Одновременно дерзкое, решительное и весьма гибкое предводительство Ленина отнюдь не исключало сравнительно демократическую, "толерантную и децентрализованную структуру и методы руководства". Более того, исключительно Ильичу, необходимо признать, принадлежит прерогатива такой установки. Он открыто приглашал всех, кто пожелает, к сотрудничеству, из соображений тактических, а также полного пренебрежения нормам этики и морали. Ленин ради достижения намеченной цели, а именно обретения вожделенного политического первенства, был готов на все что угодно, даже на союз с самыми темными силами.
Не следует обольщаться тем фактом, что первое, кстати, также временное, постфевральское правительство, то есть орган исполнительный, состояло исключительно из большевиков с официальным названием Совет Народных комиссаров под председательством В.И. Ульянова (Ленина).
Новый Центральный Исполнительный Комитет съезда Советов рабочих, солдатских и частично крестьянских депутатов, то есть орган преимущественно законодательной ветви власти состоял из 62 большевиков, 29 левых эсеров, 6 меньшевиков-интернационалистов и 4 представителей прочих малозначительных левых группировок. Колоритнейший ареопаг, невзирая на председательство номинального большевика Льва Каменева, был суть коалиционным.
Второй "Всероссийский" съезд Советов, завершившийся утром 9 ноября, принял, помимо разрешения вопросов организационного характера, так называемые "Декреты о мире и земле".
Декрет о мире практически целиком был ленинским изобретением, которым во всеуслышание провозглашались инициативы о проведении незамедлительных переговоров всеми заинтересованными сторонами, с целью скорейшего заключения справедливого мира, без аннексий и контрибуций.
В другом декрете, основанном на аграрной программе левых эсеров, также декларировались принципы разделения земель крестьянам по справедливости.
Одним из первых постановлений Совета Народных Комиссаров, в котором Коба-Сталин занял кресло разрешителя вопросов межнациональных, было подтверждение проведения выборов в Учредительное собрание, долженствовавшее стать высшим российским представительским учреждением, на 25 ноября 1917 года.
Противники большевистской инициативы, возмущенные наглой и непристойной, на их взгляд, попыткой узурпации власти, до созыва Учредительного собрания с самого начала попытались оказать жесткое сопротивление.
Застрельщиками в этом деле были представители партий эсеров и меньшевиков. Образовав организацию с громким названием "Комитет спасения родины и революции", они объединили под его знаменем и представителей некоторых специализированных ведомств. Однако их попытка вооруженным путем "разобраться" с большевиками была быстро отбита.
Председатель объявленного низложенным Временного правительства Керенский, опираясь на не слишком многочисленные силы казаков генерала П.Н. Краснова, попытался 12 ноября войти в Петроград. Однако наспех собранные отряды рабочих, солдат и матросов преградили им путь на Пулковских высотах. Сумбурное и кровопролитное столкновение, в конечном счете, завершилось поражением красновцев. Керенский едва успел скрыться от неминуемой расправы, переодевшись и видоизменив свою внешность.
"Триумфальное" шествие советской власти начало свой кровавый путь по городам и весям необъятной российской земли.
Отражение прямой и непосредственной угрозы существованию новому режиму в Петрограде не могло не воодушевить Ленина и его сподвижников, из числа наиболее радикальных. Вождь в ультимативной форме потребовал от умеренной части руководства большевистской партии прекратить иллюзорные надежды на реальное сотрудничество с другими политическими силами. Тем самым, вероятность действенности работы будущего Учредительного собрания уже тогда оценивалась трезвомыслящими политиками как весьма сомнительная.
В знак протеста пятерка умеренных во главе с Каменевым и Зиновьевым вышла из ЦК партии. Кроме выхода из ЦК, А.И. Рыков, В.П. Ногин и В.П. Милютин и присоединившийся к ним И.А. Теодорович покинули правительственные посты. Разразился первый сильнейший кризис свежеиспеченной руководящей верхушки Страны Совдепии. Он был инициирован демократичным Всероссийским исполнительным комитетом железнодорожников (Викжель).
Группа оппозиционеров очень скоро увеличилась. К ним присоединились нарком труда А.Г. Шляпников, Ю. Ларин (М.А. Лурье) и другие. Вследствие этого позже министерские портфели получили некоторые представители левых эсеров. Развязка конфликта была скорой, как и многое в те лихорадочные дни. Зиновьев капитулировал первым, забрав назад свое заявление об уходе с партийных постов и обязываясь подчиниться партийной дисциплине. С Каменева были сняты полномочия председателя ЦИК и на его место назначили Свердлова.
