Итак, я смирился с ситуацией – с иной формой существования своего "я": то смирение, о котором говорят религии. Я принял эту форму себя. Я принял свою судьбу. Ведь любые, даже самые сильные социальные потрясения – это еще не смерть, не прикосновение ее, а лишь смена одной формы бытия на другую. В конце концов, есть множество людей, которые всю жизнь терпят подобные семейные отношения и находят их вполне нормальными: а какой же еще может быть семейная жизнь? – скандалы, расставания и последующие перемирия в ней неизбежны. Но на глубинном уровне я ждал перемен и потому принял ситуацию, одновременно не принимая ее, сдался, не сдаваясь при этом. Ведь пока ты не сдался – ты не побежден. Лучше отступить и проиграть, чем дать себя победить. Парадокс – иногда лишь проиграв, сдавшись можно выиграть. Отступление есть часть военной стратегии… Я согласился с тем, что время для перемен еще не созрело и лучшее, что я могу сделать, принять то положение вещей, которое есть. Но принять, повторяю, не принимая. Я проигрывал бой, но не войну. И я продолжал жить и действовать в соответствии с моими текущими представлениями о добре и зле, о правильности моих поступков – в соответствии с моим знанием на тот момент времени…
Впоследствии я точно так же "сдался не сдаваясь" смерти, победить которую можно лишь полностью отдавшись ей, при этом в глубине себя ожидая возрождения. Я проиграл смерти, но не дал себя победить. И тогда я начал относиться к смерти (да и не только к ней – ко всему), непредвзято, лишь как к части всеобщего процесса вселенских перемен, как к этапу Пути воина-странника.
…Так развеялись мои иллюзии о нормальной семье. Я стал считать, что мой сын умер, несмотря на то, что физически он был жив. Это очень больно, когда умирают дети – не важно как, телесно или духовно… Но сильные отцовские чувства постепенно блекли, рана понемногу заживала, привязанность уходила…. "Эх, это все жизнь! Она ведь такая разная бывает… Бог дал, Бог взял…" – уже почти спокойно думалось мне.
Позже узнал я, что и смерть бывает разной – когда я несколько раз умирал в живом теле. Реально умирал. И так я познавал тайну смерти…
Я стал восстанавливаться и приходить в норму. Моя жизнь начала приобретать очертания – я получил вид на жительство на два года и разрешение на работу, устроился тренером по каратэ в спортивную студию, занялся языком.
Через полгода после того, как исчезла Ольга, я познакомился с Кариной. Она посещала мои вечерние тренировки и влюбилась в меня. Я же поначалу был еще осторожен и недоверчив.
Она являлась полной противоположностью Ольге – жизнелюбивая, дерзкая, спортивная и прежде всего дружелюбная и искренняя, как мальчишка. Я снова стал чувствовать себя человеком.
У Карины, родившейся и выросшей в Германии, было множество знакомых, и она помогла найти мне однокомнатную квартиру.
Почти все свободное время мы проводили вместе. Тренировались, ходили в сауну, в кино и театр, занимались моим новым жильем, ну и, конечно же, любовью.
Я наслаждался легкостью наших отношений.
Внезапно Карина резко переменилась. Она решила начать собственное дело – заняться рекламой, организацией выставок, различных шоу-программ. Загорелась идеей, принялась думать о карьере. Карина хотела быть признанной, хотела добиться известности. Дела, успех стали для нее важнее, чем я.
Мы встречались все реже и реже… Обидно, конечно, но жизнь шла дальше.
Я продолжал заниматься боевыми искусствами. Тренировался. Находился в прекрасной форме.
Однажды лег перед тренировкой на диван поспать и отдохнуть. Проснулся, а в груди все хрипит, боли адские, в общем, почувствовал себя калекой. Хотя два часа назад был здоров как бык. С этого все и началось, вернее сказать, продолжилось. И я начал практически понимать, как внезапно кончается ВСЕ. Как близка и реальна смерть.
"Да, смертен человек. Внезапно смертен…" – сказал Воланд в романе Булгакова "Мастер и Маргарита". К тому же и неизбежно смертен… Мы всегда думаем, что время еще есть, но однажды оно внезапно кончается…
Я еле дополз до спортзала, но проводить тренировку не смог. Отправился домой – короткими перебежками от скамейки к скамейке. Лег. Позвонил Карине. Она прибежала, принесла себя и грелку.
Удивительно, но на секс сил хватило…
Карина ушла к себе домой. Ничего, подумал я, отлежусь, и пройдет. Терпеть боль мне не привыкать.
