Стилет по короткой траектории входит по рукоятку. Я вижу, как умирает человек, как жизнь покидает его тело. Будто электрический разряд пронизывает меня. Странное ощущение, к которому невозможно привыкнуть. Наверное, я никогда не научусь спокойно убивать.
- Ваш благородь! - Чижиков отводит багинет шведского пехотинца, едва не прикончившего меня, покуда я терзался душевными муками, сбивает сине-желтого с ног и загоняет ему штык в грудную клетку. - Поберегли бы себя!
- Спасибо, дружище! - Я с трудом перевожу дух. - Я твой должник.
- Полноте вам, господин майор. О чем речь?! - Гренадер смотрит на меня, словно на несмышленого ребенка.
У следующего шведа зверское лицо. Он что-то кричит мне, хищно скалит гнилые зубы. Я не понимаю слов, но догадываюсь, что ничего хорошего он мне не обещает. Это понятно. До дифирамбов ли тут?
Швед слишком близко, на такой дистанции шпага бесполезна. Придется снова поработать стилетом. Противника не спасают ни мушкет, ни клинок в левой руке. Шведы славятся как мастера комбинированного боя, но уже поздно демонстрировать мне приемчики. Не судьба. Я в скупом выпаде пырнул противника и сразу отскочил. Проникающее ранение в живот. В этом времени - гарантированная путевка на тот свет.
Скоротечная и ожесточенная схватка закончилась. Больше отвлекаться не на кого. Первый встреченный на пути отряд мы разметали всего за несколько минут, понеся при этом потери: четверо гренадер выбыли из строя. Один уже навсегда.
Чижиков печально вздохнул:
- Жаль Бориску! Хороший был человек. Прими Господь его душу.
Солдаты мелко перекрестились. Я велел раненым отправляться в тыл:
- Благодарю за службу, братцы. Ступайте пока к воротам, там вас перевяжут.
С такими потерями о дальнейшем продвижении не стоило даже мечтать. Впятером-вшестером захватить дом коменданта города вряд ли удастся. Шведы наверняка позаботились увеличить охрану.
Тем временем стали подходить остальные бойцы отряда, раздухарившиеся, краснолицые.
Ударил резкий порыв ветра. Пушистые снежинки запорошили собравшихся возле меня солдат. Жалобно заскрипели флюгера на крышах.
Принесли маскхалат, я накинул его поверх шведского мундира. Не ровен час - спутают в горячке боя. Доказывай потом, что не верблюд.
- Что-то свеев не видать, - заметил подбежавший Мюнхгаузен.
Он был в крови, но держался на удивление стойко.
- Скоро найдем, - пообещал я. - Ротмистр, вы ранены?
- Что? - Он сначала не понял, огляделся по сторонам, а потом, заметив красные пятна на маскхалате, пояснил: - Это не моя кровь. И, что самое отвратительное - не свейская. - Ноздри Мюнхгаузена широко раздувались. - Застукал одного из наших. Девку-служанку на лестнице зажал и хотел ссильничать. Я ему приказываю отставить, а он злится и в меня штыком тычет. Пришлось применить силу.
- Что с ним теперь?
Мюнхгаузен скорбно поднял взор к небу.
- Понятно. Правильно поступили, барон, - одобрил я. - Наказание за невыполнение приказа у меня будет только одно, и причем самое суровое.
Я обвел взглядом солдат. Паршивая овца найдется в любом стаде. Тем более среди солдат, оказавшихся в неприятельском городе, где полно соблазнов. Муштруй не муштруй - не поможет. Такова человеческая натура. Но лучше бы это дело прекратить в зародыше.
Откуда-то сверху бахнула пушка. Я поднес к правому глазу подзорную трубу и увидел картину, свидетельствующую о том, что Ивашов свою часть операции выполнил. Горная батарея была захвачена, теперь солдаты поручика разворачивали пушки в сторону города, намереваясь поддержать нас огнем. Канониры у Ивашова были. Об этом мы позаботились заранее.
- Молодец, поручик! - довольно произнес я. - Четко сработал. Как по часам.
Пожалуй, следует позаботиться о представлении Ивашова к следующему чину, он явно засиделся в поручиках.
Дальнейшее сражение совсем не походило на битву за Сталинград, когда наши и немцы дрались за каждую улицу, за каждый дом.
Шведы успели выставить несколько небольших заслонов, однако им удалось задержать наше продвижение на несколько минут.
Главное столкновение произошло в центре города, недалеко от городской ратуши. Комендант сумел собрать на центральной площади примерно две пехотных роты и полуэскадрон драгун, стянув их отовсюду.
Позиция у шведов была выгодной. Они заняли высоту, откуда им легче было обороняться. Нашим, атакуя, пришлось бы взбираться по склону.
Полковник Вильбранд рассчитывал дать здесь генеральное сражение. Обычная для шведов тактика еще со времен Карла Двенадцатого. Бить врага - так в одном месте, чтобы потом за ним не гоняться.
Вильбранд правильно рассудил, что численное превосходство на его стороне, и намеревался использовать это преимущество на полную катушку.
