Скоро Каду проснулся, и мы засобирались уходить. Но на улице нас ждала невероятная картина: все наши машины колонной медленно двигались с бархана в сторону поселка в окружении двух десятков всадников, закутанных в белое и сидящих на верблюдах- дромадерах...
Мы влипли в серьезную историю: туареги, возвращавшиеся в поселок, обнаружили машины нашей экспедиции и неожиданно захватили всех.
Не стану утомлять вас рассказом о долгих переговорах, которые вел с вождем Жамааль. Мы, белые, были для них врагами, вторгшимися в их дом, иноверцами, узнавшими про тайное поселение. Этот факт грозил самыми серьезными последствиями для нас, тем более что вид у мужчин, охранявших нас, был самый воинственный. У левого запястья каждого, как мы и читали ранее, крепился небольшой кинжал, а на правом боку висел в кожаных ножнах метровый прямой меч такуба. Вид у них был совершенно киношный, и один из наших операторов вынул фотокамеру, наведя ее длиннофокусный объектив на красавца туарега...
В секунды ближайший охранник выхватил меч и коротким движением отсек металлический (!) объектив, да так, что корпус камеры остался в руках у ошалевшего от испуга оператора.
Осознав случившееся, мы окончательно поняли, что с нами не шутят. Тотчас обыскав всех, туареги не только забрали всю фото- и видеоаппаратуру, но и повынимали из машин наши личные вещи, сбросив их в кучу. Ситуация накалялась...
Не знаю, какие боги вмешались в нее, но, не поверите, наша экспедиция не "пропала без вести в песках Сахары...", как сообщили бы потом в CNN, только благодаря старухе знахарке и мне. Придя в шатер к аменокалю - вождю туарегов, она долго говорила с ним о чем-то, а потом туда позвали и меня - доктора...
На пороге шатра меня встретил Жамааль, и по выражению его лица я понял: дела наши совсем плохи и "визит белого доктора" - последний шанс для судеб всех членов экспедиции...
Как ни странно, такая ответственность успокоила мои, лихорадочные до того, мысли. Подняв голову и распрямив плечи, я уверенно шагнул навстречу новому повороту своей удачливой до сей поры судьбы...
- От старейшин мы знаем, что давным-давно гостем наших предков был великий знахарь и мудрый человек Искандер, родом из Руссии. Много доброй помощи принес он тогда жителям пустыни. Слышал ли ты что-нибудь о нем?
Этими словами встретил меня вождь по имени Ду- лотт, сидевший в полумраке шатра, и я тотчас окончательно успокоился. Да, я знал эту историю 120-летней давности. Я читал о ней совсем недавно, перед поездкой в Сахару. Речь шла о первом русском путешественнике, изучавшем пустыни Ливии и жизнь ее обитателей в 1885 году, военном враче Елисееве Александре Васильевиче.
- Меня также зовут Искандер. Я прямой потомок того человека, о котором ты говоришь, и приехал сюда, чтобы исполнить священный долг его памяти.
Эти мои слова, произнесенные громко и уверенно в полной тишине, вырвались сами собой и поразили меня не меньше, чем всех окружающих. Напряженная пауза повисла в воздухе...
- Чем можешь доказать такие речи и свою силу?
Да, воистину человеческая история не имеет ни начала, ни конца. Она методично движется по вечному замкнутому кругу, непрестанно переходя в очередной поток времени и набирая иных действующих лиц. Ведь именно этими словами встретили когда-то туареги русского доктора. И я повторил тот же нехитрый трюк, которым он убедил их тогда в своем "колдовском могуществе".
Попросив принести ведро с водой, я незаметно развернул в кармане порошок КМп04, которым в эти дни дезинфицировал воду, набранную из старого колодца, и испачкал марганцовкой руку. Пробормотав несколько клятвенных заклинаний, я опустил кисть в воду и "окрасил ее собственной кровью"...
Мне поверили, и, как оказалось дальше, это облегчило ситуацию для всех, но создало новую проблему для меня. Аменокаль обратился к потомку великого доктора с просьбой излечить его дочь.
Когда я пришел в шатер, одиноко стоящий на окраине поселка, то нашел там женщину, осмотр которой поверг меня в крайне удрученное состояние. У нее была проказа... -
Я уже давно не сомневаюсь, что врачи-материали- сты ошибочно считают болезнями такие состояния тела, как, например, проказа, рак, СПИД или наркомания. Это не болезни, а кара Создателя. Причем человек зачастую несет подобное наказание даже не за собственные грехи, а за "неотработанные" проступки предков, кармически перенесенные на продолжателей его рода...
Лечить их медикаментами - просто бессмысленно! Только истовость собственных молитв и священные обряды духовников его веры могут разрушить причин- но-следственный круг судьбы...
Не просто так отмаливать. Нужно понять причину этой кары Господней и уже конкретно молиться за прощение данного проступка...
