Кажется, только глаза закрыли, и не спали совсем, а уже в двери стучат, жизнь на флоте начинается рано, а к приказам относятся на удивление серьезно, поэтому за курсантками зенитчицами уже пришла машина. Главстаршина оказался парнем не робким и редким занудой. Пока девчонки завтракали хлебом с чаем, ладно хоть, еще сахар дали, мы с ним ругались.
- В приказе 32 человека к обучению, а вас 24. С меня за 8 пропавших курсантов шкуру спустят, - говорит он убедительно.
Да, шкуру спустят, и в личное дело подошьют, чтобы все видели – работа с личным составом ведется.
- А я тебе где людей возьму? – ворчу в ответ, но понимаю, прав морячок. – Ладно, для НКВД нет препятствий, будут тебе курсанты.
Дошел до дежурного, объяснил проблему, и выдал он мне восемь задержанных за нарушение комендантского часа. Женщин было всего пять, и мы взяли еще трех мужчин. Заряжающими будут. Командирам отделений вписали в солдатские книжки личное оружие, три наши "ТТ" и мой "Лахти". Сколько его можно таскать, всего один раз и пригодился, да и то для контрольных выстрелов. Его Ленка себе взяла, баюкает его, как Михеев свой пулемет. Больше ее в землянку никто не затащит.
- Все, забирай, все по приказу, - порадовал матросика.
Забрались они в кузов, под брезентовый тент, и убыли изучать матчасть. Это всего на месяц, а потом мы все засядем в цитадели, и спокойно перезимуем.
- Все будет хорошо, - говорю, как заклинание. – Или нет, но тогда все будет очень плохо.
А мы пошли своими делами заниматься, с флотскими товарищами за машину рассчитываться, буксир заправлять, баржу разгружать, сообщить родственникам девушек, что дети в армию пошли – жизнь за родину отдавать. На барже людей эвакуировать. Дел выше крыши. В цитадель не хотелось, перед Дарьей было неудобно. Как-то неловко все вышло – дурацкая шутка с непредсказуемыми последствиями. Да и здесь дел хватает, надо за военными следить, а то они нас быстро запрягут.
Открылся буфет для начсостава и мы решили там посидеть.
- И вот, вышли мы из дивизионного командного пункта и отправились прямо на передовую – в штаб полка…- заливается перед секретаршами и машинистками герой-разведчик, что нас вчера из бани выгнал.
У меня-то выдержка железная, а Олег в голос захохотал. За ним следом Меркулов хохотнул.
Тут из толпы слушательниц разворачивается дева смерти, резкая такая дамочка, а на петлицах – знаки, старший майор. Есть такое звание в наркомате.
- Что смешного? – спрашивает, и голос у нее очень нехороший.
Нет в нем любви…
Поднимаю руку. За все и всегда отвечает старший. А здесь это я.
- На войне по-разному бывает, но, обычно, штаб полка от передовой расположен километра за два. Это еще не фронт. Вот и развеселились, шутки коллег слушая. Хорошо байки рассказывают. Сразу видно, мастера, – сглаживаю накал.
Не стал кричать – врет и не краснеет, дипломатично высказался.
- Коллег? – переспрашивает старший майор.
- Разведгруппа прямого подчинения ГКО, - мягко отвечаю. - Понравилась товарищу маршалу наша шутка с отрезанной генеральской головой, вот он нам и создал условия для успешной работы.
- Разведка первой дивизии, - определила нас девушка-командир.
- Да, это мы, - признаемся. – Только у нас там драка была неслабая, от дивизии и заградительного отряда вместе взятых – батальон остался. Из трех батарей зенитчиц одна заряжающая осталась. Это было кровавое дело, по колено в крови шли по минам, а куда деваться, саперов нет, тут только вперед, ляжешь – не встанешь, уничтожат артиллерийским и пулеметным огнем. А даром погибать – очень обидно. И мы до них дотянулись. Прямо до горла… Зубами рвали.
Учись, коллега. Вот так надо старших майоров очаровывать.
Улыбнулась нам девушка, на часики взглянула, и заторопилась.
- А здесь что делаете? – мимоходом спросила.
- Зенитчиц для цитадели у флота выпросили. Лишних специалистов нет, нам подготовят два взвода, – докладываю внятно.
Все-таки она по званию старше.
Кивнула. Я не я буду, если она каждое слово по три раза не проверит, и все из независимых друг от друга источников. Эта кобра и до Ворошилова бы добралась, только он уже на аэродроме – в Москву улетает.
Доели мы бутерброды с сыром под чай, и убрались из штаба округа, двинули в город - творить справедливость и причинять добро.
Старшей сестре записку оставили, где сестренка, где друг задушевный. Запасные ключи мне Машенька отдала, проверил наш маленький склад, созданный из продуктов, купленных в коммерческих магазинах. Рационально деньги потратили и вовремя. Сейчас на них уже ничего не купишь. Условия изменились – возникли другие ценности.
Все закрыли надежно, и пошли буксир заправлять. Как всегда, несколько мешков муки помогли решить вопрос. И я решил – не буду разгружать баржу. Для людей и их вещей места хватит, а мука и консервы стали самой надежной валютой брошенного на волю обстоятельств города. А тем временем стали прибывать пассажиры. С приветами от Самуила Яковлевича. Многие с испугом смотрели на форму НКВД, один даже за сердце схватился.
