Февраль 1990 года, Бухарест
- Вы что-нибудь знаете об Институте крови?
- Нет, - глухо ответил генерал. - О таком институте я впервые слышу.
- Он находится в Напоке, в Трансильвании. Этот город до войны назвался Клуж.
- Да, помню. Старая римская крепость, основанная еще императором Траяном.
- Вот именно, - засмеялся подполковник. Смех у него был тихий, шелестящий. - Я родом из тех мест, меня и назвали в честь императора. Так вот, Институт крови…
Он помедлил, словно решая, что можно доверить собеседнику, а о чем лучше умолчать.
- Но вы же, наверное, в курсе, генерал, кто придумал программу увеличения рождаемости?
Джорджицу пожал плечами.
- Не имею понятия. Это довольно далеко от круга моих профессиональных интересов.
- Попытайтесь догадаться.
- Вероятно, кто-нибудь из наших партийных шишек. Может быть, сам Кондукатор?
- Почти. - Генералу показалось, что во взгляде Траяна мелькнуло легкое разочарование. - Его великолепная супруга. Цаца, как называли ее в народе. Она хотела… или, точнее, мечтала о том, чтобы в каждой румынской семье было по три-четыре ребенка. Под ее чутким руководством Академия наук разработала многоступенчатую программу. Одним из звеньев этой программы и стал Институт крови в Напоке.
Генерал привычным жестом снял очки и полез в карман за тряпочкой. Но карман был пуст: Джорджицу с сожалением вспомнил, что оставил тряпочку в кармане плаща, в прихожей.
А они с подполковником сидели у него в кабинете.
Подполковник нашел его сам. Джорджицу вернулся домой после очередного бесплодного визита в министерство - его просьбу о переводе на должность военного атташе в какую-нибудь далекую африканскую страну вновь отфутболили дежурному бюрократу, словарный запас которого исчерпывался выражением "приходите завтра". Припарковал свою старенькую "Дачию" возле заваленной мусором помойки (мусорщики не приезжали уже третью неделю, и шансов на то, что они решат взяться за дело в ближайшие дни, было немного), вышел, сделал несколько шагов к дому и вернулся к машине, чтобы запереть дверцу. Свобода свободой, а воровать стали куда больше, чем при коммунистической диктатуре. Поднял воротник плаща (с неба сеялась мелкая противная влага) и двинулся к подъезду, стараясь не наступать на разбросанные по тротуару картофельные очистки - видно, кто-то не успел донести мешок с мусором до бака.
Траян появился из подворотни и зашагал навстречу, помахивая рукой, словно старому знакомому. Он был в штатском - синих джинсах и кожаной куртке. Такую одежду шили цыгане, в переставших быть подпольными, цехах и ее можно легко купить, хотя и не задешево, на любом рынке. Вот только что-то подсказывало Джорджицу, что и джинсы, и куртка подполковника сшиты гораздо западнее Бухареста.
- Добрый вечер, господин генерал, - сказал Траян, подходя. Джорджицу с изумлением обнаружил, что шрам у него на лбу почти исчез.
"Тональным кремом он его замазал, что ли?" - подумал генерал, вспомнив ухищрения супруги, прилагавшей титанические усилия для скрытия морщин.
- Здравствуйте, подполковник, - сдержанно ответил он. - Чем могу быть полезен?
Не хотел спрашивать, а все же спросил. Ругая себя за эту ненужную вежливость - кто, в конце концов, этот Траян? Бывший офицер бывшей службы безопасности? Секуритате разогнали почти сразу после казни Чаушеску, а ее всесильный шеф - Юлиан Влад - сидит в тюрьме. Так почему же он, генерал юстиции Джорджицу Попа, должен испытывать трепет перед каким-то бледным подполковником?
Может быть, потому, что генералом он теперь только именуется? А никакой реальной власти у него уже давно нет? И все, что ему осталось, - это надежда устроиться на непыльную должность в какой-нибудь маленькой теплой стране?
- У вас найдется для меня полчаса? - спросил Траян. - Этот разговор может оказаться важным… для нас обоих.
Генерал взглянул на часы. Двадцать минут седьмого. Жена вернется от подруги не раньше восьми, Сорела - любимая дочка - укатила с компанией однокурсников в Поляну Брашов, вроде бы кататься на лыжах, хотя какие сейчас лыжи? Февраль, слякотный, промозглый февраль, ни снега, ни солнца…
- Хорошо, - сказал он глухо. - Полчаса у меня есть. Пойдемте.
- …В Институте крови проводились исследования, которые могли бы показаться ученым Запада антинаучным безумием, - продолжал свой рассказ Траян. - Кровь переливали по цепочке - от одного человека к другому, от того - к третьему, и так до двадцати раз. Иногда это давало очень хорошие результаты. Иногда - приводило к чудовищным последствиям. Вы знаете, что такое AIDS, генерал?
Джорджицу устало покачал головой. Ему вдруг показалось, что Траян специально задает ему только те вопросы, на которые он может ответить лишь отрицательно.
