- Мой отец был придворным у хагана. Прибыло посольство. Хаган принял их без церемоний, на пиру. Послы подошли для вручения ярлыков - посланий по-вашему… У посла в свитке был чжунгонский рукавный стреломет.
- Чжунгонский?
- Ну, циньский, если по вашему, - поправился Юлхуш. - А стреломет этот, знаешь, такая штука без кибити и тетивы, на вид просто небольшая трубка, а внутри стрела с мощной пружиной. Бьет метко до двадцати пяти шагов, я потом проверял. Стрела вся в отраве. Не знаю, как хаган почувствовал. Он был быстр, старый хаган… Закрылся стоявшим перед ним блюдом. Стрела отскочила. Тогда послы кинулись на хагана с кинжалами. Нухуры закрыли хагана и изрубили послов в куски. А те смеялись, когда их рубили. Это было не очень быстро, у послов под одеждой оказались добрые кольчуги. Последнему отрубили руку, пронзили живот, а он все отмахивался кинжалом, плакал, хохотал и визжал, что скоро увидит райские кущи, пока ему наконец не заткнули рот саблей. Мерзость! Их было трудно убить, потому что они умерли еще до того как пришли в орду. Старец убил их еще там, в своей цитадели лукавыми речами и дурманом… Меня трясло. Кажется, я немного испугался. Я тогда был мал, мне не стыдно сказать об этом. А хаган посмотрел на свой халат и спокойно приказал принести другой - блюдо-то с мясом он на себя опрокинул… Вот… Нухур, которого послы задели кинжалом, умер на следующий день, кинжал тоже был отравлен, - очень мучился… А через два дня прибыли настоящие послы. С настоящими грамотами.
- Дела… - Трофим покачал головой. - А чьи были послы?
- Ваши, - сказал Юлхуш, - ромейские.
- И что?
- Что?
- Ну, что с послами?
- Хаган принял их гостеприимно. Вручили ярлыки. - Юлхуш улыбнулся. - Хотя, наверное, они заметили, что нухуры хагана вели себя немного нервно.
- Да уж, думаю!
- Им так и не сказали, в чем дело. Кстати именно после того случая я твердо решил овладеть сокрытым оружием. Меня впечатлило, как "посол" из ниоткуда выпустил стрелу. Но его чжунгонская трубка была однозарядной, и раз промахнувшись, повторить фокус он уже не мог. Я нашел жителя Чжун-Го, который понимал в оружии из ниоткуда. Он посоветовал мне иглы, научил метать. Их можно носить с собой несколько, и их можно метать целым пучком.
- Тот чжунгонец был воином?
- Чиновником. Писарь-грамотник, если по нашему.
- Странные у них писари.
- Такая страна. На поле боя там безопаснее, чем в императорском дворце. Он еще пытался научить меня их странной философии, но это куда сложней, чем научиться метать. Если не трудно, дай мне пожалуйста иглы, - попросил Юлхуш.
- А они-то не отравлены? - улыбнулся Трофим.
- Для тренировки это слишком. Хотя специальные выемки есть, видишь?
Трофим выдернул иглу из косяка, рассмотрел. Выдернул остальные. Для таких легких штучек они входили в дерево на удивление глубоко.
Трофим передал иглы Юлхушу.
- Совсем заболтал ты своими гашишниками. Я ж к тебе по поводу того, что сказал дежурный. Что думаешь? Зачем нас собирает комес Феофилакт?
- Ничего не думаю. - Юлхуш пожал плечами. - Слишком мало знаю, чтоб судить. Хм… кстати это писарь-грамотник так говорил… Вспомнил о нем, и полезло. Видимо он все-таки успел что-то вдолбить мне в голову…
- Да погоди ты со своим писарем. - Трофиму пришла в голову нехорошая мысль. - Не связано ли это с сегодняшней дракой?
- Ну, вряд ли этот горделивый морячок пошел бы жаловаться. Да и потом, сам виноват.
- Не знаю, не знаю… - покачал головой Трофим. - Хотя, вряд ли, конечно, кто примет его жалобу. Лупить плеткой солдат василевса имеют право только их начальники… А вы часом с ребятами никакой другой шкоды не учиняли в последнее время?
Юлхуш подумал, повспоминал.
- Нет, - наконец сказал он, - ничего такого, что стоило внимания комеса.
- А было что-то, стоившее внимания кентархов и оптионов? - насторожился Трофим.
- Да вообще ничего такого не было в последнее время. Неужели думаешь, мы бы тебе не сказали, сесквипликар?
- Надо Улеба будет спросить…
- Он тебе скажет то же, что и я. Во-первых, что мы ничего не сделали. Во-вторых, что нечего гадать. Расслабься, комес Феофилакт тебе все сам скажет еще до наступления ночи. А если тебе просто нечем занять время, постучись к Титу с Фокой. Тит тебе столько предположений наболтает, что ты упаришься их разбирать.