Все это я и объяснил вождю. Сказал, что проведу несколько совместных с их жрицей-знахаркой обрядов, чтобы узнать источник греха, наложившего страшную печать на тело его дочери. Но и он пусть подумает, пусть вспомнит и проанализирует историю жизни своей и своих ближайших предков на оселке бескорыстного добра и гуманизма...
После моей встречи с вождем экспедиции нашей разрешили разбить лагерь на окраине поселка. Враждебное отношение туарегов к незваным гостям постепенно, день за днем, сменилось на доброжелательное. Нам разрешили купаться в их озере, знакомили с обыденной жизнью обитателей пустыни. Мы пробовали асинко - национальную кашу из муки, ячменя и злака тулулып, привозимых караванами из оазисов побережья. Лакомились разнообразными блюдами из фиников - главного продукта питания в пустыне. Ели смокву, кускус и, словно заправские акридофаги, грызли сушеную саранчу. Научились добывать огонь трением сухой палочки акации о дощечку из дерева торха. Пытались правильно заправлять и курить кальян, печь лепешки в песке. Телевизионщики же с удовольствием жевали смесь табака с едким натрием и попивали финиковую водку - лакби, закусывая хрустящими жареными сцинками.
Сцинки - небольшие ящерицы, которых называют также песчаными рыбами. Они почти постоянно живут в толще песка, передвигаясь в нем с помощью мускулистого хвоста и питаясь всякими личинками. Их выслеживают по выпуклому следу на песчаной поверхности. Туареги ходили на "рыбалку" за сцинками на южный, прогреваемый даже африканской зимой склон своей котловины. Мы безуспешно пробовали ловить этих шустрых пресмыкающихся, но сразу перестали туда ходить, когда однажды увидели на песке характерный "боковой след" рогатой гадюки - самого ядовитого, после толстотелого скорпиона, обитателя пустыни.
Покатались мы и на верблюдах. Туареги держат не только вьючных верблюдов, но и особых - верховых, дрессируемых с детства и называемых мехары. Эти длинноногие поджарые дромадеры способны бежать иноходью, со скоростью до 15 км/час, в течение 10- 12 часов подряд! Именно на них имошаги сопровождают на пастбища стада своих овец и патрулируют пустыню, нападая зачастую на караваны чужих племен, вторгнувшихся в их исконные владения.
В пустыне говорят, что, когда Бог вылепил из глины первого человека, у него остался еще ее кусочек. Тогда он вылепил верблюда и финиковую пальму. То есть все трое - из самого первого и общего замеса...
Узнав, что высушенный и растолченный желудок верблюда - самое сильное в мире средство повышения потенции перед ночью любви, наши орлы скупили у туарегов все его запасы.
В том, что туареги-имошаги сохранили первозданное языческое мировоззрение, я не сомневался изначально. Жить на могучих просторах пустыни, полностью зависеть своей жизнью от ее жизни, ежечасно видеть и чувствовать то, что не дано видеть и чувствовать гостю этих мест, - все это возможно лишь тогда, когда ты постоянно находишься в полной гармонии с природой и в почтительном преклонении перед ее могуществом.
Естественно, я быстро нашел общий язык со старухой колдуньей. Мы провели несколько камланий у ночного костра, и "диагноз" несчастья, происшедшего с дочерью вождя, становился яснее с каждым обрядом...
Только поддержка старой знахарки спасла меня от гнева Дулотта, когда я спустя пару дней сообщил ему, что во всем виновен он сам. Мы называли ему имена людей, которых он, ограбив очередной караван, убивал, оставляя в объятиях пустыни без воды и верблюдов. Это было давно, в дни его горячей молодости, но Дулотт помнил всех. Их лица наверняка не раз и прежде мучали его ночными кошмарами, и вот он услышал их из уст белого шамана. Вождь был поражен, потрясен и раздавлен услышанным...
Потом мы долго говорили о судьбе человека, о всеобщем Божественном законе возмездия - каждому, за все содеянное. О значимости раскаяния и покаяния. О путях расплаты. О величайшей силе молитвы, добра и любви, позволяющих исправлять даже законы кармы.
Говорили и о смысле жизни человека. О золоте, заставляющем многих брать на душу кармические грехи. Вспоминали и былые экспедиции к Тимбукту, которые нашли в песках Сахары свой конец...
Вождь ушел в пустыню и отсутствовал три дня. Мы прожили их в томительном неведении и волнительном ожидании развязки. Никто не сомневался, что она неминуема и вот-вот должна наступить, но никто и не предполагал, что развязка этой почти фантастической истории откроет нам совершенно необыкновенные тайны и окажет принципиальное воздействие на ход нашей экспедиции к таинственному городу-призраку...
Дулотт был не только мужественным, но и мудрым человеком. Он знал, где искать поддержку для своей смятенной души. Пески родной пустыни помогли ему осознать услышанное. Любовь к единственной дочери определила смысл дальнейшей жизни. Будто ушел человек с одной душой, а вернулся - с другой. Он знал теперь, как жить дальше.
Когда вождь снова призвал меня к себе, мы уже ни слова не говорили на больную для него тему.