В такой обстановке, не имевшее никакого управленческого опыта, большевистское правительство принялось выпускать декрет за декретом, отчаянно пытаясь завладеть контролем над обстановкой, складывающейся на Руси.
Коба-Сталин и семнадцатый год
6 ноября 20 года на торжественном заседании Бакинского Совета Сталин довольно бесхитростно зачитал, в том числе, нижеследующие абзацы из своего доклада: "Три года тому назад, 25 октября (или 7 ноября по новому стилю) 1917 года - маленькая кучка большевиков, деятелей Петроградского Совета, собралась и решила окружить дворец Керенского, взять его войска, уже разложившиеся, в плен и передать власть собравшемуся тогда II съезду Советов рабочих, крестьянских и солдатских депутатов. В тот момент многие на нас смотрели, в лучшем случае, как на чудаков, в худшем - как на "агентов германского империализма".
Сделанное им признание довольно много значит. Судя по всему, осторожный Коба в глубине души весьма и весьма сомневался в реальности осуществления задуманного своими оголтелыми коллегами переворота. О том, что семнадцатый год столь круто переменит его судьбу, он видимо задумывался мало…
Коба-Сталин встречал его в пути, направляясь из северной части Центральной Сибири вверх по Енисею на собачьих и оленьих упряжках, а порою и просто пешком.
В Европе продолжал бушевать пожар первого всемирного вооруженного конфликта. Невиданных масштабов бойне требовалось, во все возрастающих количествах, пушечное мясо. Кобе предоставлялась реальная возможность отправиться на Восточный фронт, сражаться с австро-венграми или германцами. Однако революционера с Кавказа на военную службу не взяли, по причине плохого функционирования левого локтевого сустава, а также, очевидно, из-за неизменности его репутации смутьяна. Медицинское освидетельствование производилось в начале февраля в Красноярске. Срок четырехгодичной ссылки истекал летом, поэтому власти не сочли необходимым отправлять Сталина обратно в Курейку, путь неблизкий и хлопотный. Ему разрешили временно поселиться в Ачинске, захудалом городишке на транссибирской железнодорожной магистрали.
Не будет преувеличением отметить, что Коба несколько одичал в Курейке. Непродолжительное пребывание в захолустном Ачинске в некоторой степени помогло его ускоренной адаптации в миру.
Среди ссыльных, проживавших в то время в Ачинске, находился Лев Каменев с женой Ольгой (сестрой Троцкого). Помимо других гостей, Коба все вечера проводит в их доме. Он почти не участвует в беседах, лишь изредка вступая в разговор. На правах хозяина дома Каменев задает тон в политических посиделках, безапелляционно высказывая тот или иной прогноз. Внешне Коба с почтением внимает ему, сосредоточенно посасывая трубку. Он предусмотрителен и предпочитает, преимущественно, выслушивать мнения других, нежели говорить самому. Не полностью владея ситуацией, горец избегает скоропалительных суждений, во избежание попадания в глупое положение.
В конце марта, столь неожиданно преждевременно освободившийся, Коба-Сталин, вместе с другими ссыльными курьерским поездом прибывает в столицу. По приезду в Петроград Коба-Сталин сразу же разыскал семью Аллилуевых, проживавших на окраине города и оказавших ему восторженный прием. Воодушевленный горячей встречей, кавказец, в мало свойственной ему манере, до мельчайших деталей, в лицах, повествует обо всех красочных перипетиях обратного путешествия из Сибири. Его рассказ довольно живописен и свидетельствует не только и не столько о бурном состоянии водоворота российского общества, но и духовного подъема самого Кобы-Сталина. Условившись с Аллилуевыми о возможности дальнейшего у них расквартирования, Коба отправляется в партийную штаб-квартиру - особняк бывшей балерины Кшесинской, любимицы отрекшегося от престола царя.
Вместе с Каменевым и М.К. Мурановым он без особых проблем входит в редакционную коллегию газеты "Правда", печатного органа Русского бюро ЦК. Триумвират, с подачи Каменева начинает проводить умеренную политику по отношению к Временному правительству. Когда же Ленин вернулся в Петроград и призвал к немедленной социалистической революции, то даже многие из видных большевиков не приняли всерьез его высказывания. Все еще повсеместно властвовали чувства эйфории, наступившей после Февральской революции.
Но вскоре, не в пример, допустим, Каменеву, Коба начинает поддерживать Ленина практически по всем позициям. После некоторого периода сомнений и колебаний (в чем Сталин чистосердечно признается спустя десять лет), он бесповоротно становится под знамена ленинских идей.