Остаётся только восхищаться тоталитаризмом Советской Власти. Которая, организовав систему массовых, тотальных, принудительных проверок, прививок, лечений, избавило, хотя бы одно-два поколения моих соотечественников от постоянной опасности многих инфекций. До такой степени, что отмерли за ненадобностью необходимые, прежде почти рефлекторные, навыки личной защиты, личной гигиены. Теперь можно пожалеть следующее поколение: ни социальной, ни персональной защитой они не обладают. Только платным здравоохранением.
Итого: добавим в список необходимых в поместье мастеров ещё одну позицию: "поп карманный". И - "я подумаю об этом завтра".
…
На другой день устроили отвальную моим работникам - страда вот-вот начнётся, хлеба уже налитые стоят. Денька три пройдёт - надо уже жать в полную силу. Выкатил и бражки от души, и баранчика зарезали. Домна расстаралась - такие пироги сделала… Пальчики оближешь! Я, естественно, несколько подёргался: напоследок всякие негоразды могут случиться. Например, по Бунинской "Деревне":
"Уезжая под Казанскую в город, мещане устроили у себя в шалаше "вечерок", - пригласили Козу и Молодую, всю ночь играли на двух ливенках, кормили подруг жамками, поили чаем и водкой, а на рассвете, когда уже запрягли телегу, внезапно, с хохотом, повалили пьяную Молодую наземь, связали ей руки, подняли юбки, собрали их в жгут над головою и стали закручивать веревкой. Коза кинулась бежать, забилась со страху в мокрые бурьяны, а когда выглянула из них, - после того, как телега с мещанами шибко покатила вон из сада, - то увидела, что Молодая, по пояс голая, висит на дереве".
Ну и зачем мне здесь эти "селянские игры"? Так что, баб быстренько загнали в избу и…
"Гуляй рванина
От рубля и выше".
Сам-то я воздерживаюсь. Сухан, Ивашко, Ноготок у меня принципиальные трезвенники. А с такой командой и малопьющим от скуки торком - от скуки и так бывает - желающие могут тихонько сопеть в сторонке. Может, у кого из работников и были какие-то пожелания-мечтания, но… не реализовались. Так что, разошлись мы мирно. Не только без мордобоя, но и с выражениями взаимной приязни.
…
Как отпустил я работников с Пердуновки, так стало у меня тихо и пустынно. "То - густо, то - пусто" - острое ощущение народной мудрости прямо поутру. То у меня полсотни человек да полтора десятка коней каждый день на работу выходило. А то и десятка работников нет. Пришлые ушли, Филька своих тоже на нивы увёл. Ещё и помощников выпросил.
Тихо, пустынно, скучно. Куча всякого всего начато, заготовлено, а до ума не доведена. С чего начать, за что хвататься?
"Тихо в лесу
Только не спит барсук
Уши свои он повесил на сук
И тихо танцует вокруг".
Впрочем, безделье да унынье - не "мои лошади". "Танцевать тихо" - мне не свойственно. Видели ли вы, как на концерте "Deep Purple" в Бирмингеме Джон Лорд на рояле Бетховена пополам с канканом наяривает? А у него с носа капли пота летят? Вот к этому состоянию и надо стремиться. Пахота с куражом - в кайф.
Не так резво, как в предыдущий месяц, но непрерывно, "по-долбодятельски" мы постепенно продвигались дальше. Поставили крыши над общинным домом и двумя амбарами, с чего я и начал застройку Новых Пердунов. Сбили и навесили ворота на проём в частоколе. Из "горниста" и "сколиозника" сформировалась маленькая бригада по строительству колодцев. Два колодца построили - дважды пришлось дураков откапывать.
Как раз, когда мы начали складывать первый сруб с подклетью на будущем боярском подворье, прибежала Кудряшкова. Встала в стороне, руки к груди прижаты, глаза вылуплены и… молчит. Я и не заметил её, пока кто-то рядом в бок не толкнул и не крикнул:
- Гля, прибёгла чегой-то. Чего тебе, дура?
- Тама… эта… поп пришёл… ладейкой снизу.
Четверо парней из "пауков" притащили "поповскую кошёлку". В лодке - поп Гена и парнишка его, который при всех обрядах прислуживает. "Кошёлка" - полная. Даже две овцы есть. Пока майно разгружали да пристраивали, я успел с "пауками" парой слов перекинуться.
- Откуда столько-то?
- Дык… эта… Он же ж… прорва! Мы ж, к примеру, жать собралися. Ну. Тут этот: "надобно молебен на урожай отслужить". Ну, отдали ярку. После, слышь-ка, "надо покойничков отпевать". Ну, отпевай. Ага. Всех, значится, со страды - на кладбище. И машет и машет, молотит и молотит… А зерно-то в колосе - не булыга на дороге - долго не улежит. Ну - "на", только отвяжися. Всем берёт - и хлебом, и холстом, и овчинами… После два дня в Рябиновке побыл. Там, слышь-ка, вроде потише был. Видать, владетеля забоялся. А теперя вот - улыбается хитренько и злобствует не сильно.
