Глава 15
Дровяник у Трубецких был под стать ангару аэродрома. Дом большой, дров на истопку уходило много.
Возле сарая уже толпился народ. Женщины испуганно ойкали и крестились, некоторые плакали. Мужики растерянно переговаривались между собой.
Видя это столпотворение, Иван выругался:
- Что за казнь египетская! Все следы мне попортили!
Навстречу выбежал Гаврила. Вид у него был просто сумасшедший.
- Ой, страхи-то какие у нас творятся! Ох, горе нам, горе! За что такое наказание?!
- Что стряслось, Гаврила? - строго спросил Елисеев.
Дворецкий затараторил:
- Ирод какой-то, чтоб у него зенки повылазили, лихоманка скрутила! Вареньку нашу живота лишил! Совсем убил, лиходей! Вы уж сделайте милость, гляньте, что да как.
- Разберёмся, - коротко бросил канцелярист.
- Господи, как хорошо, что вы здесь!
- Чего хорошего? - насуплено спросил Иван.
- Злодея сыщете, - даже удивился Гаврила.
- Мы здесь по другому вопросу, - всё так же мрачно произнёс канцелярист. - Людей в полицию да Сыскной приказ отправили?
- Сей же час и отправлю!
- И лекаря сюда! Срочно!
Я отправил Ивану мысленный вопрос: "Ты действительно собираешься заниматься этим делом?"
Он неопределённо пожал плечами.
"Убийство и кража могут быть связаны между собой. Надо проверить".
- Гони всех прочь отсюда! - велел я Гавриле.
Тот послушно бросился выполнять, замахал руками и закудахтал, словно наседка. Закончив, снова подскочил к нам:
- Ещё распоряжения будут?
- Распорядись насчёт фонаря. Посветить надо будет.
Гаврила закричал на весь двор:
- Стёпка, а ну, дуй за фонарём! Тащи сюда для их благородиев. Ещё что?
- Хватит. Посторожи у входа.
- Как прикажете, господа.
- Барыня-то хоть знает?
- Знает. Токмо она покуда с силами собирается. Тяжко ей, сударь.
- Вот что, Гаврила. Ты до поры до времени никого сюда не впускай.
Дворецкий часто закивал.
Примчался взмыленный Стёпка с фонарём, и мы зашли в сарай. Гаврила остался снаружи.
Фонарь высветил тело девушки, распростёртое на земляном поле дровяника.
Стёпка ойкнул, мелко затрясся, чуть не выронив фонарь.
- Ты чего? - бросил на него суровый взгляд Иван.
- Покойников дюже боюсь. У меня при виде их зуб на зуб не попадает.
- А ты не бойся, не укусит.
Мы приступили к поверхностному осмотру.
Из одежды на девушке были сарафан и лёгкая накидка с капюшоном. На голове платок. Ну да, попробуй выйти на улицу простоволосой - позор на весь мир!
Горничную задушили. Само орудие убийства - серый поясок, скорее всего, мужской, удавкой обвивал её шею. Плохо, что криминалистика пока в зачаточном состоянии. Заикнусь о такой простой вещи, как отпечатки пальцев, не поймут. Тяжко приходится местным следакам.
Мне уже приходилось видеть трупы, и страха я не испытывал, но всё равно, ощущения были не из приятных. Жаль, когда погибают молодые и красивые люди, которым бы жить да жить. А девушка действительно была красивой. Но вот смерть приняла ужасную.
- Посвети сюда, - велел Иван.
Стёпка направил фонарь в нужную сторону.
- Левее, левее… ещё чуть-чуть… Болван, ты хоть знаешь, где право, где лево?
- Откуда, барин?
- Ладно, иди отсюда! Только фонарь мне отдай. Толку от тебя, как от козла молока!
Довольный Стёпка убежал. Я придвинулся к копиисту:
- Ты чего на парня так вызверился?
- Да ничего! Это я от того, что следы и впрямь затоптали, - вздохнул Иван.
- Ты хоть знаешь, что делать?
- Откель?! Думаешь, меня учили?
- Тогда, наверное, стоит дождаться полицейских. Они-то должны разбираться, - резонно предположил я.
- Не скажи, братец. Смотря кто попадётся. Большинство только кричать да драться горазды. Слушай, ты же эти самые… как их… дедективы читал.
- Детективы.
- Вот-вот. Может, помнишь, что надо делать?
- Кое-чего помню.
- Тогда что стоишь? Действуй. И я, на тебя глядучи, поучусь.
Мне всё стало ясно.
- За честь мундира переживаешь? Перед полицейскими опозориться боишься?
- А если и боюсь, то что? - с вызовом спросил он.
Я повёл плечами:
- Ничего. Ладно, авось сильно не налажаю.
Вспомнив всё, что дотоле читал и видел, присел на корточки и, испытывая смешанные чувства, поискал жилку на шее девушки.
Так, всё ясно.
- Мертва.
- Уверен?
- Да. Хотя можно ещё один способ опробовать. Зеркало у тебя есть?
- А зачем?
- Ко рту поднесу. Если запотеет, значит, дышит.
- Нет у меня зеркала.
