Сагунс! Над тобой горевая комета.
Вокруг Кападильо и голод и мор,
Стал рыцарем зверь, добряком обогретый,
Тунисец большой обезглавлен, но казнь - не позор!
Колон повторяет судьбу византийцев,
Кордова его принимает опять,
Сквозь зависть его кораблям не пробиться,
Отшельником будет он жизнь созерцать.
Король из Блуа власть возьмет в Авиньоне,
Сквозь Линден его с Анбуаза вело,
Здесь воля монарха всю церковь с мест стронет,
И Гвозь из Пойтриса калечит святое крыло.
Божий храм омывается солнцем и правдой…
Кто в Булони смывал пятна прежних грехов,
Тот взлетел высоко, но ему иерархи не рады;
Он блестящий сановник, а патер плохой.
Генрих Сильный был великодушен,
Добиваясь вступить в этот брак,
Сент-Квентин и Аррас. Путешествия ждут ваши души,
И Мацеллум Второй вел испанцев во мрак.
Мост спешно построят из бочек и чанов,
И будут разрушены восемь мостов,
Пленили вождя, и отряд его в ранах,
Ножи режут глотки у лучших сынов.
Беда, коли в партии воля ослабнет
И в левую пропасть обрушится стон,
Пусть в правом углу все реформы озябнут,
Раз будет открыт беспартийный закон.
С простого солдата он стал полководцем,
Все выше всходя в боевых временах,
При нем на крестах гаснет яркое солнце,
И церковь изведает горе и страх.
Разделится братьями все королевство,
И диспуты стоит оружьем сменить,
Британское имя и титул английский - в соседстве,
Кого ж воздух Франции здесь опьянит?
Ей дважды взлететь - дважды встретить паденье,
Ни Запад ее не принял, ни Восток,
Германию предала страсть к разрушеньям,
Страна получила жестокий урок.
Ведь их, как родных, повстречают в Париже,
Вся Франция славит теперь англичан,
Большая победа все ближе и ближе,
Но все же Норларис страдает от ран.
Избави нас Бог от опеки дер Тага,
Не верно, что здесь он навеки осел,
Растоптанный жезл его славится в сагах,
Свобода нужна нам для собственных дел.
На что ему Ронские эти святыни?
Захватчик разграбит старинный собор,
Но демон бубонный их всех опрокинет,
Своих и чужих бьет губительный мор.
Из женской измены кровь хлынет потоком,
Замучена мать, раз не муж был отцом,
Убит и сынок, ставший жертвою рока,
Повешено восемь невинных ни в чем.
Детей острова все равно не щадили,
Совсем уж отчаялись два из семи,
Но всех их поддержки от лиги лишили,
Режим в Монпелье остальным был не мил.
Он сам разрушал все благие надежды,
Когда двадцать месяцев правил страной,
Тиран распинал человечность и нежность,
Но был еще худшим правитель иной.
Столетья отыщут забытые книги.
Мой факел в иных оживет временах,
Где троны исчезнут в восстаньях и сдвигах
И принцы в могилах прочтут письмена.
Когда ни один, ни другой не был выбран,
Добился согласья безвестный Нерзас,
Народ за него: это пастырь большого калибра,
Колонья с Феррарой его не предаст.
Проворный юнец обманул кардинала
И выбил его из позиций былых,
Пускай Акведук с усыпальницей принца того не видали,
К интригам век новый, как древний, привык.
Восьмой, третий, первый… летят серафимы
С дерзающим взмахом святого крыла…
Старик был для юноши ангелом зримым,
Поддержка богов от бесчестных ушла.
Дикарь стал тираном у месопотамцев,
Наложницу делит с врагами идей,
Он даже лицом почернел от злорадства,
Скотина, которая топит людей.
В грядущем предвижу расцвет астрономов.
Науку о звездах не сжечь на кострах,
Шестнадцать веков и семь лет вспомнит умный потомок.
Открытья не меркнут во всех временах.
В день праздника были сраженья и беды,
Коней после боя накормят овсом…
Возможно ль Равенну поздравить с победой?..
И поле Перуджи познает разгром.
Король был избит полудиким солдатом,
И жадная мать довела их до ссор.
Но вот заговорщик идет на попятный,
Всем варварство это урок и укор.
Приезд короля бесполезен для славы,
Бунт - праздник для жителей новой страны,
Свободными грубою силой не правят,
Энергия смелых там жизнь осенит.
Отца вместе с сыном там зверски убили.
И был губернатор под сенью шатра.
Мать плачет над тайной сыновьей могилой,
Где светлая зелень уходит во мрак.
Он Англию всю на колени поставит,
Хотя он скорее палач, чем король.
Законность и честь он на плахе кровавит,
Как скоро судьба даст ему эту роль?
Не даст ничего этой тройке Антихрист.
На двадцать семь лет затянулась война,
Все реки и крови. Трупы делают землю нечистой.
Мыслители гибнут; преступников греет страна.
