Еще издали услыхав шум речных порогов, изнемогавший от усталости Петр радовался, что эта мука для них кончилась и после переправы путь станет легче.
Уже смеркалось, когда Константин, Петр и Клава вышли к Медвежьим камням. Представшая им картина напугала бы и бывалых путешественников: в этом месте берега горной речки сходились; нагромождение камней образовало естественную плотину - в прорехи с ревом прорывался водный поток. Ниже переката на многочисленных порогах бурлили водовороты; не более чем через полкилометра речка образовывала мощный водопад. Сразу видно: перейти ее по скользким от влаги и водорослей валунам ни лошадям, ни людям практически невозможно.
- Ты в своем уме?! - нахмурившись при виде такой угрожающей картины, обратился к проводнику Петр. - Будешь меня уверять, что здесь можно перейти?
- А больше негде! Это самое лучшее место, - ничуть не смущаясь ухмыльнулся тот при виде его растерянности. - Здесь мишки переходят, а люди не смогут? Лошадкам, правда, потяжельше.
- Сам-то ты хоть раз здесь переходил? - подозрительно взглянул на него Петр, чувствуя подвох. - А ну, говори правду!
- Вижу, у тебя уже полные штаны! - издевательски ухмыльнулся Константин. - Ну и что из того? Перейду, небось не такой трус!
Петр, никому не спускавший оскорблений и наглости, импульсивно замахнулся, но в последний момент разум одержал верх и он с зубовным скрежетом сдержался.
- Ладно, живи пока. Не время с тобой разбираться, - буркнул он, опуская кулак. В глазах его Константин увидал такое, что заставило видавшего виды блатного вжать голову в плечи.
- Вот-вот! Поговорим с тобой на том берегу, - стараясь не показать, что струхнул, хрипло бросил он, отводя взгляд в сторону. - А пока побереги силенки и храбрость - пригодятся утром на переправе.
В том, что на противоположном берегу у них разговор не состоится, он нисколько не сомневался и молча занялся лошадьми. Петр стал разжигать костер, а Клава, ничего не поняв, кроме того, что мужчины поссорились, принялась готовить ужин.
Поисковая группа, наспех сколоченная в Добрынихе Михаилом Юрьевичем, выступила в тайгу в полдень. Для расширения района поисков решили разбить ее на три бригады, оснащенные мобильной связью, во главе с местными жителями, знающими тайгу хорошо.
В группу вошли сосед Полторанина Егор Анисимович, сын его, однорукий Иван, и жених Клавы Всеволод, бывший морской пехотинец. Только что прибыв в поселок, он сразу вызвался идти на розыски, - здоровенный краснолицый парень, заядлый охотник и рыболов, отличный знаток своей тайги.
Их напарники - двое опытных спасателей из Барнаула и сам Юсупов каждый со своей рацией. Себя, Юсупов как наиболее физически сильного, определил в пару к инвалиду Ивану, резонно полагая, что тому больше других потребуется помощь. До лагеря геологов намеревались идти вместе, а там уже разделиться на пары.
В то время как поисковая группа, прокладывая себе путь, продвигалась по тайге, в лагере геологов происходил жаркий спор между начальником и Глебом.
Распаленный Сергей Иванович гневно выговаривал подчиненному - тот сидел перед ним, понурив лысоватую голову:
- Выходит, ты не понимаешь, что этим предаешь своих товарищей?! Меня, который... - голос его сорвался на высокой ноте, - вместе с тобой пятый год в тайге парится. По-твоему, это по совести?
- А по совести отнять золото у парня, который добыл его своим потом и кровью? - упрямо возразил Глеб. - По совести - угробить его после всего, что он перенес? А девушку-то за что?
- Хлипковат ты на поверку оказался, сопли распустил! - хрипло процедил начальник, смерив его презрительным взглядом. Когда в руки плывет такое богатство, не до сантиментов. Жизнь жестокая штука!
- Но я не убийца, Сергей! И такой ценой мне богатства не надо! - подняв голову, решительно заявил Глеб, вставая.