимому для Кирилла:
- Представители британской и французской военных миссий дозвонились из Москвы, обещали помощь в размере ста миллионов рублей, по десять миллионов в год, но, как этим деньгам попасть на Юг России, не рассказали… А мне как быть? Я могу дать офицеру оклад полтораста рублей в месяц, а солдату - полста, но это же нищенство! На рубль нынче купишь что недавно на тридцать копеек!
Поручик задержался под окнами и притих.
- Понимаю вас, Михаил Васильевич, - вздохнул невидимый собеседник, и Авинов по голосу узнал Лавра Георгиевича. - Каково вам, ворочавшему миллиардным бюджетом, собирать все эти копейки! А что делать?
- Так именно! Два трёхдюймовых орудия мы отбили у дезертиров, ещё два украли на донском складе. Целую батарею купили у казаков-фронтовиков - полковник Тимановский угостил солдат водкой и выдал им пять тыщ рублей…
- Молодец! - засмеялся Корнилов.
Притаившийся Кирилл услыхал скрип двери, а затем голос Шапрона дю Ларрэ:
- Атаман Каледин!
- Проси, - тут же отозвался Алексеев.
Быстрые шаги, звяканье шпор и глухой, взволнованный голос:
- Михаил Васильевич, Лавр Георгиевич! Я пришёл к вам как к союзникам, просить о помощи. В Ростове и Таганроге вспыхнули большевистские восстания, но казаки-фронтовики воевать с Советами не желают! А уж тамошний полк покрыл себя полным позором - занял нейтралитет и выдал своих офицеров на расправу… Надежда вся на добровольцев! От себя могу послать в бой только Донской пластунский батальон и сотню казаков-юнкеров Новочеркасского училища.
- Ростов мы у большевиков отобьём, - пообещал атаману Корнилов. - И вообще есть смысл перенести центр формирования Добровольческой армии туда. По подсчётам штаба, в Ростове и ещё в Таганроге осело примерно семнадцать тысяч офицеров… - Помолчав, подумав, генерал отдал приказ: - Поднимите по тревоге 1-й Офицерский полк генерала Маркова и Сводную Михайловско-Константиновскую артиллерийскую бригаду! Командиров срочно ко мне…
Придерживая свой новый головной убор - рыжую "кубанку", - Кирилл помчался в расположение - поручика Авинова прикрепили к 1-му Офицерскому полку, ко 2-й роте полковника Тимановского.
Полк выстроился поротно. Полковник Тимановский, человек большого роста и могучего телосложения, опирался на длинную толстую палку и носил очки в паутинной оправе. В офицерской папахе, в романовском полушубке, с большой бородой, покрывавшей всё лицо и широко ниспадавшей на грудь, полковник походил на пожилого крестьянина, хотя был и оставался блестящим офицером двадцати девяти лет от роду. Генерал Марков взял его в свои помощники - его и доктора Родичева, заведующего полковым лазаретом. Вот и весь штаб.
- Смирно, господа офицеры! - скомандовал Тимановский, и Кирилл вытянулся во фрунт.
Показался Марков - "шпага генерала Корнилова", - щеголявший в шароварах и солдатских сапогах, в коричневой байковой куртке и в текинской белой папахе-тельпеке. Командир сделал знак, и разнеслось иное приказание:
- Стоять вольно!
- Здравствуйте, друзья мои! - громко поприветствовал полк генерал.
- Здравия желаем, ваше превосходительство! - грянули "марковцы".
Сергей Леонидович оглядел строй и сказал:
- Не много же вас здесь! По правде говоря, из трёхсот тысяч офицерского корпуса я ожидал увидеть больше. Но не огорчайтесь! Я глубоко убеждён, что даже с такими малыми силами мы совершим великие дела. Не спрашивайте меня, куда и зачем мы идём, - я всё равно скажу, что идём мы к чёрту на рога, за синей птицей! Друзья! Мы все сошлись сюда, на Дон, мы заняли места нижних чинов не ради продвижения по службе, не для того, чтобы блистать на балах и парадах. Наша цель - спасти Родину!
Тут из строя вышел полковник Борисов, назначенный командовать ротой.
- Ваше превосходительство, - сказал он церемонно, - я считаю для себя невозможным с должности командира полка возвращаться в роту.
Марков ответил ему без единой минуты промедления:
- Полковник! Вы мне не нужны. Назар Борисович, - обратился он к подполковнику Плохинскому, - примите роту!
Снова осмотрев строй, генерал нахмурился.
- Вижу, что у многих нет погон, - заметил он неодобрительно. - Чтобы завтра же надели! Сделайте их хотя бы из юбок ваших хозяек. А пока слушайте приказ: в поход! На Ростов!
Выступили ровно в полночь. Полк погрузили в роскошные вагоны 1-го класса и теплушки, орудия разместили на открытых платформах. Впереди эшелона двигался бронепоезд "Орёл", а ещё один, "блиндированный" и безымянный, отбитый текинцами под Песчаниками, прикрывал состав сзади. Полевую гаубицу с него сняли, и всю огневую мощь поезда составляли пулемёты. Их расчёты укрывались за штабелями шпал - вот и вся броня.
Кириллу повезло - он ехал на мягком плюшевом диване, деля купе с командиром роты и двумя юнкерами - смуглым, носатым армянином и бледнолицым курносым северянином-помором. Оба были ненамного старше его самого, но питали к поручику почтение - всё ж таки боевой офицер, корниловец!
- Амосов, - представился курносый, - Михаил.
- Арарат Генч-Оглуев, - отрекомендовался носатый и добавил, белозубо улыбаясь: - Я местный, нахичеванский!
На единую форму у марковцев денег не было, так что все они носили то, что имели, - серые шинели. Единственной связующей деталью для всех служили чёрные погоны, в цвет знамени полка. Оно находилось в соседнем купе - белый Андреевский крест на чёрном полотнище - и ехало в объятиях знаменосца, подъесаула Трехжонного.
Вооружены все были тоже чем попало - у кого родимые винтовки-трёхлинейки, у кого "манлихеры" или "мандрагоны". Больше всего было японских "арисак", а Кириллу досталось ручное ружьё-пулемёт Фёдорова с рожком на двадцать пять патронов.