Брагамас еретикам двери откроет,
Воинственность церкви при нем возрастет,
Здесь мертвые буквы идут грозным строем,
И только живая любовь не цветет.
Течет в его жилах кровь злобной Горгоны,
И он разрушает деянья отцов,
При нем будут совесть и слово в загоне.
Но сгубит себя этот вождь подлецов.
Злодейство замучает женщин невинных,
Кровь вдов потечет от великого зла,
Пожар от свечей угрожает иконам старинным,
И ярость людская в движенье пришла.
Величье империи смято разрухой,
Раз Север сумел за себя постоять,
Идут из Италии горькие слухи,
С тревожной Испании нечего взять.
Развенчанный будет в постыдном изгнанье.
В камзоле припрятаны яд и письмо…
С его тиранией страна в расставанье,
Убийство и страх не покинули дом.
Огромнейший парус покинет порт Зара.
Враги и друзья не потерпят потерь,
Близ Турции люди бывают недаром,
И третий двоих будет грабить теперь.
Бесстрашно лети, парусовое племя,
Сроднившись с грядой грозовых облаков!
Триестский залив терпит грозное время,
Уйдет от Сицилии смелый поток.
Испанию с Францией ждет примиренье,
И Марс побледнеет теперь от венца,
Но брачное ложе разрушит смятенье,
И трудно уйти от плохого конца.
"Бичоро, Бичоро!" - кричат эти люди,
В Байенну сбегаясь со многих мостов,
Тулуэцы, Арианцы здесь с гордостью будут,
И Монт-Адрианцы услышали зов.
Живет в нем кумир заповедных собраний
С паучьим крестом и рогами быка,
Безумный кабан изрыгал заклинанья,
И славу его проклинают века.
Трепещут поля вдоль извилистой Роны,
Им горько под знаменем антикреста,
Скольких наводнением сильным затронет,
И многие будут шептать и роптать.
Король благородный в Сардинии будет,
Но только три года он правил страной.
Потом заметались продажные люди,
И он проиграл бескорыстный свой бой,
Его отлучили от тяжбы с народом,
Конями растоптан был дикий тиран,
Он проклят своим же страдальческим родом,
Его не терпел даже собственный стан.
Не всякий считается с выборной властью,
И кровь невиновных таких не страшит,
Случайно убитые - жертвы несчастья,
Пусть жесткого Бог на суде устрашит.
Не сменишь его нашей прежней короной:
Он с армией как император и Бог.
Солдат его в дальней стране погибает и стонет,
Вернувшийся вновь разорит свой чертог.
Он умер, семь месяцев правив прелатством,
И в схизме позднее был изобличен.
Правитель Венеции строил и мир и богатство,
Семь месяцев ведая светлым лучом.
У озера смелое слово низвергнут.
И кто воспрепятствует планам врага?
Медлительность станет крушеньем безмерным,
И грабят албанцы испанцев в горах.
Отступников скоро посадят в темницы,
Сурово связав по ногам и рукам,
Под знаком креста будет вера двоиться,
Фанатик с еретиком бьются века.
Я знаю, что часть синагог опустеет.
Библейским легендам сломают крыло.
Но только мученья и слезы евреек
Нельзя превращать в исторический лом.
Судьба переменит военную славу.
Посеявший штормы руины пожнет.
В цветах - берега: Трех детей учат плавать,
Сквозь уголь и горе весна прорастет.
Прольется в восстаниях кровь духовенства,
Кощунства грозят затопить города.
Развалины храмов как вестники бедствий,
Но истинный свет не умрет никогда.
Пусть знают, что папский престол передвинут
По воле сомнительных трех королей,
В том Кесарь, не дух христианства, повинен,
Но дух этот выше великих смертей.
Знать будет низвергнута: снизу придет верховодство,
Взрастут и мощь и мозг армий в грядущих веках.
Жизнь можно утратить шутя, и бороться за правду непросто.
Гляди: изобилье у голода с чашей без влаги в руках.
Катрены-двойники центурии VIII
Когда ожидания многих обманут,
Народ реформаторам грех не простит,
Воздушные замки в декретах завянут,
И сор от иллюзий по свету летит.
Возможен ли искренний мир между ними,
И кто из них выше - монарх иль Господь?
Богов отвергают земные кумиры,
Дух Божий в монархе святит нашу плоть.
Народ вызывал и ужас и жалость.
Простой человек обманул сам себя,
Сражаются стаи волков, зубы яро оскалив,
В содружестве всех, никого не любя.
Трибуны лелеяли ропот народа,
Внушая, что Бог будет против него.
Не всем негодующим это в угоду,
Раз добрых деяний не видно кругом.
Надежды на помощь все крепнут и крепнут.
Но, Господи, сколько ж приходится ждать.
Ведь силы народные блекнут и меркнут
И многим приходится долго страдать.
Ну что ж! Будет рад иностранный правитель,
Что Иену и Австрию с войском займет.
Трибуны, солдаты, остановитесь!
Пусть яростный гнев ваш скорее пройдет!