- Спокойно, - вру ему для его же блага, - это просто маскарад, чтобы никто у нас баржу не отобрал.
- Ах, Самуил, ах, проказник, - успокоился пассажир.
Ты даже не представляешь, дядя, как ты прав.
Взяли мы всех пассажиров на борт, а места еще больше половины. Самуил Яковлевич Локтев пришел, проверил, все ли успели. А мне впустую горючее жечь не хочется, оно нам дорого стоит, мукой пшеничной платим, делаю отмашку своим орлам.
- Давайте, ближайший госпиталь эвакуируем, - предлагаю.
Как раз к десяти вечера закончили, всех загрузили, даже санитарок. Помахали капитану с причала, и еле волоча ноги, вернулись туда, откуда вышли утром, в штаб погранвойск. Ко мне сразу кинулся дежурный:
- Товарищ капитан, вас ждут в Большом Доме.
Вот ведь тварь. Это я о старшем майоре. Без нее точно не обошлось. Ладно – с боем уходить, не вариант. Моих уголовников и девчонок на следствии насмерть забьют. Они бы и сказали чего, да не знают ничего.
Они будут молчать, а их будут лупить смертным боем. Значит?
- Михеев, Меркулов, приказываю. Забирайте девиц, прорывайтесь в цитадель, оттуда уходите со всеми нашими в Швецию. С нашими запасами вы там отлично устроитесь. Выполнять!
- Сейчас, только шнурки поглажу, - это Меркулов, уголовником был, им и остался.
- Нет, – это кадровый боец пограничник Михеев. – Подумаешь, Литейный. Да мы их раком поставим, тех, кто жив останется. За отряд отвечаю, все подпишутся на драку, да и из дивизии половина точно с нами пойдет.
- Их – тысячи, нас – горсть. Просто задавят, – объясняю.
- Придумаешь что-нибудь, не глупее Спартака, - уел меня Капкан.
- Не бойся, один раз живем – один раз и умирать будем.
- Я не собирался жить вечно, - оскаливаюсь зло в ответ. – Ну, пошли.
На Литейном меня пытались разоружить, но были обмануты в своих чаяниях, у меня оружия не было. Зачем оно мне, вон его сколько кругом.
В большом кабинете сидела куча народа. Во главе стола – хозяин, о, комиссар государственной безопасности. Рядом старший майор, моряки, так – капитан третьего ранга, капитан-лейтенант. Так, к ним и сяду.
- Что-то я товарища Ворошилова не вижу, – говорю нагло. – За его отсутствием можно пригласить в Ленинград члена ГКО Берию Лаврентия Павловича. А то засиделся он в Москве, не находите? Мы что, из-за каждой любопытной ****и будем ночами не спать? А? Мы можем закончить на этом по-хорошему, или давайте мне линию с Поскребышевым, и пусть Сам решает нашу конфликтную ситуацию. У него, правда, под Киевом беда, не хотелось бы попасть под горячую руку. На Западном фронте даже армейского ветеринара расстреляли за компанию. Будем звонить или по домам идем?
Взял я их на чистый блеф. Кивнул хозяин кабинета криво, расходимся, мол, отвык он от такого тона. Война, однако. Вышли мы все четверо, я морякам молча руки пожал, старшего майора мертвой хваткой за локоть схватил и поволок на улицу.
- Что? Довольна проверочкой? Дурочка-снегурочка. Мы люди русские, нам хлеба не надо, мы друг друга грызем – тем и живы. Двести лет назад сказано, а как актуально.
- Руку отпусти, больно, - говорит тихо, но уверенно.
В кустах железо лязгнуло.
- Что это? – спрашивает.
Вылезает лейтенант НКВД Михеев, пулемет вытирает, сыро в зарослях после дождя.
- Пошли, у Маши переночуем, устал, как собака, - говорит и трясется.
Понятно, не каждый день в засаде с пулеметом у Большого Дома сидишь. Адреналин в крови фонтаном. Тут и Меркулов подошел.
- Прорвались?
- Отложили мы выяснение отношений на некоторое время. Но у этих ребят хорошая память, и они сегодняшний разговор запомнят и попробуют нас достать. Легко вляпаться в историю, труднее из нее выбраться, - говорю.
- Вход – рубль, а выход – два, - сплюнул сквозь зубы Меркулов.
Зеленый ты, как три рубля. Это система "ниппель", здесь выход не предусмотрен. Только и мы здесь не планировались, вот и проверим, что сильнее – люди или война.
И пошли четыре командира НКВД по ночному, темному городу к недалекому домашнему очагу, и черт с ним, что чужому. Там был титан, и вода еще текла в водопроводе, и в чулане лежала небольшая поленица дров. Горячий душ, и горячий чай, что еще надо человеку для счастья после тяжелого и суматошного дня?
Квартира стояла пустая, даже соседка куда-то исчезла, и мы совсем распоясались. Бродили по длинному коридору в простынях с кружками в руках и бутербродами. Спать легли во втором часу.