- Поэтому я и не хочу идти к Титу, - проворчал Трофим.
- Тогда лучше перекимарь полчасика. Добирай сегодня, пока есть время. Завтра у нас по графику выход и марш в сто пятьдесят стадионов. Не забыл?
- Не забыл, - сказал Трофим. - Ладно, пойду.
Уже стоя в проеме он обернулся к Юлхушу.
- Когда-нибудь эту дверь без стука, как им свойственно, откроет кентарх, а ты промахнешься и всадишь ему иглу прямо в нос.
- С такого расстояния я не промахиваюсь. - Юлхуш покрутил иглу между пальцами. - Но для выпускного дня - неплохая идея.
Прикрывая дверь, Трофим успел услышать, как игла снова вошла в косяк.
* * *
Трофим прошел к себе в кубикулу, успел поговорить с делившим с ним спальню Улебом (который высказал полное единодушие с Юлхушем), и даже успел подремать перед тем как заиграла вечерняя труба. Он продрал глаза и вместе с Улебом, который был свеж, как после долгого отдыха, вышел в коридор. Через минуту там была уже вся контуберния. После отбоя в коридоре остались только они и дежурный Анцала. Наверное, в первый раз за всю учебу время дежурства не казалось ему тягостно-тягучим. Предстояло что-то интересное.
Трофим повернулся к Титу:
- Займи наблюдательный пост в дверях, дай сигнал, когда увидишь Феофилакта.
Тит кивнул, подошел к выходу из казармы, выглянул наружу и тут же отскочил, чуть не подпрыгнув.
- Уже!
Трофим шагнул к выходу и выглянул наружу. По затемненному плацу шел комес Феофилакт, переговариваясь с идущим рядом кентархом Иосионом. За ними, почтительно отстав на пару шагов, следовал оптион Плотин.
- Вспомни волка - вот он… - пробормотал Трофим и повернулся к остальным. - Ну-ка в шеренгу, парни. Подтянитесь.
Пятеро встали у стены, Трофим присоединился к ним. Анцала на месте дежурного выпрямился так, что стал похож на древко копья. Снаружи послышались приближающиеся удары подошв о брусчатку плаца.
Командиры вошли в казарму и остановились. Внимательно оглядели коридор и застывших воинов. Старшие глядели на воинов по-хозяйски, младший Плотин - ревниво, как создатель на свое произведение, в котором лишь он сразу подмечает и достоинства и малейшие недостатки. Шеренга застыла. Анцала, выровнялся на Феофилакта, нещадно ударил себя в грудь кулаком и зачеканил:
- Дежурный по казарме, первой учебной тагмы Эфес!..
Феофилакт спокойным уверенным жестом поднял руку и раскрыл перед Анцалой ладонь - недвусмысленный приказ, мол, хватит. Дежурный обескуражено замолчал, но Феофилакт дружески кивнул ему, и Анцала ободрился. Феофилакт же обратил взгляд на контубернию. Трофим встретил его оценивающий взгляд, и с удивлением увидел в глазах комеса тщетно скрываемое волнение. Подумал - ну вот, теперь мы все узнаем.
- Не тянитесь, - сказал шеренге Феофилакт. - Мне нужно многое сказать вам за малое время. Когда я закончу, вы можете свободно задать любые вопросы.
Начало было необычным. Шеренга ждала. Феофилакт продолжил.
- Первая новость, которая вас точно обрадует: завтра ваша контуберния не пойдет со всей тагмой на тренировочный марш. Новость вторая, и главная: вместо обычного марша завтра я лично веду вас в императорский дворец. Там вы проведете несколько тренировочных поединков. Наблюдать за поединками будет сам василевс. Драться же вам придется с этерией - иноземной гвардией императора.
Феофилакт помолчал, давая осмыслить услышанное.
Сказать, что Трофим был в замешательстве, все равно что ничего не сказать. Он ожидал чего угодно, но не этого. Императорский дворец!.. Показательные бои с хранителями самого василевса! Он переглянулся с товарищами. Лица у всех, словно морская рябь, выражали сменяющие друг друга чувства: волнение, радость, изумление, тревогу. Трофим без труда читал их на лицах товарищей, потому что находил отклик тех же чувств внутри себя. Бой перед императором - это же отличный шанс показать себя! Но почему так неожиданно? И потом, гвардия этериотов - иноземцы из Русского каганата, Варангии, Инглии, Франкии, суровые, опытные воины… Да, лица друзей выражали многое, им явно не хватало мимики, чтобы выразить все свои чувства И только на физиономии Улеба Трофим не увидел тревоги, лишь предвкушение. Улеб с озорным видом подмигнул ему. Случайно на глаза Трофиму попался по-прежнему стоявший на часах Анцала. Лицо его выражало легкое обалдение вперемешку с завистью.