- Тогда что-нибудь с полированной поверхностью.
- Какое?!
- Млин! Блестящее что-то.
- Пряжка от ремня есть. Сгодится?
- Покажи.
Пряжка и впрямь годилась в качестве импровизированного зеркальца. Я поднёс её к губам девушки и спустя короткое время констатировал ожидаемое:
- Не дышит она. Умерла.
- Убили, - поправил Иван и перекрестился. - Отмучилась, значит. Упокой Господь её Душу!
- Аминь!
Я кивнул, потом подержал руку девушки:
- Тёплая. Совсем недавно убили. Меньше часа, наверное.
Иван уважительно посмотрел на меня. Я смутился:
- Ты это брось! Я тебе не Знаменский и не Томин!
- А кто это?
- Сыщики. Только не всамделишные.
- Из дедективов?
- Из них самых. Дедективней некуда.
Я продолжил осмотр тела: развязал платок, откинул концы.
- Сюда посвети.
- Сейчас.
- Посмотри на левый висок.
- А что с ним? - склонился Иван.
- Видишь, это след от удара. Думаю, дело было так: её сначала оглушили, стукнув в висок, а потом задушили этим поясом.
- Кушаком.
- Хорошо, кушаком. И произошло это, очевидно, когда все занимались сбрендившим поваром. По времени совпадает. Кто-то удачно воспользовался моментом. Интересно, а зачем кому-то понадобилось её убивать? Счёты сводили?
Иван смущённо кашлянул. Я повернулся к нему.
- Гаврила сказывал, что с энтой Варей барин забавлялся.
- И что с того? Думаешь, он убил? - предположил я.
- Окстись! С какой стати ему сиё делать! Да и на службе он был.
- Это ещё надо проверить, - загорелся я.
- И думать забудь! По всему видно, что глупость.
- Почему глупость? Надо рассматривать любые версий. Может, твой Трубецкой всё равно, что тот Джек-потрошитель, только нашего розлива. Убийца-маньяк!
- Петюня, сдаётся мне, что тебя нужно к тому же дереву, что и итальянца, привязать, да водичкой охолонуть, - язвительно произнёс канцелярист.
- Я в порядке предположения, - обиделся я. - А алиби у всех в доме проверить придётся. Чужой бы сюда свободно не попал. Из своих кто-то орудовал. Даже не сомневайся.
- Что за "алиби"?
- Потом объясню. Термин такой юридический.
Иван задумался.
- Вдруг у неё хахаль был? Терпел-терпел, да не вытерпел.
- А что, согласен! Ревность - мотив серьёзный. Не одного человека на тот свет из-за неё спровадили. Потому принимается. Молодец, чернильная твоя душа!
Елисеев смущённо улыбнулся.
К цветастому пояску, обхватывающему сарафан девушки, крепился небольшой кармашек из ткани.
- Гаман называется, - пояснил канцелярист.
Я проверил его содержимое и нашёл несколько медных монет и клочок бумаги.
- Записка, - обрадовался Елисеев.
- Читай, - попросил я. - А то мне все эти ваши "яти" и "еры" как арабская грамота.
- "Жду завтра к вечору у меня. Весь истомился. Твой К."
- Ясно. Шуры-муры-лямуры. Что за таинственный "К", который пишет амурные записки нашей горничной?
Елисеев помотал головой:
- Кто будет горничным записки писать? Да и насчёт грамотности сумлеваюсь.
- Сомневаешься? Вот сейчас и проверим.
Я вышел к подпиравшему вход в дровяник Гавриле.
- Скажи-ка, любезный, покойная горничная читать-писать умела?
- Полноте, сударь. На что дворовой девке сия наука? Баловство да и только.
- Понял, спасибо.
Я повернулся, собираясь вернуться к досмотру, но тут в голову пришла ещё одна мысль. Девушка, судя по одежде, куда-то ходила. Накидка на ней определённо не для домашней носки, а для выхода "в люди".
- Ещё вопрос, Гаврила.
- Слушаю, сударь.
- Покойница то ли куда-то ходила, то ли откуда-то пришла. Может, знаешь?
- Как не знать?! Конечно, знаю. Барыня её с самошнего утра в аптеку посылать изволила.
- Зачем?
Гаврила, должно быть, удивился моей тупости.
- Дык за лекарствами. Дохтур нашей матушке всякие отвары да мази прописал для здоровья телесного. Вот она и снарядила Вареньку, царствие ей небесное!
Вернувшись, я передал всё услышанное Ивану.
- Так я и думал, - протянул он. - Несравненная Анастасия Гавриловна наставляла рога своему супругу, а горничная в том ей помогала: записочки носила, о встречах договаривалась.
- Думаешь записка для княгини?
- А для кого ещё? Мне многое про неё сказывали.
- Тебе виднее, - не стал спорить я. - Только записочку положи обратно, чтобы полицейским было б потом чем заниматься.
- Давай мы её спрячем и никому показывать не будем, - предложил Иван.
Я усмехнулся:
- Никак пожалел? Кого интересно: Трубецкого или его супругу?
- Анастасию Гавриловну.