Верста составляла 500 саженей, или 1,06 километра. Имение Простаковой в "Недоросле" Д.И. Фонвизина находилось в трех верстах от города. Учителя Митрофанушки приходили к нему на уроки пешком, то есть проделывали в день туда и обратно более шести километров.
Но это пустяки, если вспомнить сухопарого мужичка - посыльного Лаврецких ("Дворянское гнездо" Тургенева), умевшего ходить в сутки по 60 верст, то есть почти по 70 километров.
Имение Манилова ("Мертвые души") - в 15 верстах от городской заставы. От имения Одинцовой до имения Базаровых ("Отцы и дети") - 25 верст. "До Мокрого было 20 верст с небольшим" ("Братья Карамазовы").
Вовсе не рекомендуется каждый раз браться за карандаш и подсчитывать точное расстояние в километрах. Абсолютная точность здесь не нужна. Достаточно запомнить, что верста лишь немногим более километра, поэтому проще уподобить старую меру новой, что облегчит представление о названных расстояниях.
Слово "верста" имело и другое значение - ВЕРСТОВОЙ СТОЛБ. Для того, чтобы лучше их заметить, красились они обычно косыми полосами в две краски - белую и темную, чаще всего черную, а между ними проходила узкая оранжевая полоса. Именно о таких верстах писал Пушкин в стихотворении "Зимняя дорога":
Глушь и снег… Навстречу мне
Только версты полосаты
Попадаются одне.
Отсюда же выражение КОЛОМЕНСКАЯ ВЕРСТА - об очень рослом человеке. Происходит оно от высоких верстовых столбов, расставленных по указу царя Алексея Михайловича между Москвой и селом Коломенским, где находился его дворец.
В заключение - небольшая таблица перевода русских линейных мер в метрические (без пяди).
1 вершок = 4,45 сантиметра.
1 аршин = 16 вершкам = 71 сантиметру.
1 сажень = 3 аршинам = 2,13 метра.
1 верста = 500 саженям = 1,06 километра.
Меры площади
Русские квадратные меры по названиям аналогичны линейным мерам: квадратный аршин, квадратная сажень и т.п., но определение "квадратный", как правило, отсутствовало, оно само собой подразумевалось.
Тесноту в камере, куда заключили Катюшу Маслову в "Воскресении" Л. Толстого, можно представить себе, переведя старые меры в метрические: "Камера Масловой была длинная комната в 9 аршин длины и 7 ширины". Подсчитаем: это 30 с небольшим квадратных метров. Сидело же в камере 15 человек: два квадратных метра на человека.
В том же романе хатка старухи Матрены, которую посещает помещик Нехлюдов, "была шести аршин", то есть около трех квадратных метров.
Точно такой же площади "черная, смрадная" избенка многодетного крестьянина Чуриса в рассказе Л. Толстого "Утро помещика", которого помещик хочет переселить в десятиаршинную избу. Шестиаршинную избенку Давыдки Белого в том же рассказе "всю занимали печь с разломанной трубой, ткацкий стан, который, несмотря не летнее время, не был вынесен, и почерневший стол с выгнутою, треснувшею доскою".
Особняком стоит такая мера площади, как ДЕСЯТИНА, постоянно встречающаяся в старой русской литературе при определении величины землевладения. Десятина равнялась 2400 квадратным саженям, или 1,092 гектара. Одним словом - и это полезно запомнить, - десятина почти то же самое, что гектар.
Теперь нам станет ясна гигантская разница между количеством земли у крепостного крестьянина и помещика. Земельный надел крестьянина состоял обычно из двух-трех десятин, совсем нищенским считался надел в десятину. Вспомним строки А.В. Кольцова из "Песни пахаря": "Ну, тащися, сивка, / Пашней, десятиной". Эта площадь была совершенно недостаточной для того, чтобы прокормить в год многодетную, как правило, крестьянскую семью, тем более что помещик наделял крестьянина худшей землей, дававшей низкую урожайность. Зато количество земли у помещика исчислялось сотнями и тысячами десятин.
У Константина Левина ("Анна Каренина") - 3000 десятин в Калязинском уезде.
Мать Нехлюдова ("Воскресение" Л. Толстого) "получила в приданое около 10 тысяч десятин".
У князя Лиговского тяжба с казной о 20 тысячах десятин лесу ("Княгиня Лиговская" Лермонтова).
Таких данных в русской литературе множество.
После крестьянской реформы 1861 года помещичьи земли стали переходить в руки предприимчивых и оборотистых кулаков. В повести Горького "Фома Гордеев" миллионер Щуров говорит: "…был я в молодости мужик, а земли имел две с четью (четвертью. - Ю.Ф.) десятины, а под старость накопил одиннадцать тысяч десятин и все под лесом".
Полезно представить себе и величину усадебных садов, в которых происходит действие русских классических произведений. Сад, окружающий дом Федора Карамазова, "был величиной с десятину или немногим более". Зато у Шелестовых ("Моя жизнь" Чехова) "сад был большой, на четырех десятинах".
