Трофим подумал, что заведению гораздо выгоднее именно глиняная посуда, чем другая, более прочная… Оглянувшись на выкрик хозяйки, он заметил, что в дверь с улицы вошел тот самый моряк Коста, который пытался отучить вора от его ремесла тяжелой сандалией. Теперь он разговаривал с хозяйкой. Видимо, он обходил все доступные ему кабаки… Между тем к столу контубернии подплыла темноволосая пышнотелая девица с большущим деревянным подносом.
- Принимайте, вояки, - весело сказала девица и начала сгружать миски с дымящимся варевом, ложки и хлеб. - Остальное сейчас донесу.
- Спасла от голодной смерти, красавица! - благодарственно сказал Тит, втягивая идущий от миски парок.
Девица улыбнулась и стрельнула в Тита черными глазищами.
- Мису передай! - Толкнул Улеб Тита.
- Держи. - Тит сунул мису на голос, не отрывая взгляда от девушки. - А как тебя зовут, глазастая?
- А так и зовут… - Девица наклонилась чуть ближе к Титу. - Матакья.
- Знала бы ты сколько лет я тебя искал, Матакья, - проникновенно провозгласил Тит.
- Именно меня? - изумилась девушка, доверчиво распахнув глазищи.
- Именно тебя.
- Небось все по женским спальням разыскивал? - ехидно поинтересовалась девица, отбросив простодушный вид.
- Бывало, и там, - скромно ответил Тит.
- То-то и вижу, что бывало.
Теперь, поскольку все с подноса уже перекочевало на стол, Матакья распрямила стан, отчего внушительная грудь её прорисовалась даже под грубым платьем особенно объемно.
Несмотря на гипнотизирующие глазищи Матакьи, взгляд Тита неудержимо соскальзывал ниже.
- Матакья, хватит там языком с солдатней чесать! - гаркнула со своего конца залы горластая хозяйка. - Посетители ждут. И ты, ушастенький, ешь, что заказал, а не сбивай моих девчонок пустым трепом. - Тыкнула она в Тита своей деревянной клюкой.
- Правильно, Матакья! Брось этих земных сусликов, иди к нам - настоящим морским дельфинам! - завопила развеселая матросня через два стола. - Да захвати с собой кувшин черного вина. У нас все уже обмелело!
- А чего это сразу трепом? - Тит подбоченился, и игнорируя матросню, полуобернулся к хозяйке. - Я, может, Матакье хочу бусы подарить.
Матакья, которая вроде как уже совсем собиралась отойти от стола, притормозила.
- Такой как ты может девушке только ребенка подарить! - фыркнула баба. - Дурное дело не хитрое. - У тебя солдатик, даже на меня денег не хватит, а о моей внучке и думать забудь.
- Га-га-гы-га! - громыхнули хохотом остальные посетители, от хмельного восторга проливая вино на себя и окружающих. И даже сидевший в углу невозмутимый тип с лицом, покрытым замысловатым ритуальным узором из шрамов, ухмыльнулся так, что белые линии ожили на загорелом лице.
Матакья подмигнула Титу и сделала шаг назад.
- Ты к нам еще подойдешь, кудесница? - умоляюще спросил Тит.
- Конечно, - улыбнулась Матакья. - Я ведь еще должна принести сыр и вино.
- И мёд, мед! - на всякий случай напомнил педантичный, когда дело касалось желудка, Амар.
Матакья кивнула, развернулась и пошла, волнуясь телом, как лодка в открытом море. Тит провожал её взглядом, глядя как раз у ту точку, где кончалась спина и начинались ноги.
Улеб протянул руку, аккуратно просунул ладонь под подбородок Тита и легонько повернул его голову вверх.
- Шею сломаешь, - хмыкнул он.
Амар тем временем отломил кусок круглого хлеба и взялся за ложку. Трофим и остальные спохватились и присоединились. На некоторое время разговоры прервались, и даже Тит перестал отслеживать по залу фигуристую Матакью. Но когда та появилась в дверях от кухни со вторым подносом, где стояли сыр, мед, и вино, Тит оживленно буркнул "пойду помогу", и воссияв улыбкой, бросился навстречу девушке.
- Во имя божье! Этот висельник нашел самый захудалый притон, чтобы надраться? - Раздраженный окрик у двери перекрыл на миг остальной гомон.
Трофим повернулся. В распахнутую дверь входила небольшая процессия. Впереди - пожилой жилистый дядька в восточной жилетке, чью загорелую лысину оттенял пушок седых волос. За ним вальяжно двигался богато одетый симпатичный молодой человек, с уверенной посадкой головы и жестами, с тонким длинным мечом на бедре. Темно-рыжие волосы странно контрастировали со смуглой кожей. За роскошно одетым вошли двое голых по пояс здоровяков с серьезной мускулатурой, и уже после них еще трое моряков с продубленными морем физиономиями.
- Не стоило вам приходить сюда, патрон, - озабоченно покачал головой пожилой, двигаясь между столиков. - Не дело вам заниматься такими вещами. Я бы и сам притащил Эулохио на борт…
- А куда ты смотрел, пока он надирался? - все так же раздраженно продолжал рыжий.
