Я увидел, как его огромная туша летит прямо на меня, заслоняя свет из маленького оконца, расположенного под самой крышей сарая. Клинок он благоразумно выставил перед собой, предполагая, что я могу сделать то же самое, и тут уж останется в живых тот, у кого руки длиннее. Но в ту секунду, когда я уже простился с жизнью, тускло блеснувшее лезвие пронзило воздух совсем рядом со мной и распороло мешок над моей головой. Мне на голову посыпалась белая пыль.
Этот болван просто поскользнулся. На полу было много муки, а она довольно скользкая. Верзила промахнулся всего на несколько дюймов, но этого оказалось достаточно, чтобы наша схватка закончилась.
Справедливости ради, должен признать, что я оказался не в состоянии достойно завершить наш поединок. Я был вдавлен в груду тюков тяжестью его тела и не мог даже пошевелиться. Но и противник мой не проявлял никаких признаков жизни - просто лежал на мне, не давая подняться. Потом конвульсивно дернулся, захрипел, и я почувствовал, что под ним растекается что-то горячее и липкое.
Это была кровь. Верзила напоролся на мою шпагу, точно так же, как несколькими минутами раньше Шрам налетел на его клинок. Заслуги моей в этом не было никакой - только благоприятное стечение обстоятельств. Я и шпагу-то не успел толком нацелить, но он был слишком большим, так что промахнуться было сложно.
Убедившись, что мой противник не дышит, я напряг все свои силы, чтобы сбросить его с себя. Получилось это не сразу, но через некоторое время мне все же удалось выбраться из-под тела Верзилы. Я был с ног до головы перемазан кровью и, честно говоря, порадовался, что нападение застало меня в постели. Если бы мерзавцы испортили мой новенький зеленый камзол, это наверняка расстроило бы моих почтенных родителей. Мы, как я уже упоминал, были небогаты, и означенный камзол служил мне единственной праздничной одеждой.
Стянув с себя залитую кровью рубашку, я обнаружил, что на меня пялится мой приятель Гонсало. Он проснулся - исключительно вовремя, надо заметить, - и сидел на куче пустых мешков, глядя на меня, как на ожившего покойника. С такой же смесью ужаса и недоверия в глазах.
- Диего, - пробормотал он, - что это с тобой?
- А что со мной? - Я брезгливо отшвырнул окровавленную тряпку в сторону. - Ничего особенного. На меня всего-навсего напали двое разбойников, имевших намерение зарезать меня спящим. Но, поскольку я сумел убить их прежде, это намерение не осуществилось. Вот и все, мой друг Гонсало.
- Разбойников? - ошеломленно проговорил этот любитель кислого вина. - Ты их... ты что, ранен, Диего?
- Не думаю, - ответил я небрежно. - Пустяки, царапина.
На плече у меня действительно алел неглубокий порез, полученный в самом начале схватки, когда Шрам пытался проткнуть мне горло. Другое дело, что Верзила перепачкал меня с ног до головы, и Гонсало вполне могло показаться, что я истекаю кровью.
Он, шатаясь, поднялся на ноги и бросился ко мне с явным стремлением подхватить меня, если я решу вдруг потерять сознание. Такого удовольствия я ему, естественно, не доставил.
- Разбуди Федерико, - велел я, отстраняя его властным жестом. - Найдите старика и заплатите ему за учиненный разгром. Затем отправьте кого-нибудь за альгвазилом, пусть разберется, что это за шваль.
- Заплатить? - возмутился Гонсало. - Да старый пень нам теперь до гроба должен за то, что у него на мельнице нас чуть не прирезали...
- Нас? - переспросил я. - Мне кажется, речь шла только обо мне. Если бы они хотели убить всех, вы, сони, сейчас разговаривали бы не со мной, а с апостолом Петром.
О том, куда послал бы моих приятелей добрый апостол, я предпочел из вежливости умолчать.
На лице Гонсало отразилось не свойственное ему выражение мучительного усилия - он думал.
- Диего, а зачем этим мерзавцам понадобился именно ты?
- Хотел бы я знать, - ответил я честно.
Наемные убийцы никогда не нападают просто так. Как правило, прежде им должны заплатить и назвать имя жертвы. Значит, можно предположить, что кто-то не любит меня так сильно, что готов даже раскошелиться, лишь бы вычеркнуть имя Диего Гарсия де Алькорон из списков живущих на этой земле.
И теперь, когда непосредственная опасность миновала и у меня выдалась минутка, чтобы осмыслить произошедшее, меня занимал один-единственный вопрос.
Кто?
Глава третья. Комната с белым потолком
Комната с белым потолком
- Я ухожу от тебя, - сказала Оксана. - Подай шампунь, пожалуйста.
Она лежала в ванне, скрытая белой горой пушистой пены. Ванна была маленькая, как и вся моя квартира-маломерка, и Оксана, девушка довольно крупная, умещалась в ней, только подтянув колени к животу. В этом месте пенистая гора вздымалась особенно высоко.
