Все больше и больше становилось дыма в комнате, и догадался халвафруш, услышав за дверью голоса людей, что он попал в ловушку. "О неверная, какое коварство ты придумала!" - вскричал халвафруш, пытаясь выйти из комнаты, но выхода не было. И он метался, словно птица в клетке, в поисках хоть какой-нибудь щели. А дым становился все гуще и гуще, он нестерпимо застилал глаза, и не было никакого выхода. Оставалось только склониться перед неумолимой судьбой. Один глаз юноши прослезился от едкого дыма, и волшебная сурьма вытекла вместе со слезой, потеряв свое действие: поло-шина халвафруша стала видимой.
Увидели люди в замочную скважину половину человека: один глаз, одну руку, одну ногу - и поразились необычному зрелищу.
И сказал Абульхарис:
- Это не половина человека, это только его видимая половина. Глаза его были смазаны волшебной сурьмой. Из одного глаза слеза смыла сурьму, и он стал наполовину виден. Когда дым разъест второй глаз, он станет видимым полностью.
И в это время выбежала слеза из второго глаза бедного юноши, вытекли вместе с нею волшебная сурьма, и халвафруш предстал перед людьми падишаха. Ворвались они стремглав в комнату, связали халвафруша, избили его и бросили к ногам падишаха. Падишах возблагодарил аллаха за то, что наконец-то удалось поймать возмутители его покоя, и пресечь причину его тревог и тревог его дочери.
И взглянул он на халвафруша и не мог не залюбоваться прекрасным лицом юноши, которое нельзя забыть, увидев хоть раз. Перед падишахом Каира был невиданный красавец. "О аллах, как красив он!" - подумал падишах, поглаживая бороду, и, обращаясь к халвафрушу, стал задавать ему вопросы:
- О юноша, кто ты? Кто отец твой? Как объяснишь ты свои поступки? Кто тот дервиш, которого ты считаешь своим учителем? Откуда он пришел? Где вы с ним живете?
Много вопросов было задано халвафрушу, и понял он, что чему быть, того не миновать, по своей вине попал он в беду, и если суждено ему погибнуть, то он готов на любые страдания, но своего учителя и покровителя не выдаст.
И решил юноша не отвечать ни на одни вопрос. Как ни старались люди падишаха - угрозами и ласками, силой и уговорами - заставить отвечать юношу, ничего у них не получилось, ни одного слова не удалось от него добиться. Одни говорили, что он немой, другие утверждали, что он - безумный, но как бы то ни было, халвафруш не проронил ни единого звука.
Разгневанный падишах в бешенстве метал молнии и, не выдержав, наконец крикнул палачам, сверкнув глазами:
- Что вы смотрите?! Отрубите негодяю голову, выпустите его кровь!
Но мудрые люди дивана и Абульхарис сказали падишаху:
- О всесильный падишах! Все люди города знают об отношениях твоей дочери и этого юноши. Если его убить здесь, люди могут не поверить, и плохая молва будет продолжаться. Пусть по всему городу проведут преступника, а потом повесят на городских воротах, чтобы его судьба стала всем уроком.
На том и порешили. Халвафруша передали в руки субаша и под стук барабанов его повели по улицам города.
Абу-али-сина в это время находился на базаре. Он услышал приближение толпы и полюбопытствовал, в чем дело. Увидев, что бедного юношу, схватив за ворот, волокут на казнь, Абу-али-сина с горя едва не сошел с ума. "Что случилось, как халвафруш оказался в руках палачей?" - думал он, шагая вместе с толпой к месту казни. А на месте казни Абу-али-сина поспешил прочитать заклинание - и на глазах изумленного народа веревки, связывавшие руки несчастного, и цепи, к которым были прикованы его ноги, рассыпались и упали на землю, а сам халвафруш исчез.
Ахнула толпа, но узнать, каким образом исчез преступник, было делом безнадежным.
Узнав о случившемся, падишах готов был сжевать с досады бороду.
- Глупец! - обрушился он на Абульхариса. - Ты не дал свершиться нашей воле и пролить его кровь здесь, а теперь он окончательно ушел из наших рук!
- Мой падишах, - спокойно ответил Абульхарис, - пока мы не поймаем его учителя, никакой пользы от гибели этого юноши не будет. А уж если удастся задержать дервиша, расправиться с юношей будет проще простого.
И подумал про Абульхариса падишах: "Невежественный пришелец из Багдада, не так уж он и мудр, если ничего ему не удается"…Абу-али-сина, избавив халвафруша от смерти, привел его домой и расспросил обо всем, что с ним приключилось. Выслушав рассказ юноши, Абу-али-сина рассердился:
- Зачем ты затеял посещения дворца? Не зря ведь я не хотел учить тебя становиться невидимым. Мне не жалко было научить тебя этой премудрости, я боялся, что ты попадешь в непоправимую беду. Сам посуди, еще немного - и ты бы погиб, а я ничем не смог бы помочь тебе. Твоя смерть - мое горе, разлука с тобой - моя мука. Слава аллаху - он уберег тебя! Он подарил тебе жизнь! Твое счастье, что я увидел, как тебя повели на казнь. Береги себя, юноша, пока не случилось непоправимое. Пусть же случившееся послужит тебе уроком. Будь послушен и ничего не делай без моего согласия, иначе я оставлю тебя и уйду отсюда. Подумай, что тогда с тобой будет?
