Да, немало вас было, защитников львиной семьи.
Вас душа не забыла, отцы мои, братья мои!Грозным логовом в чаще была наша крепость святая,
Наши когти знавала врагов беспощадная стая,Предводителей многих прикончили наши мечи,-
Не ублюдков убогих, что лишь на словах горячи,Не подобных Джариру с дырявой его родословной,
А бойцов, что могли бы опасностью стать безусловной.Так чего же ты хочешь, грозя мне с поджатым хвостом?
Честь свою не упрочишь бахвальством на месте пустом.Я из племени Дабба, умевшего рати несчетной
Наносить пораженье - залог родословной почетной.Не знаком я со страхом, бичом слабодушных людей.
Возведен я Аллахом по лестнице славы моей.Было племя Маадда в истоке древнейшего рода.
Были Дарима дети - краса и надежда народа.Мы, наследники славных, добавили доблесть свою
В этот строй равноправных, не дрогнувший в долгом бою.Даже в годы сомнений, когда не поймешь человека,
Племя Хиндифа вечно хранимо величием века.И на высшем совете в тревожный, решающий час
Были подвиги эти примером для многих из нас.Мы вождями арабов не зря в годы мужества стали,
Нет, не зря проблистали мечи наши всплесками стали!Наше войско в погоне самумом идет огневым,
И язычников кони легли на колени пред ним.Боевые кольчуги, что иней сверкающий, белы.
Их колец не пронзают врагов оперенные стрелы.Нечестивые слабы. А нам отворился весь мир.
Мы с тобою арабы. Подумай над этим, Джарир!
* * *
Видя месяц и солнце, тоскую о том, кто ушел без возврата:
Больше нет сына Лейлы, могучего Галеба, милого брата!..Золотые светила с ним схожи лицом и душой благородной.
Был он вхож и к владыкам, и был он обласкан любовью народной.Больше нет сына Лейлы, прекрасного Галеба, друга и брата.
Племя таглиб еще никогда не когтила такая утрата!Если б Язбуль и Дамг, первозданные горы, узнали об этом,
То склонили бы скорбно вершины, венчанные снегом и светом.
* * *
Ты спишь в земле, Саид, утратив жизни силу.
Да увлажнит Аллах дождем твою могилу!Она твой вечный дом, в Истахре возведенный.
Уже не выйдешь ты на воздух раскаленный.Да увлажнит Аллах дождем тот холмик малый!
Под ним ты спишь, Саид, без памяти усталый.Подушкою земля тебе отныне стала.
Она и твой халат, она и покрывало…А ты ведь был для всех как дождевая влага.
Ты расточал себя лишь для чужого блага.И засуха-беда была тогда бессильна.
Была твоя любовь, как щедрый дождь, обильна.Безмерна скорбь сейчас, когда песок зыбучий
Сокрыл тебя от нас, о друг мой самый лучший!..Твоя вдова с детьми - со всеми пятерыми -
Льет слезы без конца, захлебываясь ими.Горячих слез поток ей размывает очи.
А день вокруг поблек и стал угрюмей ночи.
* * *
Зачастивший к виночерпию, где напоят без отказа,
Не постится и не молится, позабыв слова намаза.Ночью трет больную голову, стонет, охает, бранится,
А с утра все только думает, как ему опохмелиться.Видел я подобных грешников, что лежат в пыли дорожной,
Несусветную нелепицу мелет их язык безбожный.Вспомнил я при этом зрелище, проходя поспешно мимо,
Что лишь муки, муки адовы ждут их всех неотвратимо.И, творя молитву вечером, я вознес хвалу Аллаху
За того, кто жизнью праведной божьему покорен страху.
* * *
Разъяренная смерть объявилась в округе,
Поредел мой народ, оскудел он в недуге.О, когда б я не знал, что бессильна мольба,
Я молил бы тебя неотступно, судьба.Я молил бы вернуть этих юных и сильных,
Что лежат неподвижно в пределах могильных.Поникаю душой, видя жалкий конец
Благородных умов и великих сердец.Поникаю душой, слыша, как незнакомо
Стонет Аджадж, верблюд мой, гонимый от дома.О жена, мне так трудно сейчас потому,
Что в беде не могу я помочь никому,Что мечети безлюдны теперь, как пустыня,
Что иссякла, как мертвый родник, благостыня,И уже развалились умерших дома,
И немало живущих лишилось ума…Но среди молодых, уцелевших от мора,
Есть врачи - есть вожди, что помогут нам скоро.Вижу: скачут, повесив на копья плащи,
Эти мощные всадники в хмурой ночи.Кто-то, кажется, жилистой, тонкой рукою
Прикоснулся ко мне, дав начало покою.Ночь проходит, но перед рассветом за ней
Скачет несколько черных, высоких коней.Нет, еще не остыло ты, чувство утраты,
И тобой, словно камнем, надежды примяты!..Сколько нежных красавиц ушло без любви,
Затерялось во мраке, зови не зови!..Сколько славных мечей опустилось навеки,
Сколько слез обожгло материнские веки,Сколько там кобылиц убежало в пески,
Вырвав повод из мертвой хозяйской руки…
* * *
Имеет каждый две души: одна щедра и благородна,
Другая вряд ли чем-нибудь Аллаху может быть угодна.И между ними выбирать обязан каждый, как известно,
И ждать подмоги от людей в подобном деле бесполезно.