Утром зашел к врачу, а он взял да и отправил меня, к тому же еще на такси, в больницу. Сделали рентген. Оказалось, что легкое "отклеилось" от плевры и воздух, попав в полость тела, начал перемещаться в ней. Опасная штука – смотря куда попадет, а то можно и "в ящик сыграть". Пневмоторакс – так, вроде, называется. И врачи не знают, от чего это, – часто спонтанно возникает у физически сильных людей. Но теперь-то причина мне ясна: глупость человека, незнание. И наличие в теле хронического неосознанного напряжения. О том, как оно было сформировано и как исчезло, я еще расскажу. Мне сделали операцию и предупредили, что болезнь опасна для жизни; тренироваться больше нельзя.
Я лежал в больнице, читал Кастанеду и от нечего делать копался в себе.
К особым мистическим состояниям восприятия и к реализации магических феноменов меня привело то, что я стал на практике применять "формулы Силы", о которых говорили маги в книгах Кастанеды. Одновременно его работы, как и прочитанная мною эзотерическая, религиозная и др. литература, явились для меня "картой" происходящих со мною изменений. Они давали мне возможность хоть как-то осмысливать то, куда меня безжалостно бросала Сила. Иначе я наверняка бы угодил в психушку (или еще похуже), не понимая того, что же со мною происходит.
Книги эти порекомендовал мне один иммигрант, по профессии архитектор, с которым мы когда-то жили вместе в общежитии для беженцев. Он часто говорил о Кастанеде, и я приобрел несколько томов. В этих работах чрезвычайно глубоко отражен путь воина и то, как функционирует Вселенная. Больница была идеальным местом, чтобы заняться чтением и размышлениями.
Кормят, поят, идти никуда не надо, когда выпишут – неизвестно.
В общем, десоциализация, оторванность от социума. Никаких хлопот. Карина навещала меня почти каждый день.
Энергия моя незаметно копилась. Раньше я сбрасывал ее в тренировках, а сейчас она пошла в мозг. К тому же секса совсем никакого.
Потом мне разрешили ходить. Шагаю я по больничной палате, а моя личность начинает раздваиваться. Формируется "я отделенное", или – "наблюдатель", "свидетель". Происходит, если выражаться языком психологии, диссоциация на наблюдателя и наблюдаемого. На нематериального наблюдателя и материальное наблюдаемое – тело.
Позже, когда у меня происходил процесс распада личности и смерти моего эго, мне, пребывая в "наблюдателе", удалось видеть этот экстремальный процесс как бы со стороны, безличностно, не будучи в него вовлеченным, и за счет этого понять и осознать его динамику. Я стал свидетелем своей смерти. Прежде чем "войти в смерть", человеку надо сформировать состояние, в котором он разделен на наблюдателя и наблюдаемого, иначе он умрет целиком, а не лишь "наблюдаемая" часть его.
В научных трудах по экстремальной психологии также отмечалось: состояние "наблюдателя" позволяет сохранять контроль в экстремальных ситуациях.
Возникла мысль по сути своей бредовая: выходя из комнаты, прикоснуться к дверной ручке, хотя в этом нет никакой надобности – дверь-то и так уже открыта. Выхожу и наблюдаю за собой, за телом. Мое тело – как не мое, чужое. Оно прикасается к ручке. Чудно как-то. Я достиг точки наблюдения, состояния "осознавателя". Очень короткое по времени состояние, но уже осознанное мною. Появившаяся мысль неотвратимо реализуется. Как в гипнозе – задали внушение, и оно обязательно исполняется. Только я как бы гипнотизер и сомнамбула в одном лице. Осознанная навязчивая идея. Осознанно самому себе заданная и неотвратимо реализующаяся мысль. То, что в магии называется несгибаемым намерением.
Так я начал постигать связь мысли с действием, связь нематериального с материальным. Так я начал понимать ту простую истину, что сегодня мы те, о чем думали вчера. Да и вообще, мы начинаемся мыслью и заканчиваемся ею.
Вот так мы и функционируем – все наши глубинные мысли реализуются. А это значит, что по сути все люди – маги! Только вот не понимают они этого, ибо не осознают они ни свои мысли и свои истинные желания, ни мысли и желания Вселенной. А раз не осознают, значит, на каком-то уровне не управляют ими. Но мысли, желанию все равно, осознаешь ты их или нет, они просто реализуются – неотвратимо, бесповоротно.
И зачастую мы видим лишь внешние формы, не отдавая себе отчета в том, что главное-то происходит на внутренних планах. Именно "там", где-то в нематериальном пространстве зарождается то, что затем реализуется внешне, материально. В любом деле – в бизнесе, строительстве, программировании, магии – мы вначале размышляем, составляем проект, а уже затем воплощаем его в материю. И мысль – вот тот изначальный строительный материал, из которой состоит Вселенная.
Мы хорошо замечаем лишь то, что связано с опасностью для нашей жизни. И пока у меня еще не зажили после операции внутренние органы, я чутко прислушивался ко всем ощущениям своего тела, концентрировался на них. И через эту концентрацию, достигшую большой интенсивности, я вошел в особые состояния восприятия – начал как бы наблюдать себя со стороны.