- Я закупал провизию, патрон. Когда ребята сказали мне, Эулохио уже успел распустить паруса.
Трофим наблюдал за сценой с ленивым любопытством. Пожилой называл рыжего патроном. Так обычно именовались венецианские капитаны. Но рыжий был изрядно молодоват для такого звания.
- Я расстанусь с ним! - процедил сквозь зубы рыжий.
- Он напивается не так уж часто… по сравнению с остальными. И он отличный пилот.
- Не надо мне его расхваливать! Если мы не выйдем сегодня в море, проклятый местный эмпорос влепит мне неустойку. Этот клещ удавит меня неустойкой!.. А! Вот он!
Рыжий, узрев цель, уже без провожатых подскочил к столу, за которым расположилась ватага людей в последней стадии гулянки. Еще несколько минут назад они вопили, орали, а теперь почти затихли. Двое тихо полусползли под стол. Один, обнаженный по пояс, заснул на столе, отодвинув блюдо, и раскинув по доскам давно немытые черные патлы. Двое еще держались и даже пытались мычанием что-то друг другу объяснить, пяля друг на друга пустые, как мутные стеклянные бусы, глаза. И наконец последний, впав в задумчивую пьяную меланхолию, тянул себе под нос нудную мелодию с неразборчивым бормотанием слов. Впрочем, при виде рыжего он тут же заткнулся и вскочил, пытаясь придать себе вертикальное положение.
- Капитан… упф… а мы тут… эээ… - забормотал он.
- Стадо свиней! - с ледяным презрением прошипел рыжий.
- Всех разом не утащим, - предупредил рыжего капитана один из его мускулистых спутников.
- Я сейчас подниму Эулохио. Возьмете его, и еще, сколько сможете. За остальными вернетесь без меня. К вечеру мы должны быть в море.
Рыжий подошел к столу и, взяв за волосы, оторвал голову черноволосого от стола.
- Эулохио! Ты слышишь меня, каторжное семя?
Эулохио нахмурился, и его рука поползла к ножнам на поясе, чтобы схватиться за кинжал. Это ему не удалось, потому как кинжал был воткнут рядом с ним в стол - рука впустую цапала по ножнам.
Трофим наблюдал за происходящим с легким интересом. Жизнь - лучший театр.
- Скотина, совсем берега потерял… - Рыжий отвесил Эулохио крепкую оплеуху.
Эулохио сурово нахмурил густые брови, некоторое время водил глазами в разные стороны. Наконец он смог сфокусировать взгляд на капитане. Брови его распрямились, а лицо расплылось в пьяной улыбке. Моряк попытался сказать своему капитану что-то ласковое, но членораздельного произнести не смог и снова провалился в блаженное пьяное марево.
- Оставьте, сеньор Мастарно, - стал увещевать лысый капитана. - Все равно в таком виде вам от него ничего не добиться. Позвольте, я сам приведу его на корабль…
Рыжий раздраженно отмахнулся. Он разжал пальцы, и голова помощника с деревянным стуком снова упала на стол. Рыжий брезгливо вытер руку платком. Ноздри его сердито вздувались.
- Профос, плеть!
Один из мускулистых спутников, все так же безмолвно вытащил из-за пояса плеть и подал её рыжему.
- Стоит ли, патрон? - озабоченно забормотал лысый. - Он виноват. Но он же не колодник… И здесь не море.
- Вот именно! - Бешено зыркнул на лысого рыжий. - Не море! А мы уже три часа как должны быть там! Я подниму этого скота, даже если придется просечь его до костей!
- Патрон, я бы не…
Пожилой не успел закончить фразу. Капитан сделал широкий замах. Наверное, ему стоило доверить это дело профессионалу - профосу. Наверное, от злобы он позабыл, что замах плетью вовсе не обязательно делать так резко, главное, резко её опустить… Он и опустил её резко: свистнуло, и на обнаженной спине патлатого Эулохио вздулся багровый рубец, кое-где лопнувший красным. Но за миг до этого за спиной рыжего раздался вскрик и следом - звон битой глины. На замахе плеть своим кончиком аккурат хлестанула по щеке проходившего мимо Тита, который с довольной улыбкой тащил принятый у Матакьи кувшин с вином.
Ойкнула Матакья.
Схватившись за лицо, полусогнувшись, раскачивался Тит.
Замычал тяжким стоном Эулохио, силясь понять, что происходит, и собрать пронзенное болью, непослушное тело, перетекая по столу, как медуза, выброшенная на берег.
Вино между осколков кувшина растекалось по полу.
- Пропало вино, - пробормотал Амар.
- Застегните пояса, - тихо сказал Трофим. - Тит?!
Тит тряхнул головой, распрямился. Все же он получил не со специального замаха, и до крови его не просекло, но на щеке вздувался отчетливый след. Он кивнул Трофиму, мол, в порядке, и глаза целы. Лицо его болезненно дергалось.
В зале стало тихо.
Рыжий только по звону и вскрику сзади сообразил: случилось что-то не то. Он обернулся, увидел Тита.