Халвафруш со слезами раскаяния упал к ногам Абу-али-сины и поклялся впредь ничего не предпринимать без совета учителя своего.
- Каждый человек может ошибаться. Но после всего, что случилось, я обещаю тебе, мой учитель, что шага не шагну без твоего разрешения, - обещал в слезах халвафруш.
Абу-али-сина любил юношу. А кто любит, тот терпит и прощает. Не мог Абу-али-сина оставить халвафруша и уйти от него. Он, конечно, простил ему все, А халвафруш, стесняясь и чувствуя свою вину, несколько дней не просил Абу-али-сину привести дочь падишаха. Молчал об этом и Абу-али-сина. Но не долго держался халвафруш. Сгорая от любви, мучаясь от разлуки с любимой, он горько и безутешно плакал.
Увидев слезы на глазах юноши, Абу-али-сина спросил:
- Сын мой, почему ты плачешь? Скажи, чего хочешь ты?
Со всем красноречием, на которое он только был способен, халвафруш говорил о своей любви к дочери падишаха:
- Огонь любви с каждым днем все сильнее горит в душе моей. Сердце мое жаждет встречи с ней!
- Ну что ж, - усмехнулся Абу-али-сина, - намажь глаза волшебной сурьмой и ступай во дворец.
- Ты шутишь, властелин мой, - отвечал халвафруш, - а мое сердце вот-вот разорвется от любви.
Абу-али-сина, сделав вид, что вытирает слезы, прошептал заклинание, и появилась прекрасная дочь падишаха. Халвафруш бросился к ее ногам и, нежно целуя и лаская девушку, рассказал ей обо всем, что с ним произошло. Любовью на любовь отвечала ему девушка.
За те несколько дней, что дочь падишаха не покидала дворец, падишах немного успокоился, решив, что беда, наконец-то, миновала его, как вдруг ему сообщили, что девушка снова исчезла. И снова несчастный падишах, страдая от горя, должен был искать новых путей, чтобы избавиться от злого наваждения.
Было решено, изменив внешний вид девушки, поводить ее по городу; может быть, узнает она улицу и дом, где бывает. Однажды случилось ей попасть на ту улицу, где стоял дом халвафруша. Девушка задержалась здесь и, подумав, сказала:
- Мне кажется, что это та улица, где я бываю. Но дом узнать я не могу.
Передали падишаху, что его дочь узнала улицу, где она бывает. Позвал падишах Абульхариса и тот сказал:
- Надо прийти сюда ночью и подкараулить злоумышленника.
Так и сделали. Ночью Абульхарис и сам падишах с несколькими богатырями спрятались возле одной лавки и стали ждать. На этот раз Абу-али-сина ничего не знал об этой засаде.
Но вот мимо карауливших пролетела девушка и скрылась в одной из лавок. Узнав, где живет дервиш с юношей, обрадованный удачей, падишах со своими людьми хотел уйти, но не тут-то было. Влекомые неведомой силой все они потянулись следом за девушкой, вошли в дом и увидели прекрасного юношу и дервиша, задумчиво сидевшего возле юноши. Сели и вошедшие. Абу-али-сина узнал Абульхариса, но вида не подал. Абульхарис не узнал брата, он и не догадывался что все происходящее - дело рук Абу-али-сины. Абу-али-сина прошептал заклинание и непрошеные гости словно остолбенели, они были не в силах говорить и даже пошевелиться. Абу-али-сина сделал знак халвафрушу, чтобы тот принес на блюде халву и поставил перед падишахом. Принес юноша халву, а Абу-али-сина сказал:
- О властелин мой! Изволь отведать халву своей дочери.
Падишах не то что халву стал бы есть, он готов был выпить кровь своего мучителя, но неожиданно для себя со словами "Ай, какая чудесная халва" он набросился на халву, как голодный человек, не евший несколько дней. Ели халву и другие. Но сколько бы ее ни ели, халвы в блюдце не становилось меньше. По десять фунтов халвы съел каждый и никак не мог насытиться. И сказал Абу-али-сина, прерывая пир:
- О мой падишах! Ты вкусил необычную халву. Прояви же великодушие к этому юноше. Он - мой сын. По велению аллаха и желанию пророка Магомета, благослови свою дочь и отдай ее в жены этому юноше.
Падишах не в силах вымолвить слова от охватившего его гнева продолжал, мучаясь, есть халву. Опешивший Абульхарис не мог прочитать спасительного заклинания и помочь падишаху. Он и себя-то не мог защитить от воли Абу-али-сины и только думал: чем же все это кончится?