- Лови веревку! Закрепи за выступ скалы! Держи крепче! - снизу крикнул он Клаве. - Сейчас к тебе поднимусь!
Клава проворно выполнила, что от нее требовалось, Петр без особого труда подтянулся и вылез на площадку. С радостными слезами она бросилась к нему на грудь, и посреди бурлящей, ревущей водной стихии они заключили друг друга в объятия.
- Радоваться еще рановато, Клавочка! - Петр первым справился с эмоциями, снял ее руки со своей шеи. - Давай-ка займемся делом!
Проверил прочность крепления веревки, привязал Клаву за талию и осторожно спустил девушку с утеса на запруду. Потом спустился сам, перерезал веревку и стал вслед за Клавой медленно переступать по скользким стволам, раздвигая мешающие ветки. "Только бы бревна под нами не разъехались! - молил он. - Пронеси, Боженька!"
Запруда выдержала - напор ослаб: встретив препятствие, вода устремилась в свободное русло. Обвязав Клаву концом веревки, он сначала сам ловко вскарабкался на берег, а потом поднял наверх и ее.
Вот теперь можно порадоваться спасению, отдохнуть и обсушиться, переходя через поток по шаткой запруде, промокли до нитки. Петр сразу развел огонь, достал остатки съестного, оставленного Глебом.
На, поешь, - это мне досталось от Глеба и все остальное тоже. Он скоро придет за нами.
Смертельная опасность, которой подвергались вместе и которую сумели совместно одолеть, сблизила и сроднила их - они ничуть не стеснялись друг друга. Когда огонь разгорелся и Петр сбросил мокрую одежду, оставшись в трусах, Клава с улыбкой сказала:
- Снимай все, Петя, отогрейся! Смотреть не стану. Обещай мне то же и ты! Отвернись, пожалуйста!
Совсем рядом, за кустиком, сняла насквозь промокшие платье и белье, немного замялась, но потом смело подошла к костру и развесила одежду сушиться. По ее примеру и Петр снял трусы и вместе с остальным повесил поближе к огню. Разумеется, оба не удержались и украдкой бросили взгляд друг на друга - молодые, прекрасно сложенные, изголодавшиеся по любви и ласке. Огонь костра согревал их сильные тела, кровь все горячее распаляла воображение, превращая взаимную симпатию в безудержную страсть...
Их разделял лишь редкий кустик... Петр встал и потянулся за трусами уже подсохли; Клава не выдержала, порывисто бросилась к нему, прижалась всем горячим телом.
- Петенька, милый!.. Ты меня спас!.. Мы же оба могли погибнуть... сгинуть!.. - Со слезами на глазах, она жарко поцеловала его в губы. - Пусть же нам будет хорошо!
Все его существо пылало ответной страстью, но он сделал над собой нечеловеческое усилие и мягко отстранил ее от себя.
- И мне этого хочется, Клавочка... но нельзя... Нехорошо!
- Но почему, Петенька? - с затуманенным страстью взором Клава вновь попыталась прильнуть к нему.
- У тебя жених... на флоте служит... не могу я... этим пользоваться... - Он, волнуясь, боролся с искушением. - Это все равно как... ножом в спину... Подлость...
- Жених не муж еще... - Глаза ее уже трезвели, чувственный угар проходил. - Ты уж больно... интеллигент, Петя. Не как наши мужики. А жалко мне...
Не делая больше попыток, она взяла просохшее белье и не стесняясь быстро оделась; облачился и Петр. Между ними впервые возникла неловкость; трудно представить, как дальше развивались бы их отношения... Но тут кусты поблизости затрещали, раздался громкий, ликующий возглас:
- Вот они где, наши соколики! У костра греются!
Вскочив на ноги, они увидели: к ним приближается целая группа людей... Обомлевший от неожиданности Петр узнал среди них отца...
Слушая рассказ сына о необычайных его приключениях, об открытии вместе со старым Полтораниным богатого золотого месторождения, Михаил Юрьевич с радостным изумлением отметил - перед ним совсем не мальчик, которого он так хорошо знал, а мужественный, взрослый человек.