Похоже, этот короткий диалог добавил выражению моего лица новую порцию растерянности.
Ленка рассмеялась:
- Ма! Что тебя так удивляет?
Я села за стол. Я была окончательно обескуражена.
- Ма, да что с тобой? Говори! Я не уйду, пока не скажешь, что случилось.
Как уж у меня повернулся язык…
- Я зашла в папину комнату несколько минут назад…
- Ой… - Она опустила лицо. - Мы, наверное, сильно шумели? Ну извини…
- Ну что ты! Мне просто неловко стало, вот я и…
- А вы с папой что, не шумите разве?
- Лена!..
- Ма… Я сказала что–то неприличное?
- Как ты можешь об этом так…
- Мам! Но ведь это - жизнь.
- Что значит - это жизнь? Это всего лишь маленькая часть жизни, предназначенная к тому же исключительно для продолжения рода…
Ленка раскрыла рот.
Дочь с детства была очень непосредственным ребенком. Отцовские попытки привить ей строгие манеры не оставили ни малейшего следа на Ленкиной вольной натуре. Я всегда удивлялась и немного завидовала ей - так открыто смотреть и реагировать на жизнь, на мир, на людей, не выглядя при этом "невоспитанной"… Даже напротив - в ее повадках было столько очарования, даже шарма…
Я же с детства была застегнута на все пуговицы - и буквально, и фигурально.
- Девочка должна быть аккуратной, - говорила мама, и я не смела выйти из дому с невыглаженными лентами в косе.
- Не сутулься! - шлепала она меня по лопаткам, и я держала спину в напряжении, словно аршин проглотила.
- Умей владеть своими чувствами! - И я научилась сдерживать и смех, и слезы, и все промежуточные эмоции.
Мой муж был таким же полноценным результатом строгого воспитания. В продолжение совместной жизни он довел дело, начатое нашими родителями, до совершенства. Совершенные манеры - поведения, общения. Совершенство стиля - в одежде, в оформлении жилища. Никаких излишеств. Тем более - вольностей. Все строго и отточено. Он любил отточенные фразы, жесты. Он набирался этого из книг и фильмов, реже - от окружающих: он предпочитал, чтобы окружающие перенимали у него то, что для него отточили благородные герои, признанные всем цивилизованным миром. Он вставлял отточенное ими в нашу жизнь, словно клише в форму.
- Милая, как скоро ты вернешься?.. Милая, я хотел бы предложить…
Милая - это из Папы Хэма.
Симфонические концерты мировых знаменитостей, премьеры спектаклей, о которых "говорят", вернисажи, бомонды - это из жизни цивилизованных людей.
- Мы - цивилизованные люди, - напоминал он по любому удобному поводу.
Мне не претила такая жизнь. Она была созвучна моим запросам - и этическим, и эстетическим, и прочим… Во всем должен быть порядок, логика… Так проще делать выбор между нужным и ненужным, правильным и неправильным, хорошим и плохим…
- Нет хорошего и плохого, правильного и неправильного! - говорит наша дочь. - Все относительно в этом относительном мире, каждый делает свой выбор, и каждый имеет право быть правым.
Мы не спорили с ней, хоть и не соглашались.
- Это возраст и время, - говорил муж. - Пройдет! В конце концов, и из хиппи вышло немало приличных людей. Ты согласна, милая?
Но оно не проходило, а напротив - укоренялось и развивалось.
И вот - наша дочь словно и не наша. Так далеко укатиться от яблоньки…
У нее буквально отвалилась челюсть.
- Ма, ты что… серьезно… или это в педагогических целях?
- Серьезно. Вполне.
- Подожди… еще раз… Ты серьезно думаешь, что сексом занимаются только для продолжения рода? - На ее живом лице застыла гримаса напряженного вдумчивого внимания.
Как нынче легко произносят это слово, которого до некоторых пор у нас действительно просто не было… Слова, во всяком случае.
- Н-ну… - Я чувствовала себя двоечницей, выкручивающейся из тупика на экзамене. - В основном да…
- Ты хочешь сказать, что после того, как вы с папой зачали меня, вы больше не занимались… этим?
Я представила себе возможность подобной беседы со своими собственными родителями… То есть полную невозможность чего–либо подобного.
Я взяла себя в руки - я была современной мамой.
- Ну почему же… бывает…
Ленкино лицо все еще было вытянуто по вертикали.
- Что значит - бывает? Вы хотите еще одного ребенка?
- Да нет…
- Ну и?..
- Что - ну и?..
- Значит - для удовольствия?
- Для какого удовольствия? О чем ты?!
Дочь собирала душевные и умственные силы: она закрыла глаза, поджала губы и наморщила лоб. Для пущей сосредоточенности она приложила пальцы к вискам.
Потом резко расслабилась, села прямо и сложила руки перед собой - одна на другую, как учат в первом классе.
- Мам, - начала она. - Давай поговорим как женщина с женщиной.
- Давай. - Я стала совсем смелой и совсем современной.
- Я понимаю, - сказала дочь, - твое воспитание, время, в которое ты жила… папа, наконец…
- А что - папа? - Я не поняла ее мысль.