Шведы выстроились в каре, приготовившись к драке. Выглядели они внушительно. С наскоку не взять.
Но, как бы геройски они ни были настроены, все равно оставался шанс решить дело мирным путем. Надев на штык белую тряпку, я в сопровождении Чижикова отправился парламентером.
Приняли нас неприветливо. Шведы были злые, ожесточенные. При виде парламентеров ряды раздвинулись, выпуская верхового офицера. Наверняка это и был комендант крепости.
Сняв с головы шляпу, я учтиво поклонился.
- Кто вы такой? - спросил швед.
- Лейб-гвардии майор российской армии Дитрих фон Гофен, - представился я. - С кем имею честь?
- Полковник Вильбранд.
Предчувствия меня не обманули, это действительно был начальник гарнизона.
- Во избежание лишнего кровопролития предлагаю вам сдаться. Даю слово, что никто из ваших людей не пострадает. С ними будут хорошо обращаться без урона для вашей чести. Раненые получат необходимую помощь. По-моему, это более чем щедрое предложение.
Вильбранд ответил категорическим отказом.
- Мы выполним свой долг при любом раскладе, - твердо заявил он.
- Подумайте еще раз, господин полковник. Речь идет о жизнях сотен людей. Между нами война дурацкая и ненужная. Нам нечего делить и незачем умирать.
Вильбранд рассердился:
- Неважно, какая война. Мы солдаты и готовы умереть по приказу. Я буду драться до конца. Мои люди тоже.
- Хорошо, вы сами напросились, - пожал плечами я.
- Убирайтесь, пока я не отдал приказ открыть огонь! - еще сильнее вспыхнул начальник гарнизона.
Не желая больше искушать шведов, мы с Чижиковым повернули к своим.
Сколько душ христианских положит из-за своего упрямства! - сокрушенно качал головой гренадер.
Я вступился за честь мундира.
- Он офицер и не может иначе. Полковник прав. Не наше дело судить. Наше дело воевать. А еще он думает, что у него все козыри на руках.
- Оно и всамделе так? - прищурился Чижиков.
- Так, да не так. - Я улыбнулся. - Есть вещи, о которых полковник еще не знает, а когда узнает, ему это очень не понравится.
Будь у шведов артиллерия, нам действительно пришлось бы туго. Но вот с пушками у них напряженка. Те, что были, нынче сплыли, причем в наши руки.
Мы вернулись к своим.
- Вильбранд упрямится, - пояснил я Мюнхгаузену. - Готовьтесь к бою. Но не сразу. Хорошая драка начинается с подготовки.
Я подал условный знак горной батарее.
Ну, Ивашов, голубчик, не подведи!
Горушка окуталась дымом. Есть!
Первые ядра, перелетев стены, обрушились на соседние с ратушей дома, с треском проломили крыши, порушили местами балконы.
Недолет. Сейчас канониры сделают поправку - и держись, Вильбранд! У тебя еще будет возможность пожалеть о своем упрямстве.
Расчет оказался верным. Чего точно не ожидали шведы, так это того, что горная батарея захвачена нами. Вероятно, до последней минуты надеялись, что огневая поддержка на их стороне, что канониры просто опасаются расстреливать свой же город.
И какое же разочарование испытали защитники крепости, когда второй залп полностью накрыл сине-желтое каре! Люди валились рядами, разлетались, будто кегли. Кому-то оторвало голову, кому-то - руку. Пролегла широкая просека, разметав по сторонам живых и мертвых.
От волнения я завертел пуговицу на кафтане, едва не оторвав ее с мясом.
Любые другие, окажись на этом месте, дрогнули бы, но только не шведы. Каре заметно сузилось, но на нас по-прежнему глядел ощетинившийся багинетами строй.
И тогда наступил звездный час ракетчиков. Я отправил их батарею на ближнюю сопку, оттуда они дали один-единственный залп, которого хватило на то, чтобы немногим менее трех сотен шведов расстались с жизнью. Мне стало ясно, почему немцы в Великую Отечественную боялись наших "катюш", почему сходили с ума и в панике бежали.
Это было чудовищно!
Громадный язык пламени слизнул шведов и почти сразу потух. Мы, как по команде, одновременно сняли с голов шапки.
Гарнизон Вильманштранда больше не существовал. Власть перешла в наши руки, пусть и обошлось без символической церемонии передачи ключей от города.
Осталось дождаться корпуса Врангеля. Надеюсь, шведы не сразу поймут, что город уже захвачен.
Горели несколько ближайших к площади домов, но их быстро затушили, пока огонь не пошел гулять по всему городу. А вот ратуша серьезно пострадала, сначала от артиллеристов, а потом от ракет.
Я подозвал к себе Мюнхгаузена:
- Ротмистр, позаботьтесь о людях. Надо их накормить. Лекари пусть займутся ранеными. Часов двадцать у нас еще есть.
- А потом?
- Потом будет по-настоящему жарко, - усмехнулся я. - А еще - расставить посты. В город впускать, обратно не выпускать. Об исполнении доложить.