"Злобствует не сильно" - я увидел сразу. Для начала поп занял центральную избу, и мне, с моими людьми и вещичками, пришлось перебираться в новостройки. Овечек своих к Фильке на двор поставил, долго объяснял, как их кормить. За это время Николай поймал у нас в подвале его мальчишку и отодрал за уши. Тут же получил от попа "отеческое внушение" за "неподобающее отношение". После чего "облобызал длань иерейскую" и отправился исполнять свеженаложенную епитимью - отчитать триста "Богородец" с поклонами перед иконою. Но в целом… я ожидал худшего.
- Надо окрестить язычников.
- Окрестим.
- Отпеть покойников?
- Отпоём.
- И всем - святое причастие.
- Не, нельзя. Только в храме. По Седьмому правилу Второго Никейского Собора в престолы, на которых совершается евхаристия, должны полагаться частицы мощей святых мучеников.
Вона чего! Это где ж столько костей нетленных набрать? Видать поэтому в конце 17 века это правило в России было отменено: мучеников у нас всегда хватало, а вот которых из них в этот раз считать "святыми"…
- Освятить новостройку мою?
- Завтра с утречка.
- С исповедованием не тяни - мне люди на работах нужны.
- Дак кто ж тянет! Прям сегодня.
Поп спокойно соглашался на всё. И на публичную исповедь перед всей общиной, и на проведение разводов. Даже развёл Кудряшка с женой без его присутствия: удовольствовался фразой о болезни его. И брал довольно по-божески. Правда, когда каждый шаг - ногата, то "итого" - не мелко выходит. Но - приемлемо. Я платил за всё серебром, и за требы для местных смердов тоже. Филька, унюхав халяву, тут же потребовал освятить его корову. "Ну… чтоб эта… доилася лучше". К моему удивлению, Геннадий за две ногаты старательно помахал кадилом перед всем деревенским стадом.
Очень сговорчивый, отзывчивый и доброжелательный служитель культовый. Была пара мелочей, которые меня смущали. После общей исповеди, прошедшей при моём участии, под моим присмотром и с моим рефреном: "Грешен я. Ибо человеци суть. Признаю и раскаиваюсь. Следующий", поп довольно долго беседовал с некоторыми из моих людей. Проведённый "экзит-пол" дал ощущение, что попу по-рассказывали кое-что лишнее. Но, вроде бы, не смертельно. Вторая странность: он мне в глаза не смотрит. Неприятно, но, может, так и надо - типа священническое смирение и послушание.
В последний вечер устроили отвальную. Я расщедрился - подарки кое-какие попу подарил. Домна стол приличный накрыла, бражки выкатила. С началом банкета мы несколько подзатянули - "кошёлку поповскую" загружали. Так что, засиделись затемно.
Народ уже хорошо принял, раскраснелся. Уже и песен попели, когда поп вспомнил, что оставил в "кошёлке" кувшинчик с настоящим виноградным вином. "Сейчас сбегаем. Пойдём, боярич - может ещё чего интересного приглядишь". Надо глянуть - мне ж любопытно. Позвали поповича, чтобы тот отволок ещё один узел в лодку. За мной, как обычно, пошёл Сухан. Оставшаяся компания сразу после нашего ухода зашумела ещё сильнее - "начальство свалило".
На дворе стояла глухая августовская ночь. Мы стали спускаться от усадьбы к реке, на берегу которой, полностью вытащенная на берег, лежала гружёная "поповская кошёлка".
Темно, ничего не видно. Чуть белеет тропинка под ногами, чуть отблёскивает впереди река. Сзади слышен хохот подвыпившей компании в усадьбе, впереди - тьма и тишина. На середине спуска мальчишка, тащивший узел с какими-то тряпками, вдруг ойкнул, упал на землю и стал кататься.
- Что такое? Что случилось?
- Ой-ой! Ноженька моя!
Беглый осмотр, хотя какой осмотр в темноте? - ощуп - дал только один результат - детский вой на тему:
- Ой, больно мне, больно!
Крови, вроде бы, нет, явного перелома - нет, надо тащить к свету, там народ поопытнее меня - может, чем и помогут. Сухан подхватил мальчишку на руки и отправился назад в усадьбу, а мы с попом подобрали узел и продолжили спуск к лодке.
- Ты, отроче, кинь-ка узелок вон туда, к носу ближе. И пропихни его поглубже. Завтра поутру овечек моих приведём да и пойдём, помолясь, до дому. Ты ж мне пару гребцов-то дашь? Через перекаты пролазить с гружёной-то лодией - тяжко.
- А что ж ты, Геннадий, барахло своё нам не продал? Шёл бы налегке. Я ж велел Николаю купить у тебя, всё, что нам гожее.
- Слуга твой доброй цены не даёт. А у тя, я гляжу, серебра немало. Повезло дитяте - велесову захоронку сыскать. Вот же ж - даёт господь богачество кому не попадя.
- Так побил бы ты волхвов - их серебро тебе бы досталось. И как ты столько лет в своём приходе такое безобразие терпел? То - волхвы, то - ведьма эта…
Я стоял, наклонясь над лодкой, сосредоточенно пытаясь пропихнуть узел под сидение, чтобы гребцам завтра было куда ноги поставить. И тут на меня… рухнуло. Да, это наиболее точное слово. Что-то очень твёрдое очень сильно ударило меня поперёк спины.