* * *
События в пути неведомы заране.
Друзья, какую ночь провел я в Гарийяне!..Был гостем у меня голодный волк поджарый,
Быть может, молодой, быть может, очень старый.Вздыхал он и стонал, как изможденный нищий,
Уже не в силах сам разжиться нужной нищей.Как тонкое копье, маячил он во мраке,
А ближе подойдя, подобен стал собаке.Когда б нуждался он в одежде и приюте,
Я дал бы их ему, покорен той минуте.Я поделился с ним едой своею скудной.
Верблюды прилегли, устав с дороги трудной.Поблескивал песок. Пустыня чуть вздыхала
И в нежном блеске звезд со мною отдыхала.Не будет путник тот угрюмым и суровым,
Что даже волка смог пригреть под звездным кровом
* * *
Ахталь, старый смельчак, несмотря на враждебные силы
Перед смертью своей посетил гордых предков могилы.Аль-Фараздаку взять под охрану от ярости мира
Поручил он и мать, и стада молодого Джарира.Значит, племя Кулёйба спасти их способно едва ли.
За подобным щитом не укрыться от злобы и стали.Тонок он и дыряв, словно кожа на ножках овечьих.
Эти люди Кулейба - подонки, хоть выспрення речь их.На обиду они не ответят хотя бы обидой.
Пред угрозой дрожат, как при виде гюрзы ядовитой.А во время войны не видать их на поле сраженья -
За верблюжьим горбом замирают они без движенья.Эти трусы Кулейба по-песьи скулят под пинками.
Как бараны они, обмаравшись, трясут курдюками.Это племя бежит, захвативши пожитки в охапку.
Отшвырнул я его, как хозяйка - негодную тряпку!
* * *
Я раскаяньем злым томим и не в силах найти покой.
Разведен я с моей Навар. Как не думать о том с тоской!Ведь покинуть ее навек - это значит утратить рай.
Как Адам, я лишен его безвозвратно - хоть умирай!..Ныне я подобен слепцу, что глаза себе самому,
Обезумевши, проколол и при жизни сошел во тьму.Разлучен с любовью Навар, одиноко бреду в пески.
Заменить ее мне могла б только смерть от своей руки.О, когда бы обнять опять этот стан, этот жизни дар -
Я бы стал посильней судьбы, разлучившей меня с НаваМы расстались не потому, что она наскучила мне,-
Отобрал ее гневный рок по моей лишь глупой вине.
* * *
Случалось мне порой, бледнея от стыда,
Считать себя глупцом, но трусом - никогда.И вот я повстречал в скитаниях ночных
Чудовищного льва средь зарослей речных.И грива у него была, как черный лес,
И каждый коготь был, как месяц, нож небес.Разинутая пасть ревела, как прибой,
Где в пене на клыки напорется любой.Душа в моей груди померкла, словно свет.
Но я вскричал: "Вперед! Нам отступленья нет!Коль ты, злодей ночной, сразиться сгоряча
Осмелишься со мной - отведаешь меча!Ты все-таки слабей, чем, например, Зияд.
А ну-ка прочь, злодей! Поберегись! Назад!"Ему навстречу я шагнул с мечом в руке,
И зверь, взмахнув хвостом, укрылся в тростнике.
* * *
Случись твоей судьбе моею стать судьбою -
Ты видел бы сейчас пустыню пред собою.Ты ехал бы по ней куда глаза глядят,
Не ведая тропы, что приведет назад.И был бы шейхом ты в Омане, где верблюды
Особенно умны, стройны, широкогруды.Нигде покуда нет столь благородных стад,
Как у моей родни, у племени Маадд!Он подо мной сейчас, бегун такого вида.
Его бы не смогли догнать гонцы барида.Погонщику с таким управиться невмочь:
Попробуй-ка ударь - уйдет от палки прочь!..