Волков задумался. Самое слабое в любой цепи - это звенья. Кто его знает, быть может и вправду не зря Сталин свои чистки затевал. А ну как решит кто-то из комиссаров безопасности попросту убрать пришельца из иного мира куда подальше? Например, на тот свет, откуда в свое время так удачно вернулся Ростислав Каманин - его ближайший соратник и друг. Вряд ли служители Закона будут настолько любезны и рассеяны, чтобы вернуть обратно и Волкова Андрея Константиновича - человека неопределенного возраста и занятий.
- А нельзя ли, товарищ старший майор, напрямую обратиться наверх? Если не к Иосифу Виссарионовичу, то хотя бы к Берии.
- Хлопотно это. И рискованно. Допустим, вы окажитесь в состоянии убедить того же Лаврентия Павловича, а вот после как ко мне будет относиться мое начальство, через которого я молча перепрыгну?
- Да поймите вы! - вскочил Волков, - моя ценность относительна. Как личности и как носителя информации. А вот ценность вот этого прибора для Советского Союза превышает все разумные границы! Таких вещей лет пятьдесят еще не будет! Здесь хранится одной информации на миллиард фунтов золотом!
- Да верю я вам! - отмахнулся Кречко, - и не хуже вас понимаю ценность этого "ящика Пандоры". Хлопотно это все! Но попробовать, в принципе, можно. В надежде на "авось".
После того, как собеседники попили чаю, старший майор предложил сходить на завтрак в железнодорожный ресторан - единственное, по его словам, место в городе, где можно позавтракать и после не мучиться изжогой. Волков поблагодарил благодетеля, но стеснительно заметил, что не желал бы вводить уважаемого Ивана Михайловича в расход.
- Да бросьте вы! - скривился Кречко, - вы хотя бы представляете, какие у меня доходы? К тому же, безмерное уважение к людям нашей профессии буквально заставляет снижать цены работников общепита.
И решительно пресек все дальнейшие возражения. А ресторан на вокзале оказался и впрямь хорош! Особенно тем, что в нем утром практически не было посетителей. Но, даже, несмотря на это, их усадили за столик спецобслуживания и подали меню.
- Хорошо, что народу нет, - заметил Иван Михайлович, изучая стандартный лист писчей бумаги с накарябанным отвратительным почерком списком блюд.
- Да! А здесь, в принципе, часы пик бывают?
- Разве когда латыши с поляками наезжают. Тогда случается, - старший майор ГБ понизил голос, - дело в том, Андрей Константинович, - что с продовольствием в стране… мягко говоря, не очень. И довольно неловко чувствуешь себя, когда рубаешь какой-нибудь шницель по-венски, а в окна детишки голодные пялятся. Я, конечно же, могу раздать им содержимое своего бумажника… но ведь его на всех не хватит!
- Наверное, не стоит за завтраком обсуждать положение страны! - кашлянул Волков.
- Увы, вы здесь совершенно правы. Официант!
Заслышав командирский голос, из подсобки выбежал вертлявый молодой человек в белом переднике.
- Если вы думаете, что я нагуливаю аппетит, - прогудел Кречко, - то вынужден вас разочаровать. Голоден я давно!
- Сию минуту, господин полковник! - подобострастно кивнул официант и убежал.
- Деревня! - пробурчал старший майор ГБ, - хотя, звания так часто меняют, что немудрено попутать! У нас уже вот в третий раз за последние пять лет. Сам скоро забуду: майор я, аль полковник.
Скоротопом официант притащил на спецстолик в два приема комплексный командирский завтрак: пятьдесят граммов водки в хрустальных стопках, овсяную кашу с жареными колбасками, маринованный перец и по стакану чая с булочкой.
- Приятного аппетита! - пожелал он, удаляясь.
- Типа, чтоб вы подавились! - снова пробурчал Кречко.
- Да что вы в самом деле, Иван Михайлович? - удивился Волков, - выспались плохо?
- Спал я точно, не очень. Просто, на роже у этого шельмеца написано: "Чтоб тебе икалось всю дорогу, товарищ старший майор!" Германия! Вот где обслуга на уровне! Заходишь в ресторан, так офицеры младше по званию встают всегда. Несмотря, на что "ихь бин руссиш оберст".
- А ля натюрэль оберст! - подтвердил Андрей Константинович, который успел слопать половину овсянки и уже доедал колбаски, - "Настоящий полковник" - песенка была у нас такая.
- Русская или немецкая?
- Что за вздор? Русская, конечно!
Заплатил по счету Кречко смешную сумму - двенадцать рублей. Подмигнул шельме-официанту, передал благодарность шеф-повару, своему земляку из-под Ровно. Предложил Андрею Константиновичу прогуляться по городу, поболтать о том, о сем. Волков согласился. В самом деле, не лежать же день на "панцер-ваффе", как Кречко в шутку обзывал кровати. Да и погулять по городу, который является ровесником таких "долгожителей" как Киев и Новгород было просто интересно. Раньше Андрей Константинович никогда здесь не был, поэтому превратившийся в гида Кречко много рассказывал и показывал: Софийский собор - памятник архитектуры союзного значения, иезуитский коллегиум, собор Свято-Ефросиньевского монастыря.