- Что, что… Зануда, педант, сноб…
- Лена! Как ты можешь?..
- Стоп! - сказала Лена. - Не иди на поводу у стереотипов. Я констатирую факт, а не обругиваю.
И она привела словарные формулировки употребленных понятий. На самом деле - ничего обидного, просто характеристика человека…
- Так вот, все это вполне соответствует вам… конкретным вам, тебе и папе. Но я знаю жизнь… - Она осеклась и виновато глянула на меня. - Прости… я немного знаю жизнь…
"Дочь! - говаривал муж, пытаясь в чем–нибудь убедить или, наоборот, разубедить ее. - Ты только приближаешься к настоящей, большой жизни… Ты только приоткрываешь завесу…"
- Я знаю… ну, догадываюсь, что далеко не все счастливы в браке… Да и без брака тоже… Что многим так и не удается в силу различных обстоятельств познать всех прелестей… э–э–э… невегетативного размножения… Но что ты… моя мама, не знаешь, что секс… что это ни с чем не сравнимая радость!.. Я предполагала, что у вас с папой все в порядке… Папа же такой страстный парень… - Она смутилась и сказала, извиняясь: - Ну, прости… я уже все–таки женщина… и вижу, что из себя представляет каждый мужчина… Да, снаружи вы как английские лорд и леди. Но я была уверена, что, оставшись наедине, вы позволяете себе съехать со всех катушек…
Ленка смотрела на меня со странным выражением лица: словно ждала, что я, наконец, брошу ломать комедию, расхохочусь и скажу: "Ну как я тебя? А?"
Но я молчала.
Зазвонил телефон над столом. Я сняла трубку.
- Тебя… Радж.
Она опомнившись, воскликнула:
- Ой, Раджик! - И словно песня полилась ее индийская речь (кажется, хинди, хотя она выучила еще и родной язык своего мужа).
Ленка схватила пачку с чаем и метнулась из кухни, крикнув мне:
- Ма, не шевелись, я сейчас!
Я все–таки шевельнулась. Чтобы включить чайник.
Ленка вернулась через мгновение и снова села напротив меня.
- У тебя есть коньяк? - спросила она, хотя знала, что у папы всегда есть в запасе несколько бутылок разных марок.
- Есть.
- Налей себе.
Я посмотрела на нее вопросительно.
- Налей, налей. Улучшает кровообращение в гландах - раз, и снимает нервное напряжение - два.
Я, словно зомби, налила в рюмку коньяк.
- А тебе?
- Спасибо, нет. - Ленка засмеялась. - У меня ни гланд, ни нервного напряжения.
Пока заваривался чай, я цедила мелкими глотками ароматный напиток. По пищеводу разливалось тепло, словно я глотала остывшее до комнатной температуры солнце - оно заполнило желудок, и вот я уже ощущаю его в крови, в кончиках пальцев.
- Так о чем ты хотела со мной поговорить как женщина с женщиной? - спросила я непринужденным тоном, ставя чашки на стол.
- О сексе… Ну, или об интимных отношениях мужчины и женщины, если тебе больше нравится.
- Говори. - Я смотрела прямо, не пряча глаз, словно это была самая обыденная для меня тема.
- Скажи… ты… э-э… испытываешь… мм… удовольствие при… контакте?
- При каком контакте? - Я туго соображала. То ли от выпитого коньяка, то ли… то ли я и впрямь полный ноль… круглая двоечница в этих делах…
- При интимном контакте с папой… или с другим мужчиной…
О чем она?! Какой другой мужчина?.. Но я решила пока не отвлекаться.
- О каком удовольствии ты говоришь?
- Ну, мама… ну когда папа… ну когда он уже… и когда ты… ну когда все заканчивается… что ты тогда испытываешь?
- Ну как тебе сказать?..
- Сравни с чем–нибудь… Голова, может, кружится?.. Или сознание теряешь?
- Сознание?.. А ты что, сознание теряешь?
- Ну, вообще–то это мягко сказано… Как бы тебе это объяснить? Ну, словно взрываешься… на атомы распадаешься.
- Как это?..
Ленка чесала то лоб, то нос, подыскивая нужные слова к тому, что словами, скорее всего, не описывается. Она смотрела на меня с отчаянным выражением лица - так смотрят на тупицу, неспособного понять, что такое синус.
- Ну какое самое сильное ощущение ты испытывала в жизни?.. О! - Она вспомнила. - Ты высоты боишься, я знаю. Так вот, что ты испытываешь, когда смотришь вниз с большой высоты?
- М–м–м… Дух захватывает.
- Вот! - обрадовалась она. - Адреналин! Это и есть! Только в тысячу раз сильнее!
Похоже, я не была безнадежна - кое–что мы все–таки одолели. Можно было двинуться дальше.
- Вы с папой целуетесь? - двинулась дочь.
- А как же! - обрадовалась я. - Ты же… ну ты же видишь это с детства…
Муж целовал меня при любом удобном случае в лоб, в щечку: спасибо, милая; до встречи, милая; доброе утро, милая…
Но Ленка скисла.