Я молча подал ей шампунь. Из-под пузырящейся искристой шапки вынырнула полная белая рука, схватила флакон и утянула его в пенные глубины.
- Ты же не будешь делать глупостей, правда? - спросила Оксана почти жалобно. - Я могла бы тебе вообще ничего не говорить, уйти, пока тебя нет дома, но я хотела, чтобы все было по-честному.
Я не нашелся, что ответить. Последние два дня я почти безвылазно сидел в квартире, один раз только выходил в магазин. За те двадцать минут, что я отсутствовал, она вряд ли успела бы собрать даже свою косметичку.
- Почему ты молчишь? - Теперь в ее голосе звучало раздражение. - Ты задумал что-то ужасное, да? Предупреждаю: если ты собрался кинуть в ванну фен, то я его спрятала.
Недели две назад мы с ней посмотрели американский боевик, в котором наемный убийца расправлялся таким образом с неугодными свидетелями - выжидал, пока жертва решит принять ванну, и бросал в воду включенный в розетку фен. Оксану чрезвычайно впечатлила эта картина, хотя я сомневался, что в реальной жизни дело зайдет дальше обыкновенного короткого замыкания.
- Денис! - Она уже почти кричала. - Почему ты молчишь? Тебе что, все равно?
Отличный вопрос. Было ли мне все равно? Наверное, нет. Да точно нет. Оксана была неплохой девушкой, не слишком умной, но не злой и не подлой. А это в наше время значит немало. Мой школьный приятель Стас, которого подруга кинула на семь тонн зеленых, а потом сдала чеченским бандитам, наверняка бы со мной согласился.
- Нет, - сказал я наконец. - Но ты ведь уже все решила, так зачем зря тратить время?
- Не знаю, - протянула Оксана, - ты мог бы попробовать меня уговорить, чтобы я осталась...
- И ты бы осталась?
- Нет, - она вздохнула, и от белой горы отделилось несколько радужных пузырьков, - но мне было бы приятно.
Не в первый раз я пожалел о том, что не курю. У курильщиков в таких ситуациях масса преимуществ - можно медленно извлекать пачку из кармана, вытаскивать из нее сигарету, щелкать зажигалкой, затягиваться - словом, совершать множество движений, маскирующих твои истинные чувства. Но это все не для меня: перед армией я активно занимался подводным плаванием, не вылезал из морского клуба "Волна" при МАИ, за пять лет объездил все побережья страны - от Белого моря до Камчатки. А курить в клубе считалось дурным тоном. Так что мне пришлось просто скрестить руки на груди и прислониться к исцарапанному боку старой стиральной машинки.
- Ты только не обижайся, - попросила Оксана, - ты хороший парень, но...
- Можешь не продолжать, - сказал я, - все и так понятно.
- Мы слишком разные, - неуверенно проговорила она.
Ну да, разные. Меня всегда удивляло, как можно целыми днями валяться на диване, смотреть идиотские мексиканские мыльные оперы и есть консервированные ананасы. Кто-то ей сказал, что ананас сжигает в организме жир. С тех пор Оксана просто помешалась на ананасах, а поскольку натуральные были нам не по карману, ежедневно опустошала по две-три банки ананасных ломтиков в сиропе. И при этом удивлялась, почему это ей никак не удается похудеть. Я пытался объяснить ей, что в одном только сиропе калорий больше, чем в куске шоколадного торта, но куда там.
- И потом, мне надоело это безденежье! Ты даже на работу нормальную устроиться не можешь, только и делаешь, что бомбишь на своей тачке! На бензин больше уходит, чем ты зарабатываешь! А девушке, между прочим, нужны деньги, чтобы всегда хорошо выглядеть. Знаешь, сколько сейчас стоит приличная тушь?
Что ж, вот с этого и надо было начинать.
- Нормальная причина, - сказал я. - Гораздо лучше, чем первая.
- Какая - первая? - удивилась она.
- Ну, что мы разные. Все люди разные, если уж на то пошло.
Несколько секунд ушло на обдумывание этой информации.
- Ага, ты хочешь сказать, что я ухожу из-за денег?
- Я хочу?
- Ты всегда вывернешь все так, как тебе выгодно!
Конечно, она себя накручивала. И совершенно зря, между прочим, - с деньгами у нас действительно было плохо. Нормальную работу найти не удавалось, а жгучего желания сторожить дорогие машины на автостоянке или втюхивать доверчивым согражданам продукцию "Гербалайф" у меня не возникало. Спасибо отцу, антикварная наша "Волга", купленная им еще в семьдесят лохматом году на заработанные на Кубе боны, по-прежнему бегала, как новенькая.
- ...ты даже не слушаешь, что я говорю!
Голос Оксаны вернул меня к реальности. Она уже не сидела в ванне - стояла, уперев руки в бедра, и пена клочьями сползала с нее, плюхаясь в воду. В целом вся картина напоминала классический сюжет "рождение Афродиты из морской пены", только Афродита, как мне кажется, была более стройной и не такой злой.
- Давай не будем ругаться, - попросил я. - Ты решила уйти - уходи. Совершенно не обязательно делать это со скандалом.