Впрочем, десятина не всегда равнялась 2400 квадратным саженям. В старину была и ХОЗЯЙСТВЕННАЯ ДЕСЯТИНА, поболее, - в 3200 или 3600 квадратных саженей. О такой-то и мечтает Иудушка в "Господах Головлевых" Салтыкова-Щедрина: "Тогда десятина-то хозяйственная была, против нынешней в полтора раза побольше".
Если речь шла не о сельскохозяйственных угодьях, то площадь обычно исчислялась не в десятинах, а в квадратных верстах. В "Молохе" Куприна читаем: "…открылась огромная панорама завода, раскинувшегося на пятьдесят квадратных верст".
Меры веса
Сначала приведем таблицу:
Золотник = 4,26 грамма.
Лот = 3 золотника = 12,79 грамма.
Фунт = 32 лота = 410 граммов.
Пуд = 40 фунтов = 16,38 килограмма.
Берковец = 10 пудов = 163,8 килограмма.
ЗОЛОТНИК стал мерой веса на основе одноименной золотой монеты, которая использовалась как гирька. Отсюда - "мал золотник, да дорог". Так говорят о чем-то на вид незначительном, а по существу ценном. На золотники продавались товары, употреблявшиеся в домашнем хозяйстве в небольших количествах, - чай, сахар. Чепурин в пьесе Островского "Трудовой хлеб" получает два куска сахара - "два золотника - рафинад нынче в цене". Анна Павловна в "Пошехонской старине" Салтыкова-Щедрина "проводит пальцем черту на комке масла и долго спорит из-за лишнего золотника, который выпрашивает повар". В рассказе Горького "В степи" упоминается "кусочек хлеба золотников в пять весом", то есть очень небольшой, чуть тяжелее 20 граммов.
ЛОТ. Забытыми ныне лотами измерялись цветочные семена, почтовые отправления, ценные и полудрагоценные камни и т.п. В "Преступлении и наказании" Достоевского читаем: "Письмо от матери Раскольникова было большое, плотное, в два лота: два большие почтовые листа были мелко-мелко исписаны". Итак, вес письма составлял почти 26 граммов. "Вот, смотри, Верочка, это твое, а то Марфинькино - ни одной нитки жемчуга, ни одного лишнего лота ни та, ни другая не получит", - говорит бабушка в "Обрыве" Гончарова, деля свои драгоценности.
ФУНТ. Фунтами измерялись хлеб, конфеты, масло, почти все продовольственные товары, и даже керосин - полторы копейки стоил фунт керосина. Схимник Ферапонт в "Братьях Карамазовых" "ел всего лишь по два фунта хлеба в три дня, не более". В тяжелое военное время в Павлоградском полку - узнаем из "Войны и мира" - "растягивали последние сухари: выдавали только полфунта на человека", то есть двести граммов в сутки, очень немного.
В "Господах Головлевых" говорится о дынях "по 20 фунтов весу - вот какие дыни!". Дыни действительно изрядные - по 8 с лишком килограммов каждая.
Восьмая часть фунта, то есть 50 граммов, в обиходе называлась ОСЬМУШКОЙ. Эта мера упоминается в автобиографической трилогии Горького: "Мы покупали три золотника чая, осьмушку сахара…"
Очень часто в старой литературе встречаем выражения "шестериковая сальная свеча", "пятериковая свеча" и т.п. В рассказе Глеба Успенского "Примерная семья" герои жалуются на оплывающие свечи и обмениваются такими репликами: "Вы ЧЕТВЕРИК палите?" - "Четверик". Догадаться, как выглядела такая свеча, без исторических источников невозможно. А связаны эти бытовые названия с тем же фунтом: шестериковых свечей продавалось по шесть за фунт, пятериковых - по пять на фунт и т.п. Чем легче были свечи, тем меньше они оплывали.
ПУД. Слово знакомое, только недавно вышедшее из официального употребления, примерно - 16 килограммов. В классической литературе оно нередко употреблялось гиперболически. Гоголевский Тарас Бульба "вскочил на своего Черта, который бешено отшатнулся, почувствовав на себе двадцатипудовое бремя, потому что Тарас был чрезвычайно тяжел и толст". Бессмысленно, однако, переводить вес Бульбы в килограммы - храбрый казак не мог весить 327 килограммов. Это обычная для Гоголя гипербола.
То же - в "Горе от ума", где Фамусов говорит: "…При государыне служил Екатерине. / А в те поры все важны, в сорок пуд…" Здесь сорок пуд, конечно, не мера веса, а, если можно так выразиться, мера важности.
Были и редкие местные меры веса, например БАТМАН на Волге - 10 фунтов. В повести Горького "В людях" работник Мишка на спор съедает за два часа батман окорока, то есть 4 килограмма.
Вспоминая, как объедались блинами на масленицу в старой Москве, Куприн с усмешкой пишет: "…цифры тут астрономические. Счет приходилось бы начинать пудами, переходить на берковцы, потом на тонны и вслед за тем уже на грузовые шестимачтовые корабли".