- Это страшная болезнь, от неё нет спасения, нет лекарств. Передается она через кровь. Ей часто болеют наркоманы, пользующиеся грязными шприцами. Еще - гомосексуалисты, по понятным причинам. Каждый, кому в кровь попал смертоносный вирус, умирает. Кто-то раньше, кто-то позже. Но выживших не бывает.
- Какое это имеет отношение ко мне? - Генерал раздраженно вертел в руках очки.
- Немного терпения, прошу вас. В ходе экспериментов в Институте крови иногда получались целые цепочки людей, больных AIDS. Поэтому за последние годы количество заболевших этой заразой в стране достигло трехсот пятидесяти тысяч. Понимаете, генерал? Триста пятьдесят тысяч обреченных на страшную смерть. И миллионы тех, кого они могут в любой момент заразить.
Подполковник сцепил тонкие пальцы в замок. Хрустнул суставами.
- Уже за одно это Кондукатор и его жена заслуживали расстрела. Вы осудили их за геноцид - и даже не знаете, насколько вы были правы.
- Это все, что вы хотели мне рассказать, подполковник? - Джорджицу начал подниматься из кресла, но Траян быстро поднял руку.
- Нет, это лишь предисловие. Сейчас я перейду к сути.
- Сделайте одолжение, - холодно произнес генерал.
- Дело в том, что программа повышения рождаемости была лишь прикрытием. На самом деле в Институте крови, так же как и в Институте гериатрии и геронтологии в Бухаресте, велись эксперименты по достижению физического бессмертия.
- Какая чушь! - не сдержался генерал. - Я знаю об успехах наших геронтологов, но они могут продлять активную жизнь максимум до 90 лет. Я и сам принимаю геровитал…
- И совершенно напрасно, - перебил его Траян. - Геровитал не так безвреден, как уверяют врачи. Его продукты распада накапливаются в печени и требуют детоксикации… у вас мешки под глазами, генерал, вы замечали?
- Я не собираюсь обсуждать с вами проблемы своего здоровья, - отрезал Джорджицу.
- Как угодно. Хотя то, что я собираюсь вам предложить, может решить эти проблемы раз и навсегда.
Траян откинулся в кресле и провел пальцем по лбу, где еще можно было различить светлую полоску шрама.
- За несколько дней до нашей первой встречи, генерал, мне раскроили череп большим мясницким тесаком. Это произошло во время бунта в Тимишоаре. Уверяю вас, обычного человека такой удар уложил бы на месте. А я, как видите, жив-здоров.
- Стало быть, эксперименты увенчались успехом? - усмехнулся генерал.
- Нет. Иначе Кондукатор и его жена уцелели бы во время расстрела. Мы не были уверены… в нашей организации правая рука часто не знала, что делает левая. Поэтому я и приехал тогда в Тырговиште.
- Попрошу вас выражаться яснее. - Генерал и сам не заметил, как в его голосе прорезались повелительные интонации председателя военного трибунала. - Если программа достижения физического бессмертия не привела к положительным результатам, как вы лично выжили после… вот этого?
Он машинально повторил жест Траяна, проведя пальцем над бровью.
- Я - это другое дело. - Подполковник прищурился, словно неяркий свет настольной лампы резал ему глаза. - Такие, как я, генерал, не нуждаются в помощи науки… точнее, наука могла бы нам помочь, но Николае и его жена всячески сопротивлялись этому. Была еще одна линия исследований… гораздо более перспективная. Создание искусственной крови. Но Кондукатор и, особенно, Елена слышать ничего об этом не хотели.
- Почему же?
На этот раз Траян помедлил с ответом. Он поднялся с кресла и несколько раз прошелся туда-сюда по кабинету. Потом негромко заговорил:
- Пятнадцать лет назад к нам в Румынию прилетел президент Центральноафриканской республики Бокасса. Здесь он познакомился с танцовщицей по имени Габриэла Дримбо, которая выступала в столичном мюзик-холле. Габриэла очаровала Бокассу… он всегда был неравнодушен к блондинкам, а Дримбо к тому же очень красива. Вскоре влюбленный Бокасса попросил Кондукатора разрешить Габриэле выйти за него замуж.
Чаушеску, конечно, тут же посоветовался с женой. А та - со своим конфидентом Ионом Пачепой, шефом внешней разведки.
Пачепа хорошо знал, что в Центральноафриканской республике добываются одни из лучших алмазов в мире. Он предложил Елене использовать Габриэлу для того, чтобы получить доступ к алмазам Бокассы… Габриэлу быстро завербовало Секуритате, ей даже дали чин лейтенанта. Вскоре Дримбо специальным самолетом отправили в Африку. Там она прожила несколько лет на положении любимой жены в гареме Бокассы… а в обмен Кондукатор получил концессию на разработку центральноафриканских алмазов.
- К чему вы мне все это рассказываете? - спросил Джорджицу, когда подполковник на мгновение замолчал.