- Памятники величайшим заблуждениям человечества! - сказал Иван Михайлович, глядя на купола Святой Ефросиньи.
Волков иронично посмотрел на него.
- Скажите, товарищ Кречко, а что дает вам основания судить о заблуждениях. Вполне возможно, когда-нибудь марксизм-ленинизм тоже признают лженаукой. И совершенно по делу, кстати…
- Вздор, батенька! - огляделся по сторонам Кречко, - учение Маркса всесильно! Наш Великий вождь товарищ Сталин в своем выступлении на пятнадцатом съезде…
- Бред! Полный бред! Хватит говорить шаблонами! Если я говорю что-то утверждающе, уважаемый Иван Михайлович, то это значит - сообщаю факты. А против фактов, знаете ли, голых цитат мало.
Кречко тупо уставился себе под ноги и несколько минут играл желваками.
- Изыди, Сатана! - наконец изрек он, - если бы я не уверовал, что вы прибыли из будущего, то расстрелял бы вас на месте. Вы просто убиваете мою веру в дело партии.
- Партия в конце-концов сама расстреляла в народе веру в себя, - возразил Волков, - но ни вы, ни нынешнее поколение не виновато. Гниение обострилось гораздо позже, после смерти Иосифа Виссарионовича. Когда не было кому проводить в ее рядах чистку. Ведь партия - что куча картофеля. Если вовремя не перебрать - сгниет вся. Гитлер, для примера, в 1934 году основательно подчистил ряды своих верных штурмовиков из СА. Если быть точнее, отрезал головы селедкам. И такие меры становятся почти необходимостью… что с вами?
- Сталин умрет? - спросил Кречко. Он невидящими глазами смотрел в никуда, олицетворяя несозданную скульптуру "Человек, у которого отняли Веру".
- Конечно, умрет! - убежденно ответил Андрей Константинович, - он ведь живой человек. У нас даже поговаривали, что его отравили партийцы. Чтобы больше никаких чисток не проводил. И вот после этого КПСС загниет вовсю!
- Нужно срочно предупредить Лаврентия Павловича! - оживился энкавэдэшник, - он не допустит. Скорее пойдемте, мне необходимо к прямому проводу! Нет, по телефону слишком опасно! Я должен…
Волков улыбнулся и взял своего собеседника за плечо.
- Погодите. Никуда не нужно бежать. У нас в запасе почти пятнадцать лет. Иосифу Виссарионовичу предстоит еще множество дел провернуть: великих и не очень. Стать, между прочим, одной из самых грандиозных фигур двадцатого века!
- Уф! - вытер со лба пот Кречко, - а ведь вам, паршивец, удалось напугать старшего майора госбезопасности. Скажите, вы там у себя по аналогичному ведомству не работали?
Ему ответом был смех Андрея Константиновича.
- Ну, во-первых, - ответил он, - "у себя" - это где? Я во всем Трехмирье "у себя". Даже дети рождались в двух мирах - на Гее бог миловал. Во-вторых, подобные ведомства у нас были, но я их работы практически не касался. Курировал разведку иногда, был грешок… я ведь все понимаю, Иван Михайлович. У вас куча вопросов, но ответы на некоторые вы просто боитесь услышать.
Кречко поджал губы.
- А вы не боитесь? Представьте, что вам сообщат точную дату вашей смерти. Неужели не страшно?
- Я, Иван Михайлович, - человек из трех миров, - дату моей смерти сообщить не может никто. Возможностей не хватит. В крайнем случае, при моем блате, меня даже могут вернуть с того света. Бывали прецеденты. Хотя бы моего приятеля Переплута взять… был такой профессор когда-то.
- Переплут? - оживился Кречко, - вспоминаю я одного Переплута! И впрямь был профессором физико-математических наук. Его мои придурки осенью расстреляли, а я такого штыря от Николая Ивановича получил… если бы его не перевели в наркомат водного транспорта, то я бы мог уйти вслед за этим Переплутом.
Волков заметно оживился. Мир и впрямь - гораздо теснее, чем мы думаем.
- Не об Афанасии Поликарповиче ли мы говорим? - уточнил он.
- Точно, он! - убежденно произнес Кречко, - так что, его вернули с того света?
- Ну, тело не вернешь. Психоматрицу вернули и закрепили на новом мозге. Вот такие вот дела. Забыли только память стереть, так что он все прекрасно помнит.
- Да! - Значит, саботажники и там встречаются, - протянул старший майор, тыча пальцем в небо, - а где этот "прохвессор" нынче?
- А нынче вашим службам до него не дотянуться - на Гее он. Работает фаворитом у Софьи Алексеевны… ну, и ученым попутно. Выводит страну в передовики. Кстати, Европа сильно недовольна.
- Англия и Франция? - продемонстрировал знакомство с предметом Иван Михайлович, - эти всегда недовольны. Несмотря на то, что мы были союзниками в мировой войне.
- "Случайная половая связь", - как говорит один мой знакомый ветеринар! Англоговорящие всегда были притчей во языцех.
- А у вас там? - осторожно поинтересовался Кречко.